Книга Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга третья - Валентина Александровна Осеева

отстающих по арифметике, — серьёзно уточнил Медведев и тут же, вытянув вперёд пальцы, громко и безжалостно назвал отстающих: — По моему мнению, это Трубачёв — раз, Мазин — два, Нюра Синицына — три…

— Как, я? — растерянно глядя на Екатерину Алексеевну, спросила Нюра.

— Конечно. Ты очень слабо решаешь примеры, — подтвердила Екатерина Алексеевна.

Нюра глубоко задумалась: «Может, иногда мама и правду говорит, что я всё бегаю. Ведь самое главное — учёба…»

Глава 46

СОПЕРНИКИ

На деревянном щите у входа в школу висела свежая стенгазета. На большом листе бумаги чётко вырисовывался заголовок:

«Рабочий листок».

Под заголовком художник Сева Малютин изобразил пионера с ведром и кистью; пионер стоял перед стеной дома и, подняв кверху кисть, с которой капала краска, широко улыбался, призывая к труду. Лицо у него было румяное, а глаза ярко-синие.

Это была первая газета, выпущенная совместно, всем коллективом.

Редактором, с общего согласия, был выбран семиклассник Толя Соколов, а помощником редактора — Одинцов.

В заметках не было недостатка. Были серьёзные статьи о приближающейся учёбе, о том, как подвигается работа на стройке, а в отделе «Разное» кое-кто оказался и продёрнутым.

Под рисунком, изображающим легковую машину с развалившимися в ней тремя мальчиками, стояла подпись:

Если дружба за машину —

Этой дружбе грош цена!

Была и другая загадочная картинка, изображающая плывущий в облаках лесовоз с длинными брёвнами. Под этой картинкой подписи не было. Дальше была помещена острая заметка, уже без рисунка:

«Сегодня наш уважаемый кровельщик дядя Сёма попросил уважаемого дедушку Мироныча помочь ему поднять на крышу железный лист. Но дедушка Мироныч ответил: «У тебя своё дело, а у меня — своё». Редакция считает, что всякое дело на стройке — общее».

Внизу стояла подпись:

«Помред Одинцов».

Около газеты с утра толпились ребята.

Дедушка Мироныч прочитал заметку и подозвал Колю Одинцова.

— Ты, товарищ Одинцов, мал ещё старшим указывать, — обидчиво сказал он и полез на крышу помогать кровельщику.

Алёша Кудрявцев не захотел подойти к газете, он уже знал через Тишина, что его с приятелями продёрнули, и, возмущённый, принёс Одинцову свою заметку.

— Вот, помести, пожалуйста, — насмешливо сказал он, протягивая Коле аккуратный листок бумаги. — У тебя тут есть ещё место, можно сейчас же наклеить.

Одинцов быстро пробежал глазами листок.

«Очень жаль, —

говорилось в заметке, —

что одним из ответственных редакторов газеты выбран Одинцов, который вместе со своими товарищами хотел пролезть в шестой класс, а по заслугам очутился в пятом».

Пока Одинцов читал, Алёша стоял рядом и острыми прищуренными глазами смотрел на него в упор, пытаясь уловить на лице Коли признаки смущения или гнева. Он ожидал категорического отказа напечатать такую заметку и был очень удивлён, когда Одинцов просто сказал:

— Сейчас приклеим.

Алёша покраснел и взял у него из рук заметку.

— Я ещё не решил, — быстро сказал он. И, скомкав заметку, сунул её в карман.

Ему вдруг стало скучно, и собственный поступок показался мстительным и мелким. Он отвернулся от Одинцова и пошёл к своему участку.

Там всё было в полном порядке. Ямки, приготовленные для столбов, были точно вымерены, одинаковой глубины; подобранные по одному размеру штахеты сложены около каждой ямки, чтобы потом ребятам не пришлось таскать их из общей кучи, затрачивая на это лишнее время. Всё было готово. Не хватало только столбов и слег, чтобы начать ставить забор. У Алёши чесались руки, да и срок выполнения задания был уже близок. Кончался июль, все работы по ремонту надо было завершить к седьмому августа.

К Кудрявцеву подошли Петрусин и Тишин. Алёша ничего не сказал приятелям про заметку, но, не в силах побороть кипевшее в нём раздражение, едко бросил:

— Бездельничаем по вине директора!

— И правда, чего это Леонид Тимофеевич тянет? Обещал пойти с нами на делянку и тянет чего-то, а мы без дела сидим. Давно бы уже могли столбы привезти и начать работу, — высовываясь из-за плеча Кудрявцева, сказал Петрусин.

— Трубачёвцам тоже нечего делать, — усмехнулся Тишин, — вон сидят в кучке.

Алёша остановился на краю своего участка, вытащил отцовский полевой бинокль и стал разглядывать участок своего соперника. У Тишина завистливо блеснули глаза. Он осторожно протянул руку и в нетерпении пошевелил пальцами:

— Чур, я после Кудрявцева смотрю!

Петрусин сморщил нос и, прищурив глаз, старался заглянуть хоть в одно окошечко. Но Кудрявцев отодвинул его локтем и, продолжая глядеть в бинокль, нетерпеливо бросил обоим:

— А ну-ка, не мешайте!..

В бригаде Трубачёва тоже было всё готово, также чернели через определённое расстояние выкопанные ямки, лежали сложенные штабелями штахеты. Алёша направил бинокль на Трубачёва. Бригадир пятиклассников, развернув на траве какой-то лист, положил по краям четыре камешка и что-то сказал не сводившему с него глаз Матросу. Тот блеснул в воздухе чёрными от загара ногами и, подпрыгивая, помчался к дому.

Алёша повертел колёсико и быстро сказал:

— Петрусин, узнай, что у них там такое!

В бинокль было хорошо видно склонённую над большим листом голову Трубачёва. Несколько ребят тесно окружили своего бригадира. Запыхавшийся Матрос примчался назад, держа в руках длинный, похожий на пенал ящичек.

— Флажки принесли. Карту будут смотреть… — лениво сказал Тишин. — Хотят показать себя культурными.

— Но откуда они взяли карту? — с интересом спросил Алёша.

— Карту принесла Елена Александровна. Она хочет повесить её в пионерской комнате. А флажки девочки из ленты сделали, — спешно сообщил вернувшийся Петрусин.

— Несправедливо! Зачем она им дала? — нахмурился Алёша.

— Мироныч говорил, что завтра пионерская комната будет уже готова. Елена Александровна сама там работала вчера. И плакаты уже купили, — быстро рассказывал Петрусин. — А сейчас Трубачёв пошёл и выпросил карту.

— Трубачёв — любимчик, — процедил сквозь зубы Тишин, — Елена Александровна ему ничего не жалеет!

— Подумаешь! А чего она распоряжается тут! Сложила печи и воображает! — фыркнул Петрусин.

Алёша молча сунул ему бинокль и решительно зашагал к дому.

Елена Александровна была в пионерской комнате. Открыв окна и двери и осторожно ступая по дощечкам, положенным на свежевыкрашенный пол, она складывала на столе какие-то игры, плакаты и завёрнутые в красный кумач портреты.

— Осторожно, Кудрявцев, пол