Книга Предания об услышанных мольбах - Ван Янь-сю

исполняет обеты, и ты мог бы стать его учеником.

Чанъаньский праведник, о котором говорил дядя, был совершенно седым, и потому современники прозвали его Белый Араньяка. Он был в большом почете у варваров династии Вэй[168]. Сам вождь варваров служил ему как наставнику.

Ху исполнил наказ дяди. В монастыре Белого Араньяки оказались те двое молодых монахов, которые обучали его во время странствий по горам Суншань. Ху очень обрадовался такой встрече, стал рассказывать им о своей дальнейшей судьбе, а затем спросил, как они здесь очутились. Монахи отвечали:

— Мы, бедные праведники, всегда жили в этом монастыре и не помним, чтобы когда-нибудь встречались с господином.

Ху напомнил им о встрече в горах Суншань, но те упорствовали:

— Господин ошибается. Разве могло быть такое?!

На следующий день монахи исчезли. Тогда Ху подробно рассказал шрамана монастыря обо всем, что видел когда-то в горах Суншань. Монастырская братия была изумлена и отправилась на поиски молодых монахов. Но тех нигде не было, и они поняли, что это были божества.

В последние годы правления династии Сун под девизом Великая радость (447) чанъаньский монах Ши Тань-шуан пришел на юг от Янцзы и рассказал все, как было.

Гуаньшиинь дарует мужское потомство

Господин Бянь Юе-чжи был уроженцем округа Цзиинь, привлекался на службу при дворе, жил в Чаогоу. Он прожил пятьдесят лет, но не имел мужского потомства. У него были жены и наложницы, но вот уже многие годы они не беременели. И тогда в мольбах о наследнике он принялся тысячекратно вращать сутру «Гуаньшиинь цзин». По совершении нескольких молебнов его наложница вдруг забеременела. А потом у нее родился сын. Было это в двадцать восьмом году под девизом правления Великая радость (451) или в год под циклическим знаком цзи-чоу.

Как Ши Тань-дянь побывал в загробном мире

Когда шрамана Ши Тань-дянь был мирянином и было ему тридцать лет, он вдруг заболел и умер. По прошествии семи дней он ожил и рассказал, что двое посыльных унесли его прочь и заставили возить на тележке рис. Вместе с ним возили рис несколько тысяч человек, и все без сна и отдыха. Однажды появились два праведника и сказали Тань-дяню:

— Мы твои главные наставники в пяти обетах.

Они стали утешать его и подробно расспросили о содеянном. Потом праведники отправились к главе ведомства и доложили следующее:

— Этот наш ученик пока еще не совершил большого греха, а отмеренный ему срок еще не вышел.

Тань-дянь был тотчас отпущен, и праведники проводили его до дому. Они усадили его на повозку и обо всем с ним условились: велели непременно стать шрамана и совершенствоваться в вере. Закончив наставления, они сняли Тань-дяня с повозки и протолкнули под мышки мертвое тело. В тот же миг Тань-дянь ожил.

Тань-дянь впоследствии ушел в монахи, а в четырнадцатом году под девизом правления Великая радость (438) умер.

Запоздалое прозрение

Ван Чжунь-чжи, по прозванию Юань-цэн, был уроженцем округа Ланъе. Происходил он из семьи конфуцианцев и не верил в закон Будды. Чжунь-чжи говаривал:

— Если тело и душа после смерти полностью исчезают, тогда при чем же здесь Три периода[169]?!

В годы под девизом правления Великая радость Чжунь-чжи был правителем округа Даньян, а в десятом году заболел и испустил дух. Вскоре он на время ожил. Правитель Цзянькана Хэ Дао-ли пришел навестить больного, склонился над его ложем. Чжунь-чжи промолвил:

— Я только сейчас понял, что учение Шакьямуни не ложно! Душа существует после смерти, и я получил тому доказательства!

— Вы, господин наместник, всю жизнь рассуждали иначе, — возразил Дао-ли, — так что же заставило Вас изменить свои убеждения?!

Чжунь-чжи смежил воспаленные веки и напоследок изрек: — Дух воистину беспределен, а не верить в учение Будды недопустимо!

Гуаньшиинь спасает обреченного на гибель

Шрамана Хуэй-хэ был монахом столичного монастыря, возведенного сангхой. При смутах года правления Всеобщая радость (466)[170] он был еще мирянином и служил в войсках под предводительством Лю Ху[171]. Однажды Лю Ху послал отряд в несколько десятков человек на восток в разведку. Хуэй-хэ был в составе отряда. На подходе к Цяочжу отряд столкнулся с правительственным войском, идущим на запад. Разведчики разбежались, попрятались в траве у озера. Хуэй-хэ удалось бежать в Синьлинь, где он раздобыл у одного старика лохмотья. Хуэй-хэ снял с себя платье для верховой езды и положил в корзину, перекинутую через плечо. В тех лохмотьях он стал похож на крестьянина, работающего в поле. Тем временем разъезды, высланные правительственными войсками, охотились за разбежавшимися разведчиками. Воины увидели Хуэй-хэ и заподозрили неладное. Его стали допрашивать, а он отвечал невпопад. Тотчас Хуэй-хэ избили бамбуковыми палками и решили казнить. Хуэй-хэ шел на казнь, а сам беспрерывно твердил сутру «Гуаньшиинь цзин». В последний миг он взмолился еще отчаянней. Воин занес было меч над Хуэй-хэ, и меч выпал у него из рук. Трижды он выхватывал меч, и трижды мечи рассыпались в прах. Воины пришли в ужас и отпустили Хуэй-хэ. Тогда-то Хуэй-хэ и ушел в монахи, стал служить на духовном поприще.

Свидание на небесах

Шрамана Хуэй-юань был монахом монастыря округа Чанша в граде Цзянлин. Наставник Хуэй-инь был знатоком дхьяны[172]; его так и нарекли — Наставник в дхьяне. Поначалу Хуэй-юань носил синюю повязку на голове: был слугой у Хуэй-иня. Прозывался он тогда Хуан-цянем. Когда Хуэй-юаню исполнилось двадцать лет, Хуэй-инь, всякий раз погружаясь в самосозерцание, стал видеть его своим наставником в предшествующем перерождении. Тогда-то Хуэй-инь и произвел Хуэй-юаня в свои ученики.

Хуэй-юань часто останавливался в доме Ян Дао-чана на западной окраине Цзянлина. Более года совершенствуясь на пути мудрости-праджня, он изрядно преуспел. За один день он обходил десять и более домов, где отправлялись посты, а ночью еще и совершал ритуальное хожение, вращал сутры. Во всех домах, где бы ни побывал Хуэй-юань, ему оказывали особые почести. Люди полагали, что он обрел Путь.

В один из дней второго года под девизом правления Утверждение сыновней преданности (455) Хуэй-юань предсказал срок своей смерти.

— Ночью в Вашем доме я оставлю сей мир, — сказал он Дао-чану.

Дао-чан, соблюдавший восемь обетов, оставил гореть светильник на всю ночь. С начала и до середины ночи Хуэй-юань в сопровождении мирян как обычно совершал ритуальное хожение, а с приходом четвертой