Книга Алька. Технилище - Алек Владимирович Рейн

своих запускаю, очередь не дура, сразу стали кооперироваться, кричат:

– Нас тоже пятеро, – но швейцара не обштопаешь, резонно им:

– Да вы ж только в очереди познакомились, а это столик для отдельной компании, – и дверь закрыл. Возьми его за рупь двадцать.

Была ещё история, пошли впятером: я с Милкой, Сёма, Галина и Танюха Мурзина задержалась в Москве, ей рожать надо было скоро, вот она и спровадила Димку в Алжир, а сама осталась в Москве – вроде бы, получается, как бы рожать, а выходит, что подлом крутить по ресторанам на поздних строках. Это ж какую силу бабы забрали: мужик денежку зарабатывает – бедуинов грамоте обучает, а она по кабакам эту денежку пропивает.

Так вот, сидим, я уже изнемогаю от танцев, как вдруг мне приходит в голову идея: а чего я так убиваюсь-то всё один и один? Надо взять и позвонить кому-нибудь из друзей – чего плохого на халяву посидеть в хорошем ресторане в хорошей компании, опять же две девки незамужние, может, и склеит кого-то. Вскочил, помчался к телефону, позвонил Мишке Кислакову.

– Миш, привет. Слушай, я тут с бабами в «Арагви» зависаю – одна моя жена, вторая слегка беременна, но две бабы незамужние, давай подгребай к нам, платить ни за что не нужно – за всё уплачено, не хватает только мужиков.

– Однако так всё классно, что я чувствую какой-то подвох.

– Да какой подвох, я один просто с четырьмя бабами охренел, на такси деньги найдёшь?

– На такси, конечно, найду.

– Сколько тебе до «Арагви» по времени?

– Примерно с полчаса.

– Давай мухой, жду. На входе скажешь «к Олегу», я предупрежу.

– Ладно, жди.

Я подошёл к выходу, вручил швейцару трояк и предупредил, чтобы он, когда минут через сорок-пятьдесят к нему обратится человек и скажет, что он к Олегу, пропустил его, и тогда ему снова будет счастье, возможно, в размере трёх рублей. Глаза у привратника маслено заблестели – поди хило ниоткуда просто так трёха прилетела и ещё обещали.

– Всё исполним в лучшем виде, не извольте беспокоиться.

Окрылённый, я вернулся к столику.

– Девки, где-то через час приедет друг мой с работы, кстати, холостой, молодой и приглядный.

Всех баб моих с мест унесло как ураганом, пошли мазюкаться, даже изрядно беременная Танюха и моя Людка тоже туда же, пошла вавилоны на голове крутить. Сидел я благостный около часа, через час десять стал дёргаться, через час двадцать пошёл звонить заново. Иду, себя уговаривая – наверно, такси не смог поймать, едет общественным, мол, послушаю длинные гудки, значит, он уже в дороге. В трубке, которую сняли сразу, услышал Мишкин голос:

– Алё.

– Ты охренел, что ли? Почему ты ещё дома?

– Алек, я не приеду, понимаешь стал свой гардероб шерстить – одно барахло, нечего надеть в приличный ресторан.

– Слушай, да кто тут глядеть будет на твой гардероб? Мужик нужен. Я тебя каждый день вижу на работе нормально одетым, вот так же одевайся и дуй сюда.

Мишка упёрся, мол, не может он являться в такой затрапезе в такую развесёлую компанию, так и не поехал, я думаю, зассал.

Возвращался я в препаршивом настроении, швейцар, евший меня глазами, когда я проходил мимо него к телефону, спросил:

– Так когда ожидаемая персона будет? Народ уже истомился, что это за фигура такая прибывает.

Я, махнув безнадёжно рукой:

– Отбой, фигура – дура, не смогла прибыть.

Швейцар, явно огорчённый таким развитием сюжета, пробурчал:

– А мы тут стараемся, всех расспрашиваем, кто к кому, да так лучше вообще ничем не заниматься, – и отправился к дверям.

Девчонки мои тоже поскучнели.

Интересно, что, когда все подружки Милкины повыскакивали замуж, ресторанные походы у нас практически прекратились.

***

По окончании проекта по металлопластмассовым втулкам Скворцов во время своего традиционного обхода отдела сказал мне:

– Олег, а ты уже придумал, что себе на дипломный проект взять?

– Да нет, Григорий Дмитриевич, пока не думал.

– Тогда я сделаю тебе предложение, очень интересная тема, для диплома это будет весьма солидно.

– Спасибо, Григорий Дмитриевич, а что это?

– Узнаешь скоро.

Через пару дней он подозвал меня к своему столу, там уже находились Розен и Миньков. На столе лежали папка технического задания и небольшая схемка, на которой была изображена известная схема штамповки обтяжкой.

Мне растолковали, что я должен спроектировать устройство для штамповки, по схеме немного отличающееся от известной схемы штамповки обтяжкой, встраиваемое в большой листоштамповочный пресс и в качестве привода системы, растягивающее заготовку в процессе деформирования, необходимо использовать ползун пресса. Это было нужно для того, чтобы такие устройства использовать в массовом производстве автомобильных крыш. Руководителем темы, как мне объяснили, у меня будут не дорогие моему сердцу Георгий Михайлович и Гарри Моисеевич, а профессор, доктор технических наук МАМИ Анатолий Дмитриевич Матвеев.

Предполагаемая технология производства позволяла уменьшить толщину используемого проката, что, в свою очередь, позволяло существенно экономить на стоимости. Достигалось это за счёт того, что при деформировании материал заготовки нагартовывался – деформационно упрочнялся, за счёт чего возможно было получать изделия меньшего веса при тех же прочностных характеристиках.

Через неделю с небольшим я, ознакомившись с техническим заданием, набросал эскизный проект, о чём сообщил начальнику отдела, на что Гриша – между собой мы, пацаны, позволяли называть шефа Гришей – сказал:

– Жди.

Ждать пришлось недолго, на следующий день, когда я потихонечку чего-то дорисовывал на листе, я услышал за спиной какое-то замечание по своей конструкции. Оглянувшись, я увидел худощавого невысокого мужчину лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с портфелем, внимательно разглядывающего мои каракули. Я понял, что это и есть тот самый профессор, предложивший технологию, для которой я должен смастырить устройство. Поздоровались, побеседовали, я объяснил про нарисованное, что это только мысли, что они будут обрастать конкретикой, «мясом», принцип мне понятен, а вот конструкция пока не родилась, так, рентгеновский снимок чего-то малопонятного в утробе матери. Профессор, глядя на чертёж и как-то, как мне показалось, недовольно морщась, сделал пару каких-то замечаний, попрощался и пошёл беседовать с начальником отдела, как я понял, они были приятелями.

Прошло полмесяца, раз в неделю ко мне приезжали поочерёдно два профессорских аспиранта, смотрели мои картинки, им всё нравилось. Я клепал устройство, потихоньку углубляясь в дебри профессорского мышления, находя в техническом задании какие-то, как мне казалось, нестыковки, что, впрочем, относил к своей недостаточной квалификации.

Через три недели снова за спиной я услышал знакомый голос, требующий разъяснений по конструкции, которая стала потихонечку вырастать на склеенных листах ватмана. Я чувствовал лёгкое недовольство в его голосе, но я к этому привык,