Книга Путь кама - Екатерина Викторовна Королькова

как секундой назад с остервенением сопротивлялись нападкам зверюги, они, как один, повалились на колени. Знак уважения или приказ, что-то заставило их подчиниться. Ие-кыла поднял взгляд с фигурок и резко отпрянул назад.

Два огненно-рыжих пса летели на него, оскалив зубастые пасти. Меж рядов костных лезвий валил пар, на мордах красовались следы минувших битв.

Медведь раздраженно мотнул головой: сдаваться демоническим волкодавам он не собирался. Не здесь и не этим прихвостням Восточных тэнгри.

Псы приземлились у ног хранителя, присели для нового прыжка. Медведь не двинулся. Хозяин вновь свистнул, стоя далеко позади. И четырехлапые демоны стрелой взметнулись на грудь добычи.

Пришла очередь белому властителю показать свою прыть, чем он незамедлительно занялся. Едва задние лапы собак оторвались от пола, как медведь разинул пасть и поймал за шею одного из нападавших в безжалостные тиски. Гигантской левой лапой он зацепил бочину другого и с силой метнул в стену. Раздался скрежет. Тело пса, отправленного в полет, расплющило до костей на том же месте, где ранее пострадал бойкий водяной.

Рыжая псина, пойманная за глотку, пискнула, закатила глаза и издохла вслед за братом-близнецом. В ее боли не было сожаления, последние секунды окрасились пустотой. Раболепная тварь не имела ами, отчего смерть ее не оставила даже пепла горести ни в одной сотканной богами душе.

На светлый круг под самый фонарь ступила, наконец, нога в высоком черном сапоге. Красная чалма выплыла следом из тьмы и затряслась от мерзкого хихиканья владельца.

Хозяин клыкастой пары поправил полы бархатного халата, вышитого по краям золотой нитью. Поднял голову, чтобы его могли рассмотреть противники и рабы. Ибо скрываться теперь он считал дурным тоном.

– Ай да встреча! Солнца тебе, внук нагваля.

Внук не ответил.

У медведя, который проснулся вместо мальчишки, неожиданно защипало в глазах, и он заморгал что есть мочи. Присев на задние лапы, ие-кыла оглядел человека. Вопросительно рыкнул. Мархи спал, поэтому спросить его помощника Асая, кто из богов прибыл, дух не мог.

Приходилось домысливать самому.

Внешности бог был заурядной: средних лет, высокий и худощавый, он выглядел уверенным в себе, даже безмятежным.

Тонкие брови, острый нос и узкие нити губ создавали удивительную геометрию лица. Ничего, абсолютно ничего выразительного и запоминающегося. Только глаза, чистый оникс, блестели насмешкой и превосходством:

– Подойти ближе, старый хранитель-баавгай?

Медведь вновь зарычал. Бесстрашие человека в красном тюрбане его разозлило. Неужто он, повидавший тысячи смертей властитель, стал настолько немощен и смешон?

– Отец, это мой товарищ с Сургуля. Не убивай, – прозвучал мелодичный девичий голосок позади мужчины и отвлек ие-кыла от яростных мыслей.

В светлое пятно вышла невысокая девушка в шляпе из ковбойского вестерна и добавила уже резче:

– Я успокою его.

Бледнокожий приобнял напарницу за плечи, нежно погладил, кивнул. То ли гордость, то ли самодовольство промелькнуло на его маскоподобном лице. Отпустив девушку, он нырнул в тень.

– Мархи, дружок, прекращай буянить, – медово промурчала незнакомка и медленно, почти не касаясь пыльного бетона мягкими сапожками из замши, приблизилась к застывшему хранителю. – П-помнишь меня? – продолжила девушка, как только расстояние между ней и медведем сократилось до нескольких шагов.

Алая маска на ее личике пошла складками от прячущейся под ней улыбки.

– Помнишь рыжую соплю с Ольхона, а?

Зверь не ответил. Человеческую речь в минуты горячки он понимал с трудом. Только чувства кама прорывались сквозь стену, отгородившую мысли двух существ, слитых воедино.

Внутри было больно. Там, где пряталась душа Мара, что-то надрывно кричало и звало, молило о помощи, но дух не давал двинуться с места. Он был главным сейчас.

Девушка подняла ножку и осторожно опустила носок совсем рядом с грозной тушей.

– Мар, ты мне нужен, – шепнула она и бесстрашно подняла ладонь к груди ие-кыла.

Животное будто ударили током: как он позволил человеку подойти? Кто он на самом деле: смиренный олень, которого ведут жертвой в лес, или хозяин этого леса?

Карие глаза налились кровью и, не дожидаясь пока поднятая рука ляжет на его шерсть, зверь молниеносно схватил хрупкое плечо и предплечье девушки в острые тиски.

– А-а-а! – закричала незнакомка.

Отстраняясь как можно дальше, она принялась стучать кулачком по мокрому носу белого медведя. Но тщетно. Ие-кыла дернул мордой, отчего марионетка в его зубах подлетела вверх. Взвизгнула. Песочная шляпа слетела с головы и приземлилась недалеко от места, где стоял человек в тюрбане.

Рыжая волна непокорных волос жертвы разметалась в стороны, заиграла огненными всполохами среди тьмы, и медведю показалось на миг, что перед ним не живая, смертная душа, а воплощение пламенного божества. Однако даже это не позволило ему бросить кровавое дело, и он продолжил вгрызаться в плоть.

– А-а-а! – снова воскликнула красавица и закатила изумрудные глаза.

Мархи, услышав крик, вынырнул из пучины борьбы с собой и неожиданно проснулся. Сквозь взгляд медведя он увидел, как девушка, так похожая на повзрослевшую Клубничку, безвольно опадает на колени, из последних сил трепыхаясь в пасти хранителя.

Дымка тут же заволокла тело медведя и как только рассеялась, в сферическом ангаре вновь появился черноглазый кам.

– Клуб… – попытался позвать он подругу, но не успел.

Удар в челюсть остановил поток слов, которым парень хотел одарить раненную.

Противником, естественно, была не девушка. След ее простыл сразу, как Мархи принялся перевоплощаться. Место на передовой занял иной: человек в тюрбане – хозяин демонов.

Внутри Мара заклокотало, и опять человек превратился в двухметрового хищника, почуявшего от хозяина псов скрытый ранее запах Нижнего мира. Долгие минуты созданию удавалось скрывать истинную сущность и прятаться под маской ироничного гордеца, но постепенно тонкая грань стерлась, и воздух наполнился вонью разложения.

Красная лощеная ткань на голове начала распускаться, виться лентой по напряженной статуе, в которую обратился человек в тюрбане. Упала у ног. На ие-кыла со лба и макушки взглянули три пары черных бусин-глаз. Блестящие, выпуклые, они напомнили отполированные драгоценные камни. И толь заметное шевеление и ресницы подтвердили, что наросты живые, часть организма.

Как только последний виток был раскручен, человек встрепенулся и взмахнул руками. Его движения, отточенные и быстрые, словно бритва парижского цирюльника, превзошли медвежью и маровскую прыть вдвое. Даже закиселенный воздух едва успевал расходиться перед телесной молнией, которой он уподобился.

Бояться и прятаться хозяин демонов не собирался. Напротив. На шахматной доске Сы он явно был королем, каму же досталась скромная роль пешки.

Не успел медведь замахнуться, как противник оказался позади и ударил его по спине чуть ниже лопаток. Прошла секунда. Восьмиглазый вновь появился перед зверем и издал гремящий звук, которым обычно пугают противников ядовитые змеи.

Медведь качнулся на задних