Книга Ксерокопия Египта - Денис Лукьянов

Оно просто светило, как обычно, воздух пах не гнилью — с чего бы это? — а, тоже как обычно, пылью и немного растительностью.

Лучики совершенно обычного солнца в совершенно не изменившемся мире пробивались в окошко «Душистого персика» и на некоторое мгновение окрашивались в фиолетовый, проносясь свозь шторки бабушки Сирануш.

Колени, на удивление, прошли — и голова тоже болеть перестала. Но как-то Сирануш все равно было не по себе, не нравилось ей, что все перестало болеть так быстро. Ее терзало чувство, что нечто все-таки случилось, но вот только колени не могли предсказать и рассказать, что конкретно произошло и что пошло не так.

Если бы они могли — то каждый второй пенсионер становился бы великим предсказателем, за пророчеством которого стекались бы со всех соседних домов. Хотя, при таком раскладе, в каждом доме должно было быть по несколько таких экстрасенсов — вот это была бы настоящая, здоровая конкуренция.

Поэтому хозяйка «Душистого персика», понимая, что суставы просто так не болят и уж тем более просто так не проходят, полезла за своей колодой Таро.

Сирануш раскинула карты на столике, провела пару махинаций, которые простым людям, не разбирающимся в магии, уж очень напоминают покер.

Хотя, по сути дела — Таро и есть один большой покер, только игра идет не друг с другом, а с судьбой. Иногда она проигрывает — и ей приходится раскрывать карты.

Бабушка Сирануш всегда выигрывала у судьбы. И этот раз не стал исключением.

Карты разлеглись на столе рядком, как планеты во время своего парада.

Бабушка Сирануш внимательно изучила получившуюся комбинацию и вздохнула.

— Да, вот это более чем необычно, — протянула она. — И в кого же теперь верить из всех этих богов?

Она поразмыслила, потом собрала карты обратно в колоду и решила, что лучшим решением сейчас будет уверовать в целительную силу кальяна.

А остальные пусть решают сами.

Психовский ворвался в реальность также стремительно, как налетчики вламываются в банк — и первым, что профессор почувствовал, была невероятная горечь во рту и песок в кроссовках.

Грецион потер глаза, моментально пожалев об этом — руки тоже были в песке. Как следует проморгавшись, он все же позволил себе оглядеться — и понял, что вернулся в гробницу. Реальную гробницу, а не какую-то там ее ментальную копию.

Потом профессор увидел примерно такую картину: Эфу с надутыми щеками, практически неподвижно стоящего в стороне Икора и Архимедона, который вроде как что-то говорил. У алтаря чем-то занимались те два жреца, которые привели профессора в этот зал. Вишенкой на торте — или черным квадратом на картине — был забившейся в угол и практически свернувшийся клубком Рахат.

Вся эта вакханалия, естественно, прибывала в движении.

Психовский попытался приподняться — и не смог. Получилось у профессора где-то с третьего раза.

— А, вы очнулись, — отозвался Архимедон. Его практически не было слышно из-за Хотепа и Хоя, которые махали руками и, как болельщики на стадионе, выкрикивали заклинания.

— Видимо, действие отвара закончилось. Хотите еще? — девушка не скрывала своего недовольства происходящим.

Психовский попытался заговорить — и выдал что-то примерно «спсбнчень». Потом он собрался с мыслями, сплюнул и повторил, стараясь максимально проговаривать слова.

— Спасибо, не очень. Да, так получше. А что тут, собственно, происходит?

— А сами посмотрите, — отозвался Архимедон.

Профессор кивнул головой и взглянул на алтарь. Толстый и тонкий творили черт знает что — махали посохом, как сбежавшие из психушки гимнасты и разводили руками, как сбежавшие из той же психушки обычные сумасшедшие.

Через какое-то время они остановились. Хотеп довольно улыбнулся и кинул посох Архимедона куда-то вдаль.

— Ну что! Видели, как это делается правильно, а, неумехи?!

— Конечно, взывать к силе богов, которые мертвы — очень правильно, угу, — высунула змеиный язычок Эфа.

— А ты, девушка, вообще молчи! Мы прогоняем тебя из этого храма! — выпятил грудь Хой.

У Эфы глаза полезли на лоб.

— Почему это я должна вас слушаться?

— Потому что теперь мы — верховные жрецы, — гордо подметил толстый.

— С каких это пор? — не унималась девушка.

— С тех пор, как мы смогли сделать то, что у вас, юнцов, не вышло! — дал, как ему казалось, четкий ответ тонкий.

Хотеп и Хой стояли у треугольного алтаря и светились от счастья, они были довольны так же, как жирные и наглые коты, которые стащили и слопали селедку, купленную специально для праздничного стола.

— Ну все, — не выдержал Икор. — Архимедон, я прикончу их за вмешательство…

— Как верховные жрецы… — начал Хотеп.

— Мы приказываем тебе остановиться! — закончил Хой.

— Ваши слова мне не указ…

— Стой, — выставил руку вперед Архимедон. — Не трогай их. В конце концов, в будущем кто-то должен будет помогать нам. Да и, тем более, смысл злиться на дураков.

— Поаккуратнее со словами, Архимедон! А не то мы… — толстый замялся и умоляющи посмотрел на тонкого.

— Заставим делать тебя то же, что и до этого, — помог коллеге Хотеп. Но эта фраза была сравнима с дротиком, которым выстрелили в бронированного рыцаря.

— Посмотрим до следующего раза, — где-то под бинтами Архимедон улыбнулся.

— О нет, все изменится здесь и сейчас!

— Все уже изменилось, — вздохнул юный жрец. — Как только вы вмешались. Вы же видели, господин Психовский?

Профессор был слишком заворожен действом и просто кивнул.

— Ну вот, — пожал печами Архимедон. — Поэтому теперь мы здесь точно не нужны.

— О, вы то теперь никому точно не нужны! — решил позлорадствовать Хотеп. — Потому что у вас ничего не вышло! А вот мы, профессионалы своего дела…

Тонкий хотел договорить — но осекся. Пол заходил ходуном, и Хотепу показалось, что песок уходит из-под ног.

— Что это такое?! — Хой отступил от алтаря.

— Вы влезли в ту работу, в которой ничего не смыслите, — отозвался Архимедон. — Поэтому наши дела здесь закончены — притом, не лучшим образом.

— Но мы же все исправили! — пол начинал погружаться все глубже в пески, и Хотеп запаниковал. — Силой, данной нам богом Ра…

— Даже если бы вы все и исправили, случилось бы то же самое. Работа окончена — кто знает, когда придется хоронить следующего бога?

— Или богов, — подметил Икор.

— Если он, или они, конечно, будут, — добавила Эфа.

— Просто вы элементарно не подумали, что конец в любом случае будет один и тот же. Будь верховными жрецами хоть вы, хоть я.