Книга Испытание смертью или Железный филателист - Шуммит Датта Гупта

В этом надежном устойчивом мире были бабушка, дедушка, печка, катание с горки зимой и купание в реке Вологде летом. А еще были яркие книжки, которые покупал отец. Их читала вслух стайке детей пожилая соседка-учительница на лавочке возле палисада.

Алексей улыбнулся, вспомнив, что именно в тех книжках с картинками его предупреждали о сегодняшнем:

Маленькие дети!

Ни за что на свете

Не ходите в Африку,

В Африку гулять!

В Африке акулы,

В Африке гориллы,

В Африке большие

Злые крокодилы

Будут вас кусать,

Бить и обижать, —

Не ходите, дети,

В Африку гулять![1]

Взрослые в Вологде в основном работали на льнокомбинате, вагоноремонтном заводе и лесопильном заводе «Северный коммунар». Рабочих рук не хватало, приезжали все новые и новые молодые, розовощекие люди из деревень и, пока дожидались общежития, снимали углы у местных жителей.

Город распухал, рос, как на дрожжах, летние базары ломились от фруктов и овощей. Рыбаки раскладывали на прилавках сверкающую рыбу, мясники — розовую мякоть свеженарубленного мяса, молочницы — чашки с творогом и брынзой.

Все резко изменилось с началом войны. Алексею было шесть с половиной, когда появились слова «в городе введено военное положение», а бабушка начала ночами тайком от деда молиться, доставая спрятанную иконку.

Осенью фронт подошел к границе Вологодской области, и бои шли совсем рядышком, в Оштинском районе. Вологда стала прифронтовым городом. Взрослые уходили на строительство оборонительных рубежей, а дети играли в это самое строительство во дворах.

Потом город разбили на сотни участков самозащиты, начали наскоро делать простейшие укрытия и бомбоубежища и объяснять мирным жителям, как прятаться в погребе, если начнется бомбежка.

Взрослые перешептывались о том, как на железнодорожном узле и военно-промышленных предприятиях развертывались системы противовоздушной обороны. Эти системы отбили все попытки бомбардировок — на Вологду не упала ни одна бомба. И после войны на Зосимовской улице поставили памятник в виде зенитки.

Потом в Вологду вместо розовощеких деревенских стали приезжать тысячи больных, раненых, голодных эвакуированных со стороны Ленинградского фронта. И город превратился в госпиталь, в котором работа находилась для каждого. Даже для семилетнего мальчишки.

Вологжане сдавали кровь для раненых и собирали пожертвования. Бабушка отдала свои единственные золотые сережки. Писали, что на собранные деньги сформировали танковую колонну «Вологодский колхозник».

В школу Алексей пошел в сорок третьем — тогда в первый класс брали с восьми лет. Мама работала бухгалтером в колхозе. Шла Сталинградская битва, начиналась Курская военная кампания, в которой принимал участие отец.

На Курской дуге у многих одноклассников погибли отцы. После этого мальчишки организовывались в тимуровские команды, пилили дрова, вскапывали огороды и помогали по дому вдовам погибших.

Стало голодно. В школе очень боялись туберкулеза, весной и осенью каждый класс строем водили в больницу на флюорографию. Там приходилось прижиматься худенькой грудью к холодному рентгеновскому аппарату. Еще в школе постоянно делали какие-то болезненные прививки, но самым страшным, конечно, был рыбий жир.

Алексей вспомнил комнатку-подсобку бревенчатой школы, в которой сидела пожилая медсестра в белом халате и белой косынке, с большим стеклянным графином рыбьего жира, тарелкой соленых сухариков и открытым журналом. Сюда его привели почти что под конвоем.

Окно открыто в сад, но в него уже не выпрыгнуть.

— Иди сюда, Козлов! — грозно говорит медсестра. — Тебя по всей школе надо искать с собаками? Чего сразу-то не пришел?

Алексей виновато опускает голову:

— Я не знал…

— Ври больше! Тебя уборщица тетя Нюра из-под парты шваброй выкурила! Козлов, у тебя отец где? — спрашивает медсестра.

— Мой папка на войне, комиссар танкового батальона Пятой гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова! — гордо рапортует Алексей.

— А мать где? — заговаривает зубы медсестра и наливает полную ложку рыбьего жира.

— Мамка — в совхозе бухгалтером! — снижая интонацию, отвечает Алексей, понимая всю неотвратимость ситуации.

— Видишь, они у тебя герои, страну защищают, а ты от рыбьего жира бегаешь! Не стыдно тебе, Козлов? Открывай рот!

Алексей сжимает зубы.

— Козлов, ты почему такой упрямый? Ты, наверное, не хочешь, чтобы мы фашистов победили? — вздыхает медсестра. — Завтра тебя в армию призовут, а у тебя не будет сил винтовку поднять.

Алексей мученически закатывает глаза, зажимает нос, открывает рот, и медсестра вливает в него отвратительный рыбий жир. Приходится проглотить эту гадость.

— На вот, заешь! На вот еще, чтоб не так лихо! — Медсестра заботливо засовывает ему в рот соленые сухарики из тарелки. — Молодец, Козлов, настоящий солдат! — Потом слюнявит химический карандаш, ставит в огромной тетради галочку напротив его фамилии и добавляет: — Пойди Иванова найди. Скажи ему, все равно все ходы и выходы из школы перекрыты, мышь не проскочит! По такой голодухе вы б без рыбьего жира совсем пропали! Завтра совхоз по кусочку колбасы-кровянки на каждого ученика выпишет. Скажи Иванову, кто сегодня рыбий жир не выпьет, тому завтра кровянки не дадим!

Как бабушка ни старалась, дома все равно было нечего есть, даже суп из лебеды и сныти казался лакомством. В школе бесплатно давали кусочек кровяной колбасы, какой-то черствый черный пончик и стакан чая с сахарином.

В квартиру подселили семью эвакуированных из Ленинграда, у соседей жила такая же семья. Мужчин практически не было, их высосал из города фронт, а женщины работали с утра до ночи. Было холодно без дров, голодно без еды, но люди охотно помогали друг другу и делились последним.

Если кто-то не приходил на урок, это воспринималось как ЧП, к нему отправлялась целая делегация из класса. Одни помогали по дому, другие рассказывали пройденный материал.

Алексей оторвался от воспоминаний и посмотрел на свои руки — кожа шелушилась от авитаминоза, сейчас бы он с наслаждением выпил тот самый графин рыбьего жира.

Утром снова повели на допрос, но не в кабинет Глоя, а в знакомый подвал. Дали сесть. Через некоторое время пришел Глой, бросил на Алексея приветливый взгляд, уселся напротив и сказал:

— Привет, Козлов, как дела?

— Нормально, — угрюмо ответил Алексей.

— Не надумал рассказать, какое задание выполнял в ЮАР? Кто твои связные? Что тебе удалось узнать о работе лаборатории в Пелиндабе?

— Не надумал.