Книга Булгаков на пороге вечности. Мистико-эзотерическое расследование загадочной гибели Михаила Булгакова - Геннадий Александрович Смолин

московский. Более того, эти миры связаны между собой, благодаря миру Воланда.

События московских глав пародийно повторяли события ершалаимского периода через промежуток ровно в 1900 лет. В финале же романа, в Пасхальную ночь на воскресенье время московское и ершалаимское сливаются воедино. Это одновременно и 5 мая (22 апреля) 1929 года и 16 нисана 29 года (точнее, того года иудейского календаря, который приходится на этот год юлианского календаря) – день, когда должен был воскреснуть Иешуа, и его видят Пилат и Мастер с Маргаритой, а также Воланд со своими помощниками. Становится единым и пространство московского и ершалаимского миров, причем происходило это в вечном потустороннем мире, где властвовал «князь тьмы» Воланд. Ход современной жизни как бы смыкается с романом Мастера о Понтии Пилате, в свою очередь совпадающим с «евангелием от Воланда», и с реальной историей Пилата и Пешуа, происшедшей девятнадцать столетий назад. Затравленный в земной жизни Мастер обретал бессмертие в вечности.

Можно только догадываться, какой шок получили правоверные масоны и иллюминаты, когда попали в эпицентр событий, в которых демонстрировалась профанация ритуалов, вещей и нюансов, о которых говорилось только на тайных сборищах да и то намеками, а неразглашения деталей требовал обет молчания! А тут ещё флёр шутовских глав романа, который позволил не только посвящённым, но широкой публике взглянуть незамутненными глазами на то, что так тщательно оберегалось от профанов.

В различных исследованиях говорится о том, что сюжет романа изобилует масонской символикой, ритуалами и кабалистикой, берущих начало в мистериях древнего Египта и древней Греции. Сама трактовка заключена в скрытых аллегорических формах повествования. Булгаковым подаётся нечто связанное с масонством в завуалированной, не явной и полускрытой форме. Например, преображение поэта Бездомного из человека невежественного в человека образованного и уравновешенного, нашедшего себя и познавшего нечто большее, чем писание стишков на антирелигиозную тему. Тому помогла встреча с Воландом, явившейся своеобразной отправной точкой в исканиях поэта, прохождению им испытаний. Ну а встреча Воланда с Мастером, ставшим для него духовным наставником, завершила все этапы масонского посвящения. Теперь Мастер – учитель, наставник, проводник ищущих Света знаний и истинной духовности. Он автор нравственного труда о Понтии Пилате, который тождественен зодческой работе, выполняемой масонами в ходе своего познания Королевского Искусства. Он судит обо всём уравновешенно, не позволяя эмоциям одерживать верх над ним и возвращать его в невежественное состояние человека-профана.

Маргарита проходит инициацию в одну из мистерий. Всё описание происходящего, те образы, которые проявляются в череде событий посвящения Маргариты, всё говорит об одном из эллинистических культов, скорее всего о Дионисийских мистериях, так как Сатир предстаёт одним из жрецов, совершающим алхимическое соединение воды и огня, которым обуславливается завершение посвящения Маргариты. Фактически, пройдя Большой круг мистерий, Маргарита становится ученицей и получает возможность пройти Малый круг мистерий, для прохождения которого она приглашается на Бал Воланда. На Балу она подвергается множеству испытаний, что так свойственно для ритуалов посвящения масонов. По завершению обряда Маргарите и сообщается, что её проверяли и что она прошла испытания. Окончанием Бала является ужин при свечах, в кругу близких. Это весьма характерное символическое описание «Застольной ложи» (агапы) масонов. Добавим, что к членству в масонских ложах допускались и женщины в чисто женских или же смешанных ложах, таких как Международный смешанный масонский Орден «Право человека».

Можно смело утверждать, что от отцовской статьи «Современное франкмасонство», опубликованной в 1903 году в «Трудах Киевской Духовной Академии» берет свое начало «масонский след» и в главном булгаковском романе «Мастер и Маргарита». Будущий писатель наверняка запомнил содержащееся в опусе Афанасия Ивановича Булгакова изложение обряда посвящения в Мастера, которое «есть символическое воспроизведение событий, передаваемых в легенде о Хираме, строителе храма Соломонова… По идее, посвящаемый в сан Мастера должен занять в гробу место убитого, «лежащего в гробу мастера (Хирама), который не хотел сообщить подмастерьям священное слово мастера». На великом Балу у Сатаны превращение ожившей головы Берлиоза символизирует смерть старого, ложного мастера, место которого занимает извлеченный из лечебницы главный герой романа, действительно владеющий «священным словом» – историей Иешуа и Пилата. Эта история совпадает с евангелием от Воланда, а сам Сатана, как мы увидели, является носителем высшей масонской степени Великого Командора.

Председатель же МАССОЛИТа Берлиоз собственным словом в литературе не обладает. Хотя он и выполнял функции председателя ложи (иначе – Мастера стула), заседание правления союза – пародия на собрание ложи, а одна из возможных расшифровок МАССОЛИТа – «масонский союз литераторов». Михаил Александрович Берлиоз и его коллеги как никогда далеки от главной цели масонства – достижения нравственного христианского идеала. Поэтому и Воланд со своей свитой жестоко расправился с ними.

Об отождествлении верховных масонских руководителей с сатаной и его присными Булгаков мог узнать из пародийно-мистификаторской книги французских журналистов Лео Таксиля и доктора Батайля (Габриэля Жогана Пажеса и Карла Хакса) «Дьявол в XIX столетии». Там утверждалось, что возглавляет масонов сам Люцифер. Батайль, описывая свои вымышленные путешествия в заморские страны, в числе прочих называл среди демонопоклонников масонскую секту палладистов американского генерала Альберта Пайка. Многие атрибуты палладистского храма в Чарльстоуне оказались перенесёнными и в булгаковский роман. Так, Орлов вслед за Батайлем говорил о золотом кресле, с которым была связана история создания устава палладизма. Когда Пайк писал этот устав, «разумеется, по внушению и под диктовку самого сатаны, то эта работа шла у него совершенно благополучно до известного места». Дойдя до роковой строчки, Пайк не смог продолжать писать, а после произнесенного великого заклинания «какой-то голос громко крикнул ему прямо в ухо, чтобы он немедленно отправился в Чарльстоун». Там Пайк вместе со своим соратником доктором Макеем заперлись в храме и «предались пламенной молитве, прося Люцифера, чтобы он поборол врагов, которые, как думал Пайк, мешали ему писать устав. Окончив эту молитву и взглянув на кресло, они увидели, что из деревянного оно превратилось в золотое. На кресле лежала рукопись, и в зале распространился сильный запах горящей серы – явный знак адского посетителя. На кресле они рассмотрели очень хорошо им известный иероглиф, представляющий собою подпись Баал-Зебуба (более привычно для нашего уха другое имя – Вельзевул). Они развернули рукопись и увидели, что она содержала в себе как раз то самое продолжение устава, которое не давалось Пайку. Во время собрания палладистов после удара молнии на «золотом кресле появился сам Баал-Зебуб». Он председательствовал, таким путем самолично освятив «новообразовавшуюся секту слуг Люциферовых». По уверению Батайля, «и в настоящее время повсюду, где только образуется новый кружок демонопоклонников (так называемый Совершенный Треугольник), то каждый вновь поступающий адепт самолично подвергается допросу