Книга Сборная солянка - Ирвин Уэлш

– Я на пенсии, – запинаясь, повторил он, ощущая, как соскальзывает в пропасть своего прошлого, будто та разверзлась у него под ногами. – А вы… участвуете… – он оглядел растущую толпу подростков, старающихся привлечь внимание обслуживающего персонала, – …во всем этом?

Хелену тронул его акцент. Он говорит как шотландец!

– Нет, мой друг, мой жених, он будет здесь выступать, – сказала она и, не удержавшись, показала ему обручальное кольцо.

Блэка ее слова застали врасплох. Не может быть, чтобы эта милая, внимательная и явно образованная девушка, которая дала себе труд заговорить с ним, стариком, неуместным в этой модной, чуждой цитадели другой эпохи, – не может быть, чтобы она оказалась подружкой Карла Эварта! Конечно же, нет. Ведь есть и другие диджей, организаторы, много кто.

– Поздравляю, – осторожно сказал Блэк, – когда планируете свадьбу?

Да, определенно шотландец. Какими они становятся, эти шотландцы, когда стареют? Станет ли Карл таким же потерянным дедком в клубе, забитом молодежью? Она часто прикалывалась, что он когда-нибудь будет самым старым диджеем в мире.

– Не знаю, мы пока не решили. – Хелена пожала плечами и изобразила на лице огорчение. Потом с натянутой улыбкой призналась: – В последнее время дела у нас идут не очень.

– Сочувствую.

– Спасибо. – Хелена Хьюм посмотрела на Альберта Блэка. В острых глазах старика светилась доброта, приглашающая к дальнейшей откровенности. – У нас очень разные работы, и мы живем вдали друг от друга. Отношения на таких расстояниях требуют немалых жертв от нас обоих. Не знаю, что из этого получится.

– А, – сказал Блэк, размышляя, что теперь девушка говорит прямо как южноафриканка.

– А вы женаты?

– Да, был… – Блэк попытался найти слова. – Моя жена умерла недавно.

Хелена вспомнила отца. Тот всю жизнь работал продавцом в автосалоне, чтобы они с сестрой Рути могли учиться в колледже. А потом, посреди бела дня, ни с того ни с сего взял и умер от обширного инфаркта. Она прикоснулась к руке Альберта Блэка.

– Мои соболезнования…

Тот кивнул. Казалось, внутри у него что-то оборвалось. Он не сопротивлялся, когда Хелена взяла его за руку.

– Меня зовут Хелена.

– А меня Альберт, – шепнул он, бросив на нее короткий взгляд. Он почувствовал себя ребенком. Попробовал смириться с унизительной мыслью, что он слабак и глупец, но ничего не произошло, он словно окаменел. Ему хотелось растянуть этот миг до конца жизни. Впервые с тех пор, как Марион покинула его, он ощущал подобное спокойствие и умиротворение.

Не считая барменов, вокруг по-прежнему было пусто.

– Скажите… Альберт, когда это случилось?

Блэк поделился с ней историей их с Марион неугасимой любви, но теперь жена покинула его, и мир его опустел. Хелена рассказала о том, что смерть отца жутко потрясла ее, наполнила всесокрушающим чувством потери. Разговор перескочил на метафизику: Блэк стал объяснять, что вера, бывшая с ним всю жизнь, оказалась под сомнением. Как он боится, что никогда больше не увидит жену, что не существует пристанища душ, где они снова будут вместе.

Хелена терпеливо слушала историю старика, а потом задала вопрос, по ходу его рассказа терзавший ее утомленный мозг:

– Вы когда-нибудь жалели о таких сильных чувствах? Ужасно, когда все кончается вот так.

– Да, ужасно, – подтвердил Блэк, видя перед мысленным взором лицо Марион. Почему она жила с ним? “Я резок. Слишком властен. Можно даже сказать, деспотичен”. Она не просто уважала его; она его по-настоящему любила. И благодаря тому он стал куда большим, чем мог бы в одиночку. Глубинное спокойствие наполнило его сердце. – Нет, я не жалею ни о едином миге, когда мы были вместе, но иногда меня гнетет, каким я был, – признался он, снова опечалившись. – Я был одержим церковью, христианством, мне бы хотелось больше сделать для нее… с ней…

Теперь уже на Хелену Хьюм снизошло внезапное откровение, когда она подумала о своем женихе, Карле Эварте. Не то чтобы она поняла что-то новое, но всей душой вспомнила то, что, казалось, было похоронено под всем тем дерьмом, которое жизнь обрушивает на нас. Она любит Карла. Боже, как же она его любит. И он тоже любит ее.

– Она знала, какой вы. Для нее не было секретом, что вы так погружены в веру, и она не считала, что из-за этого вы любите ее меньше. Уверена, в ее жизни тоже хватало дел, в которых вы не могли регулярно участвовать. Разве вы чувствовали, что из-за них она любит вас не так сильно?

– Да… вы правы. – Блэк задохнулся от нахлынувших чувств. – Тогда я ни о чем не жалею. Ее любовь была моим спасением. Так что, если любите своего жениха, и он хороший человек, выходите за него замуж.

– Выйду, – с дрожью в голосе сказала Хелена. – Я его люблю. Он лучший из тех, кого я встречала. Самый добрый, самый великодушный, нежный, любящий, чуткий и веселый парень из всех. Как же вы правы, Альберт, я должна выйти замуж за Карла. А знаете, он тоже из Шотландии, – призналась она, пожимая его морщинистую руку.

Это открытие, хоть Альберт Блэк и готовился к нему, оказалось невыносимым. Он заметил, что ди-джей уже начат играть, и взглядом обежал забитое помещение.

– Да… хм, простите, пожалуйста, мне нужно в уборную. – Он отнял свою руку.

– Конечно. Возьму себе бокал вина. Вам что-нибудь заказать? – кивнула она в сторону бара.

– Я бы не отказался от воды. Спасибо, – перекрикивая грохот, сказал Блэк.

– Простую или с газом?

– Лучше простую. Благодарю, – с этими словами Блэк встал и пошел к туалетам. Перед ними уже выстроилась толпа, и ему захотелось уйти совсем, но его тянуло вернуться к милой девушке, которая покупает ему воду, и на самом деле надо было облегчиться. Встав в очередь, к вящему ужасу, Альберт Блэк сразу заметил, что человек, который прямо перед ним занимается всякими непотребствами с официанткой, никто иной, как Теренс Лоусон. И тот смотрит прямо на Блэка!

16

Да бля, я за всю жизнь ни разу не бросал обжимансы на полдороге, обламывая смачную телку. Но рядом Блэки из школы: просто ебанись! Этот гондон, дряхлый, в точности такой, как раньше, стоит аккурат у меня за спиной в очереди в толкан! Меня тащит таблета, которой угостила Брэнди, но я отпихнул девку и смотрю на него, а он на меня, и я такой говорю:

– Мистер Блэк! Глазам не верю!

– Теренс Лоусон… – разевает он пасть; этот гондон охуел не меньше моего. Жесть, он даже имя мое помнит! И неудивительно: эта сволочь каждое утро на линейке гнобила нас!

Я полжизни мечтал, какой сказочной пизды наваляю этому “Козлу Блэку”, если наши дорожки встретятся на узкой улице. Но теперь, когда таблетка экстази щекотит меня изнутри, от верхушки черепа до мошонки, я с какого-то перепугу лезу обнимать этого старого гондона. Прижимаю к себе тощего старикана; он похож на мешок с костями! Он всегда был таким? Точно нет! Жаль, что я не на коксе, я бы сейчас уебал его за всю фигню. Но тут вспоминаю, что однажды уже встречался с ним на узкой улице… и похороны Гэлли.