Книга Странствие. Книга I - Григорий Исаев

столь же бесчисленными холмами, и дорога вынужденно петляла между ними, пытаясь сделать подъемы и спуски менее заметными для повозки. Но самыми трудными были те места, где тракт пересекал следы от камнепада — вся земля в таких местах была усеяна камнями, в которых деревянные колеса постоянно застревали, что делало движение затруднительным. Путникам приходилось покидать повозку и всячески помогать коню-тяжеловозу преодолевать такие участки. Земля мешалась со снегом, превращаясь в мокрую кашу, которая мочила обмотки, защищавшие ноги от холода, а после того, как все трое возвращались в повозку, обмотки эти дубели от стоявшего мороза, ноги мерзли и болели. Никто не ожидал, что сразу после такого теплого дня станет так холодно, почти как зимой. Лотар и вовсе завернулся в свой плащ по самый нос и молился, чтобы на их пути больше не приходилось мочить ноги. Фин посматривал на него свысока и в какой-то момент сказал:

— А ты через горы хочешь идти. Там-то с лишком проблем будет.

— Правда? — испуганно спрашивал Лотар.

— Правда, говорю тебе. Там сейчас погодка та еще. То тепло, то холодюка, как в зимнюю пору, что всех пальцев лишишься за раз. — Фин не сильно щелкнул коня по спине, когда тот запнулся в очередной раз и сказал: — Иди, Гривус… осторожнее, дружочек мой.

Конь махнул густой серой гривой и устало заржал.

Только спустя несколько часов тракт вывел их в Эзилову долину. К вечеру они должны были прибыть в деревню Ребела, о которой упоминал трактирщик. В долине было теплее, и чем дальше они уходили от сурового Сторхорна, тем сильнее грело солнце и тем меньше было серых туч на небе, хотя они все еще напоминали о себе, нависая над высокими холмами позади.

Леса в долине не было, там не было ничего, что мешало солнечным лучам прогревать замерших путешественников. Это было приятной наградой для них. Радостно встретили путники показавшиеся вдали домишки, принадлежавшие деревне. Там будет уютный ночлег. «Это Ребела», — сообщил Фин. — «Здесь заночуем, а завтра отправимся дальше. Там будет перекресток на Антарсию. Я вас, Натан, там и высажу, если будет угодно». Натан молча кивнул, бегло глянул на Лотара и задумчиво посмотрел в даль — выбирал путь. Лотар поблагодарил Фина за то, что он довез их в безопасности. Фин оказался очень любезным, добрым и усердным попутчиком. На какое-то мгновение Натан подумал, что был бы готов продолжить свое странствие в такой компании, хотя это было невозможным.

Они нашли местный харчевню, где и остались ночевать. В этом месте было гораздо шумнее, чем в трактире у отца Фина, да и еда была не настолько вкусной, но выбирать не приходилось. Они набили животы, чем пришлось, и отправились в свои комнаты.

Глава X

Ребела

Времени на отдых не было и каждый день был очень ценным для Лотара. Уже пошли четвертые сутки их странствия. Он не считал бы дни, если бы вновь оказался на «Рихе» в прежнем статусе. Но сейчас его не отпускала тревога и напряжение. В голове крутилось слишком много вопросов и переживаний. Он не знал, встретит ли стражу вновь, узнает ли Натан правду о пожаре и о том, почему Лотар спас его, пойдет ли Натан с ним до Синора или уйдет в Антарсию и еще о многом-многом другого.

Чем больше трудностей встречали они на своем пути, тем больше сомнений, думал Лотар, возникало у Натана. Вот взять только переходы от трактира до Ребелы: сколько раз им пришлось выталкивать телегу из грязи, сколько раз ноги вязли в грязи, а холод пробирал до самых костей? Казалось, смерть с косой уже стояла над душой у старика, ждала, пока его покинут оставшиеся силы и холод пропишет ему приглашение в иной мир. Жаждал ли таких приключений старик в своем возрасте? Лотар не знал наверняка, что творилось у него в голове, потому не мог спать спокойно.

Они ночевали в одной комнатушке на разных кроватях на втором этаже трактира. Обстановка была очень скромной. Кроватями служили соломенные подстилки, а в качестве освещения одинокая свечка на подставке. Натан проснулся очень рано несмотря на то, что предыдущий день дался ему тяжело. Его беспокоил один только вопрос: «Куда идти дальше: следовать за призрачной мечтой, неясными видениями или отправиться в место, где у него будет больше шансов наладить прежнюю жизнь — в Антарсию?». Через какое-то время он поднялся и сел, опершись на стену спиной, отметил, что Лотар уже тоже не спит. Натан заметил потупленный взгляд юноши — лицо его было грустным и задумчивым. Натану стало его жаль, и он сказал:

— Ладно, я отправлюсь с тобой в Синор, — на его лице промелькнула улыбка. Лотар, недоумевая, приподнялся с кровати и внимательно посмотрел на Натана.

— Правда? — переспросил он.

— Да. Только давай так, чтобы в этот раз твой «Рих» был на месте.

— Это мне сложно вам гарантировать.

— Ты уж постарайся, — шутливо сказал Натан.

Он сам не знал, почему вдруг согласился на предложение Лотара. Возможно, потому, что почувствовал к Лотару намеки на привязанность. Этот юноша был сейчас единственным на всем белом свете человеком, кому Натан мог хоть как-то доверять. У него больше никого не осталось, а вновь стать одиноким было действительно страшно. И этот путь дарил надежду, хоть и призрачную, встретить любимую вновь.

Лотар вздохнул с облегчением. Хоть что-то в его плане пошло как надо. Это совсем не убирало многие другие причины для беспокойства, но повышало шансы, что он сможет вернуться на корабль.

Через какое-то время они спустились в основной зал, где собирались отобедать. Там было невообразимо шумно — непонятно откуда взявшийся народ толпился там необычайно рано. В помещении было довольно прохладно и сильно пахло спиртным. Натан и Лотар спускались по внутренней лестнице, поэтому оказались в конце зала и могли наблюдать широкие спины посетителей. Казалось, там собрались мужики со всей деревни. Лишь несколько аккуратных женских фигур мелькнуло среди крестьян. Почти все они были одеты в оборванные, пропитанные грязью туники: на ком-то эстерские хламиды[36], у кого-то вместо одежды было намотано на теле что-то вроде широкого тканевого пояса. Все было просто и практично, приспособлено к работе в полях.

Все они что-то пили — у каждого в руках была пинта пива или эля. Народ кого-то слушал. Из самой гущи толпы слышался бодрый уверенный голос человека, стоявшего прямо на столе. Он тоже держал кружку с пивом в руках и после каждой части своей речи поднимал