Книга От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Дмитрий Алексеевич Мачинский

поэта за пять лет до реальной; это стихотворение при жизни Блока не включалось Цветаевой ни в число переданных ему, ни в рукописный сборник «Современникам»;

3. «Как слабый луч сквозь черный морок адов…» (1920) — с пометой: «В день, когда взрывались пороховые погреба на Ходынке, и я впервые увидала Блока»;

4. «Други его — не тревожьте его!..» — с пометой: «Москва, 2-го р[усского] августа 1921 г. девятый день» (после смерти Блока). В последнем, в частности, читаем знаменательную строфу:

Падай же, падай же, тяжкая медь!

Крылья изведали право: лететь!

Губы, кричавшие слово: ответь!

Знают, что этого нет — умереть!

Мучительное и одновременно просветленное переживание смерти поэта, хождение «по его следам — уже остывшим» продолжается всю осень и разрешается в ноябре 1921 года созданием ряда новых стихотворений, глубоко и по-разному осмысляющих уход и посмертную судьбу Блока, а через это — место поэта («Орфея») в мире.

Этот последний «блоковский цикл» (куда органически входит и цикл «Подруга») хронологически обрамляется двумя стихотворениями, обращенными к Ахматовой: «Муза» (6 ноября 1921) и «Ахматовой» (16 декабря 1921).

Мы не знаем более поздних стихотворений Цветаевой, открыто обращенных к Блоку. Однако тайный внутренний диалог продолжался. Отголоски и результаты его отчетливо заметны в поэзии, прозе и письмах Цветаевой 1922–1937 годов.

Рассмотренные нами произведения лишь слегка приоткрывают мучительную и очистительную драму отношений Марины Цветаевой с поселившимся в ее душе образом Блока. Во введенных в оборот новых материалах (стихи и поэмы 1916–1923 гг.) преобладает в основном «субъективный» аспект этой драмы, отражающий глубоко личный, сокровенный, исполненный страстей пласт души. Развитие «объективного» аспекта, прозрение тайны намеренно отделенного и изъятого из «страстей души» образа Блока, напряженные раздумья о нем, о человеческом, стихийном и божеском воплощении в феномене поэта, начавшиеся в стихах к нему в 1916 году, продолжились в блистательной прозе Цветаевой 1925–1937 годов.

О магии слова в жизни и поэзии Марины Цветаевой

(По поводу сборника «Разлука»)[40]

И тут кончается искусство,

И дышат почва и судьба.

Борис Пастернак

Любящие Марину Цветаеву обычно чтут более всего вершины ее поэзии, средоточия душевного напряжения и очищения, и «катарсис Марины Цветаевой» представляется иногда высочайшим итогом всего дела поэта. Не оспаривая подобный подход, осмелимся утверждать, что Цветаева — не только уникальный в славяноязычной традиции феномен поэта, обладающего мощнейшими «мужскими» творческими возможностями и при этом воплощенного в женщине, причастной всему «хаосу» неведомых мужчине страстей, не только поразительное единство личности и голоса, вместившее и выразившее, казалось бы, несовместимое и невыразимое, но еще и, может быть в первую очередь, — путь. Марина Цветаева видится нам не как прекрасная горная вершина (пусть даже Олимп), а как горный хребет где-то в Гималаях, по гребню которого тянется тропа, проходящая через врезанные в небо пики и через зияющие провалы и ущелья и уходящая вместе с вздымающимся хребтом все выше и дальше, в облака и туманы, в какую-то иную горную страну, формы и законы которой неведомы. Путь по гребням этого хребта — тоже Цветаева, и желание пройти по нему неудержимо. Но невольно останавливаешься, приближаясь к скрытым до поры ущельям — умолчаниям и тайнам цветаевской поэзии и личности. Того, что скрыто, надо касаться бережно и осторожно, памятуя, что там — не только сокровенности, открытие которых обогатит общечеловеческое самосознание, но и тайны душевной уязвленности и боли.

I. Странная судьба поэмы «На Красном коне» и сборника «Разлука»

Все сказанное выше имеет прямое отношение к судьбе поэмы «На Красном коне» (написана 31 декабря 1920 — 4 января 1921 по ст. ст.; все даты даются в соответствии с позицией Марины Цветаевой тех лет, по старому стилю вплоть до мая 1922 года). Поэма была издана дважды: в сборнике «Разлука», вышедшем в феврале 1922 года, и в сильно сокращенном варианте в сборнике «Психея» в марте — апреле 1923-го. В «Избранных произведениях» 1965 года, сборнике, составленном дочерью поэта А. С. Эфрон и А. А. Саакянц, поэма напечатана по «Психее». В соответствии с этим С. Карлинский, автор пока единственной монографии о Марине Цветаевой, при разборе поэмы считается исключительно с текстом этих двух изданий, но для подкрепления своих соображений привлекает факт посвящения поэмы А. А. Ахматовой [Karlinsky 1966: 208–211], хотя это посвящение предваряло лишь первоначальный вариант поэмы в сборнике «Разлука», а в «Психее» (и, естественно, в «Избранных произведениях») было снято. Все суждения о поэме, высказанные А. Эфрон в ее воспоминаниях о матери, также базируются лишь на тексте второго варианта поэмы [Эфрон 1979: 65, 90, 133].

Подобная позиция на первый взгляд неуязвима. Принято считать, что последнее издание отражает последнюю волю поэта, окончательный вариант работы, и текст его должен считаться основным. Однако ряд соображений заставляет усомниться в том, что поздний вариант поэмы представлялся самой Марине Цветаевой более совершенным и лучше выявляющим замысел автора.

Сборник «Разлука» составлен из поэмы «На Красном коне» и из цикла стихотворений «Разлука», давшего название сборнику. Цикл «Разлука» позднее был включен в сборник «Ремесло», который Цветаева считала этапным в своем творчестве; поэма в сборнике «Разлука» посвящена Анне Ахматовой, любимому поэту Цветаевой в 1916–1923 годах. После выхода в свет сборник «Разлука» вызвал восхищенные рецензии И. Г. Эренбурга [Эренбург 1922] и Андрея Белого [Белый 1922]. Цветаева дарила сборник в мае — июле 1922 года А. Белому, И. Г. Эренбургу, своей сестре А. И. Цветаевой, Б. Л. Пастернаку. Все говорит о том, что она относилась к содержанию этой «крошечной книжечки» весьма серьезно.

«Психею» Марина Цветаева любила, как и все созданные ею книги. Однако именно в отношении к этому сборнику проскальзывают особые ноты. Сборник имеет подзаголовок: «Психея. Романтика». Вскоре после его выхода Цветаева пишет Г. П. Струве (30 июня 1923): «Согласна, что „Психея“ для читателя приемлемее и приятнее „Ремесла“. Это — мой откуп читателю, ею я покупаю право на „Ремесло“, а „Ремеслом“ — на дальнейшее». В 1933 году (4 апреля) в письме к Ю. П. Иваску: «Очень важное. Психея <…> не важна для уяснения моего поэтического пути <…> сборник, составленный по приметам явной романтики, даже романтической темы. Чуть ли не по руслу физического плаща». Итак, упрощая, — «Психея» — это сборник «облегченного типа». Включая в него поэму, Цветаева не добавляет в ней ни единого слова, но сильно сокращает за счет композиционно существенных частей и снимает посвящение Анне Ахматовой. Создается впечатление, что поэма во втором издании представлялась ей недостойной посвящения любимому поэту.

Даже беглое сопоставление двух вариантов поэмы убеждает в несравненно большей композиционной и образной стройности первого. Но если сокращение текста и снятие посвящения поэмы не связаны с усовершенствованием — то чем объяснить все это? Прибавим, что цикл «Разлука», составляющий первую часть одноименного сборника, также подвергся определенным изменениям (касающимся посвящения, состава и текста) при включении его позднее в «Ремесло» и