Книга Победителей не судят - Алексей Ильин

В это время Мэрилин, вздрючив Дору, уже накачивала энтузиазмом следующую подчиненную.

— Вон, полюбуйся на свою Викки, — сказала она подошедшему Рексу и кивнула в сторону одной из девушек, стоявших на сцене. — Не танцует, а трясется, будто эпилептичка.

Рекс присмотрелся, но, как ни старался, не смог узнать среди уставших запыхавшихся стриптизерш ту яркую соблазнительницу, с которой недавно провел ночь.

— Ты так их строишь, что тут бы даже взвод корповских силовиков потел и трясся, — сказал он в защиту измученных девушек.

Хозяйка «Норы» рассмеялась.

— Так вот, значит, почему ты так осторожно подходишь?

— Нет, — Рекс покачал головой и объяснил: — Субординация. Невежливо подкатывать к начальству, когда оно устраивает разнос подчиненным.

— Это верно, — Мэрилин забавлялась ситуацией. — Велика вероятность попасть под раздачу.

— Ну да. Потому осторожность не лишняя.

Женщина лукаво спросила:

— Так, может, попросту не надо подкатывать?

Рекс ответил, глядя ей в глаза:

— Может, и не надо. Но лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал.

Хозяйка «Норы» посмотрела на него задумчиво, после чего снова повернулась к радующимся незапланированной передышке девчонкам и опять хлопнула в ладоши:

— За работу!

Артистки пришли в движение, а их суровая надсмотрщица уже переключила внимание на собеседника.

— Идём, — сказала она с улыбкой. — Сделаем так, чтобы жалеть было не о чем.

* * *

На этот раз она привела его в другую комнату — тоже без окна, но гораздо более уютную: кровать с мягким изголовьем и тяжёлым пушистым покрывалом, небольшой кожаный диван, ковер на полу, круглый столик, огромное зеркало в половину стены, приглушенный свет, а в углу — ширма, через которую переброшено что-то невесомое, тонкое, кружевное…

— Там, в стене, есть бар, налей что-нибудь, — кивнула Мэрилин. — А я пока переоденусь.

Она с непринужденной элегантностью скинула пиджак, затем юбку и осталась только в тонкой комбинации и чулках.

— Нет, — удержал ее Рекс. — Не надо переодеваться…

Женщина удивленно вскинула брови.

— Ты в этом… очень красивая, — объяснил он, притягивая её к себе.

То кружевное, что висело на ширме, так и осталось висеть. Возможно, зря, выглядело соблазнительно. Но в короткой сорочке и чулках Мэрилин казалась совершенством, которое вряд ли что-то смогло бы дополнить или улучшить. К тому же вид у неё был домашний и обольстительный одновременно.

— Раздевайся уже, — она высвободилась.

— Ты, прямо, как врач, — сказал Рекс. — «Раздевайтесь, ложитесь на кушетку».

Хозяйка комнаты хихикнула:

— Хочешь поиграть в доктора?

— Нет, — улыбнулся в ответ гость, — совсем не хочу. Не люблю докторов. У них всякие непонятные штуки. К тому же, если врач говорит, что больно не будет, значит, готовься безмолвно орать.

— Сразу видно, что ты из белого сектора… — сказала Мэрилин, уходя со снятой одеждой за ширму. — В чёрных доктора честно предупреждают: будет больно, ори. А чтобы вопли работать не мешали, в рот суют тряпку или ремень. Ну и старую шутку повторяют, что хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.

Она проплыла к бару, достала початую бутылку виски и пару стаканов.

— И всё-таки раздевайся, не стой столбом. Какой-то ты сегодня странный.

— Почему так решила? — удивился Рекс, снимая куртку и разоружаясь.

— Неплохо в людях разбираюсь. Издержки профессии.

— Понимаешь, — Рекс задумчиво потер лоб, — я сегодня очень обидел твою сестру.

Мэрилин замерла, а потом медленно повернулась к собеседнику:

— Вот как?

— Да. Не нарочно. По незнанию. Но это ведь не оправдывает…

— Верно, — голос женщины стал холоден. — А мне ты для чего это говоришь? Надеешься, выгорожу?

— Нет, — искренне удивился Рекс. — Просто стыдно — это раз. И не хочу так же вот случайно обидеть тебя — это два. Винс сказал, меня чудом не грохнули…

Мэрилин выразительно на него посмотрела и уточнила:

— То есть, ты сейчас все это говоришь, чтобы уж наверняка? Ну… без чуда?

Он рассмеялся:

— Нет.

— А выходит, что да. Мы остались наедине, и тут ты объявляешь, что смертельно оскорбил мою сестру, но она тебя по какой-то причине не убила. Вдруг я захочу это исправить? Не приходит в голову такая мысль?

— Не захочешь, — ответил собеседник. — Думаю, если за неё начнёт мстить кто-то другой — это её оскорбит куда сильнее, чем мои слова.

В ответ на эти объяснения хозяйка «Норы» хмыкнула, сделала глоток виски из стакана и сказала:

— Надо же, а ты начинаешь соображать. Тогда зачем эта исповедь?

Рекс подошел к ней и снова осторожно притянул к себе:

— Потому что чувствую себя идиотом, виноватым не только перед Су Мин, но и перед тобой. Стыдно, что спорол глупость. Ну и… ты ведь заметила, что что-то не так, а врать с каменной рожей я еще не очень умею.

Мэрилин протянула:

— Сильно жизнь в белом секторе расслабляет людей… Ладно уж, грешник, давай, кайся. Не вышло поиграть в доктора, поиграем в монахиню и прихожанина, — она подтолкнула собеседника к дивану и, когда Рекс сел, удобно устроилась у него на коленях. — Тебе, как я понимаю, надо выговориться? Вечер у нас длинный. А я всё же вызвалась к тебе психотерапией, поэтому, так и быть, послушаю.

— Нет, — Рекс мягко гладил ей спину, запустив руку под сорочку. — Опять скажешь, что такие долго не живут, что я какой-то неправильный… Тогда у меня обострятся комплексы — никакой психотерапии не хватит.

— Ты не неправильный, — спокойно ответила женщина. — Ты — наивный. Как все жители белых секторов, приближенные к благам цивилизации и корпоративным ништякам. Это вас и расслабляет. А надо держаться в тонусе. Потому что однажды ништяки кончаются. Они всегда кончаются, Рекс. А затем жизнь ставит тебя в коленно-локтевую позицию и начинает так яростно иметь, что умнеешь на глазах. Просто тебя она пока еще не драла во всю мощь. Но не переживай — всё впереди.

— То есть не избежать? — уточнил он.

— Даже не надейся. Пока ни у кого не получилось. И ты, уж извини, не станешь первым. В общем, если хочешь бесплатный совет — вали из белого сектора подальше.

Теплая мужская ладонь продолжала ласковые поглаживания.

— Так ведь я и в чёрном, судя по твоим словам, не жилец.

— В чёрном шансы выше, — мурлыкнула, зажмурившись, Мэрилин, — тут всё зависит только от тебя, к тому же корпы очень боятся сюда лезть. А по белым секторам рано или поздно проходятся кровавым катком.