Книга ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Евгений Александрович Гарцевич

делать? — Банши кивнула на бесчувственного Олафа.

— От него разит скверной, так что случайным человеком он здесь не был, — я пожал плечами. — Отвернись-ка еще разок, я разберусь.

Убедившись, что Банши не смотрит, я оттащил стражника в самый темный угол и открыл разрыв. Мысленно позвал Хрустика, типа принес ему вкусняшку.

— О, а это какой-то другой? У тебя сколько их вообще? — раздался удивленно-заинтересованный возглас Банши, и тут же сорвался на сиплый хрип, когда из разрыва, появилась когтистая лапа и с легкостью загребла Олафа внутрь, прям как копилка с кошкой, которая монетки загребает. — Херасе! Что за хрень?

— Эмм, домашнего питомца себе завел, — я немного смутился, особенно когда из закрывающегося разрыва донеслось эхо громовой отрыжки, — папа типа подарил. Давай, оставим это между нами, а?

— Хоррошо, — немного ошарашенно произнесла Банши. — А ты тогда мне напомни в следующий раз, чтобы я с тобой не ссорилась.

Чтобы не заплутать по техническим коридорам, точнее, не наткнуться на очередной пост, выпустил вперед Белку. Но и это особо не помогло — никогда раньше не был в подсобках кинотеатра, но здесь чуть ли не лабиринт какой-то настроили. О назначении некоторых комнат я мог только догадываться. Прачечная, чтобы стирать экран. Лаборатория с красными огоньками, чтобы проявлять пленку. Котельная, чтобы зрители зимой не мерзли. Не знаю, может, от красного света у Грешников глаза не болят, а котельная напоминает им о домашнем аде.

Встретили несколько людей — в основном из обслуги. Работяг и «менеджеров» мы не трогали, вовремя замечали и прятались, благо мест было полно. А вот еще трех «прайдовцев», дежуривших у служебного выхода пришлось вырубить. Банши метнула в их комнату усыпляющую дымовушку, которую усилила Харми, поэтому взяли их тепленькими без шума и пыли. Шлем с одного только слетел, звонко цокая по полу.

Молодые парни с нашивками рекрутов «Прайда», в которых скверна никак себя не проявляла. Таких я скармливать не стал, оттащив в бойлерную, связал и запихнул за самый дальний (холодный) котел. Только еще порцию египетского сонного зелья добавил и по словам Харми, дрыхнуть будут минимум сутки, а так много нам не надо.

Пока я заметал следы, Банши уже встретила Стечу с Гидеоном, по-тихому впустив их с выхода на парковку.

— Что вы здесь устроили? — спросил Гидеон, получая свое снаряжение. — Там народ до сих пор с визгами вокруг бегает. Санитары их там по всем дворам ловят, инквизиторы подъехали, электротеатр заново освящать собираются, а прайдовцы их всячески прогнать пытаются.

— Это, Гидеон, называется сила искусства, такое понимать надо, — я напустил на себя умный вид и покивал. — Потом расскажем, пошли скорее, два коридора осталось проверить.

В первом оказался еще один склад и слесарная мастерская, в которой пара поддатых работяг чинила кресла из зала. Второй коридор был захламлен и выглядел заброшенным — пустые ящики, старые швабры, сломанные кресла, мотки кинопленки. Но как-то чересчур аккуратно он был захламлен. Пыли на полу не было, зигзагами (как лыжники на соревнованиях) можно было спокойно протиснуться. Заканчивался коридор гладкой стальной дверью без замка и ручки, но с окошком, закрытым заслонкой.

— Пароль кто-нибудь знает? — зашептал Гидеон.

— Динамит? — пожала плечами Банши. — Не шипите на меня, пошутила я.

— Матвей, запуская свои штучки, — опять прошептал Гидеон. — Вскрывай давай, и уйдите все с прохода, вдруг они в окошко посмотрят.

Спрятаться было легко. Все расселись за ящиками вдоль по стеночкам, а я для начала выпустил Леньку Воробья.

Как там нас учили? Постучать и схватить за ноздри, когда откроется окошко. Я посмотрел на пальцы, выставив их вилкой — сомнительное решение. А вот Воробей уже предоставил всю картину устройства двери — толщина и состав металла, который не давал возможности просканировать ауру тех, кто внутри, расположение петель и сразу трех засовов. Во всех проекциях показал толстые стержни с изогнутой ручкой и скобы, в которые их запирают.

Я прислушался, приложив ухо к прохладному металлу, но фигушки — толстая зараза, вообще ничего не пропускает. Позвал Ларса и тихонько, на пару миллиметров сдвинул заслонку. А потом еще на пару миллиметров и еще, и запустил туда Белку.

Ощущение будто сижу с маленькой камерой на гибком шнуре и пропихиваю ее в замочную скважину. Длинное помещение с низким потолком. У стенки большая двойная клетка, но не для пленников, а с лифтовой платформой. Напоминает подъемники в шахтах. Сбоку стол, за которым сидят люди, двое рубятся в карты, один чистит разобранный револьвер, а остальные сгрудились вокруг небольшой горелки и варят кофе.

Все — охотники из «Прайда» с кучей оружия, как на столе, так и рядом у стеночки в специальных стойках. С другой стороны комнаты шкафы, три пустых кровати и толстая занавеска, должно быть, скрывающая туалет.

Всего насчитал шесть человек — те, что вокруг кофейника, заспанные, будто только что их подняли не в свою смену.

Окей, работаем.

Качнул силы в профессора и, считай, на ощупь дернул одновременно три засова, а потом толкнул дверь. Банши метнула строенную бомбочку из склянок — микс из вспышки, дымовухи и электроимпульса. Прайдовцы засуетились, повскакивали с мест, а кто пошустрей, наоборот, бросился под стол. Склянки со звоном крякнули о каменный пол и разлетелись во все стороны, выпуская три волны. Ослепление, удушение, оглушение.

Следом в комнату влетели Гидеон со Стечей, расстреливая все, что движется или кастует вокруг себя защитный купол. Чисто. Но на самом деле грязно и вонюче — кровь на стенах, гарь на телах, перевернутый стол и лужа недоваренного кофе в центре небольшого хаоса, который мы устроили.

Я закрыл дверь, задвинув все засовы. Пару минут посмотрел в окошко, проверяя насколько мы нашумели, и никого не увидев в коридоре, облегченно выдохнул и закрыл задвижку.

— Крыша, что за шум? Что у вас там? — за спиной глухо, будто из металлической трубы, прогремел мужской голос. — Крыша, прием? Ответьте?

Источник голоса обнаружился в медной трубке, похожей на рупор, торчащей из пола рядом с рычагами управления подъемником.

— Что ответить? — на всякий случай шепотом спросил Гидеон.

— А насколько эта шляпа меняет голос? — также шепотом спросила Банши.

— Не знаю, — я подошел к лифту и распахнул решетку, заменяющую дверь. — Поеду посмотрю. Заводите шарманку и не ходите за мной!

Сотню раз в кино такое видел. Лифт открывается, плохие парни туда заглядывают, стволами тычут, а там пусто. А потом хороший парень такой хоп и либо через люк в крыше, либо за кнопками прятался и бах-бах — все убиты. А еще можно на тросе кверх ногами спуститься и также всех перестрелять, но в днище лифта люка не было, а протиснуться между контурами лифта не получилось, как и приподнять его.

Поэтому я решил разыграть первый сценарий, но попроще, зато с участием Хрустика и фобосов. Когда кабина с грохотом и лязгом начала опускаться, я открыл разрыв и молился, чтобы там не встретили полынью. Приказал Хрустику не высовываться (все-таки там не шпана дворовая, а элитные охотники), а сам спрятался за разрывом, как за щитом.

Белка сиганула первой и успела передать картинку. Помещение другое — не очередной подземный зал, а тоннель метров двадцать, упирающийся в новую дверь. Тоже шесть человек. Хотя двое, скорее всего, уже не люди, а полностью измененные скверной. Один сбоку возле переговорного устройства, а пятеро довольно кучно стоят напротив лифта и как по сценарию вооружены до зубов и целятся в шахту лифта.

Не знаю, что они там подумали, когда лифт опустился, и первое, что они увидели — это два ботинка, торчащих из-за клубящегося зеркальной чернотой разрыва. Но полсекундочки мне это дало. Пока они еще вопросительно переглядывались друг с дружкой, чувствуя родную для Грешников тьму, по бокам от разрыва вскинулись револьвер с обрезом. Широким фронтом хлынула аура мейна, из разрыва выскочил Хрустик и одновременно с этим я открыл огонь из двух стволов.

Сразу минус три с половиной стрелка. Разрывной из обреза буквально с корнями вырвал руку ближайшему прайдовцу и зацепил второго. Хрустик вцепился в горло третьему, а «задира» дважды тихонько чавкнув, пробил защитное поле, а потом и лоб четвертому.

Все, что полетело в меня, ушло в молоко, то есть вглубь разрыва, чудом не задев Хрустика. А, может, и задело, но он не обратил внимания.

А вот теперь надо было спасать его — на ногах еще был Грешник, евший таких Хрустиков на завтрак — так, по крайней мере, нарисовало мое испуганное за питомца воображение. И пятый боец,