Книга Основы человечности для чайников - Екатерина Владимировна Шашкова

хуже становилось.

– Так же можно было и совсем выгореть. – Людвиг выудил из кармана ключи, но открывать дверь не спешил, остановился на лестничной площадке. – Серьезно, я встречал людей, которые после такого вообще не могли пользоваться магией. Точнее, один не мог. А второй свихнулся, и ему заблокировали силу, чтобы не натворил чего-нибудь непоправимого.

– Я знаю, – кивнул Тимур. На выгоревшего он не походил, на свихнувшегося – тоже. – Теперь знаю, а тогда понятия не имел. Мне просто все время было плохо, а потом Динка на меня наткнулась. То есть я на нее упал, потому что голова закружилась. И только она сообразила, в чем на самом деле проблема, привела меня в чувство и научила… помогла… объяснила, как справляться. Да не ржи ты!

К концу фразы Тимур был красный, как помидор.

А Людвиг – да, ржал. Потому что прекрасно знал, как юная волчица могла помочь мальчишке, загибающемуся от дисбаланса энергии.

На самом деле существовало множество способов пережить этот период: кто-то предпочитал медитацию, кто-то с головой уходил в спорт или в музыку, кто-то спасался заклинаниями и зельями. Сам Людвиг, когда становилось совсем невмоготу, превращался в волка и заваливался спать. Бабушка смеялась, что он так весь переходный возраст проспит, но не будила, только отпаивала потом чаем с малиной и медом.

Но все эти методы обычно проходили под девизом «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». А вот чтобы экстренно помочь кому-то другому, проще всего было забрать у него излишки энергии, а потом распорядиться ими по собственному усмотрению.

То есть сделать то, что этот творил по поводу и без повода, а нормальные родители со своими детьми – только в случае крайней необходимости.

Одна проблема: для этого требовалась кровная связь. Или…

Людвиг усилием воли подавил неуместный хохот и отвернулся к двери. Отпер ее наконец. Открыл, кивком пригласил Тимура войти.

– Да, она меня поцеловала, – раздалось за спиной. – Ничего смешного, между прочим. И это вообще ничего не значит, это же не по любви, а как искусственное дыхание, только в магическом плане. Она мне жизнь спасла.

Кровная связь – или очень тесная эмоциональная.

А что может вызвать больше эмоций у подростка, чем поцелуй? Только то, чем подросткам заниматься вообще не положено!

Ну, или страх. Или боль. Но поцелуй все же поприятнее!

– Все верно, она спасла тебе жизнь. Или мозг. Или силу. Или все вместе, – подтвердил Людвиг. – Совершенно правильно поступила. Заходи, хватит на пороге топтаться. И вали в ванную. Шампунь можешь брать любой, гостевое полотенце – зеленое, чистую одежду сейчас найду.

– Здесь есть ванная? – оторопело спросил Тимур.

– А ты уже вообразил себе туалет во дворе? Он тоже есть, если хочешь экзотики, но мне больше нравится, когда все дома, в тепле и уюте. Так что я канализацию провел и водонагреватель поставил. Отопление тоже индивидуальное, все как положено: вон, трубы вдоль стен идут. Печку, правда, разбирать не стал, она прикольная. Иногда можно и огонь развести, для атмосферы. Главное – не забыть потом заслонку закрыть, иначе летучие мыши в дымоход падают. Осталось только проводку поменять, а то пробки постоянно вышибает. Я внутри-то все сделал, а счетчик без электриков трогать нельзя. А электриков вызывать – это же в коммунэнерго идти надо, там очереди вечные, бюрократия… Брр!

– Погоди… Ты хочешь сказать, что сам все это сделал? Своими руками?

– Ага! – Людвиг довольно обвел взглядом квартиру, которая внутри выглядела намного приличнее, чем снаружи. И даже пол почти не казался перекошенным. – Инженер я или где?

– Ты же колдун!

– Одно другому не мешает. Все, иди мыться. Вон та дверь.

Тимур пошел. Аж три шага сделал, потом вернулся и затараторил быстро, словно боясь передумать:

– Возьми меня в ученики! Пожалуйста! Я способный, честно. Ну, Динка говорит, что способный. Она мне показывала всякие штуки, я повторял – и все получалось. Но она сама многого не знает, а то, что знает, – почти все биология. Митохондрии там разные, нервные синапсы, эпидермис… Зачем мне эпидермис, что я с ним делать буду?! И учить она не умеет. Это не я придумал, она сама сказала, что не умеет. Терпения не хватает, сразу психует и орет. А у тебя так круто получается: и прыжки по воздуху, и лестница без ступенек…

– Лестницу я починю потом. Не успел, закрутился совсем с дипломом. Магия – это так, временная мера, гвозди надежнее.

– А я помогу. И с гвоздями тоже помогу. Мне только платить за обучение нечем, папа никогда не согласится денег дать. Особенно на такое. Но я отработаю. Как-нибудь. Как скажешь. Я на все готов! Просто обидно, понимаешь, что я могу колдовать, но не могу. Сила есть, а применить ее негде. Я дома уже пытался объяснять, что колдун в семье – это полезно, но папа почему-то ваших очень не любит. Мне кажется, просто боится. И боится, что я выйду из-под контроля или стану таким, как Гаврилов, например.

– А что Гаврилов? – удивился Людвиг.

То есть понятно, что ничего хорошего, но Тимуру-то откуда об этом знать?

– Лично я с ним не знаком, но слышал, что человек он так себе. И ты же сам сказал, что он тебе не платит. Почему тогда ты на него работаешь?

– А тебе Игорь ничего не рассказывал?

– Он вообще о работе мало говорит. Просто удивлялся как-то раз: «Почему такой приятный мальчик работает на такую гниду?» Так почему?

Иногда Людвиг и сам хотел понять почему. Что его держит?

Ведь мог же уйти, тысячу раз мог. Он уже давным-давно не зависел от этого финансово, юридически или как-то еще, но…

– Потому что он мой отец.

Тимур моргнул. Потом заморгал часто-часто и покраснел – не так ярко, как при упоминании Дианы, а неровными пятнами.

– Извини… Я не хотел. Я не имел в виду, что он прямо совсем плохой человек, просто…

– Да ладно тебе, все нормально, родню не выбирают. Я, знаешь, тоже не ангел, а злой и страшный серый волк.

– Ты не страшный, ты красивый. Когда волк.

– А человек что, некрасивый?

Пятна стремительно сползли со щек Тимура. А потом сполз и сам Тимур – на низенькую банкетку в коридоре. Уткнулся лбом в острые коленки и прошептал оттуда:

– Я идиот, да? Весь день какие-то глупости говорю и делаю. И не только сегодня, вообще всегда. И в школе так же. Поэтому надо мной и смеются. Но я не умею по-другому. Хочу быть нормальным, но не знаю как…

– Не надо быть нормальным, надо быть собой. Таким, каким тебе самому комфортно быть, а не таким, каким тебя хотят видеть окружающие.

– Легко тебе говорить, когда ты такой классный. Тебя и так все любят.

– Думаешь, я никогда не косячил? Или надо мной в школе не смеялись?

– Не думаю. Я