Книга Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

Праздник Весны действительно отмечался с большим размахом. Он начинался с шествия горожан по Центральной улице. На многих из них были яркие наряды и маски в виде солнца, а в руках – длинные палки с пестрыми лентами, что красиво развевались на ветру. Затем на Главной площади начались песнопения: люди хором исполняли гимны, славящие солнце и приход весны. На месте рынка раскинулась огромная ярмарка, на которую съехались жители всех близлежащих деревень и сел. Там Омарейл надолго застряла у длинного стола, за которым делали завертушки. Каждый мог слепить из тонких жгутиков теста плетеные узоры в виде солнца, вслед за чем добродушная женщина в белоснежном переднике отправляла их в стоящую тут же печь.

То тут, то там стояли лоточники с леденцами в виде животных, звезд, полумесяцев, корон и даже целых дворцов. Они так настойчиво зазывали покупателей, что Омарейл, кажется, купила сладостей у каждого.

Все, что происходило, вызывало невероятные эмоции в душе принцессы. Она даже не подозревала, насколько интересны могут быть городские праздники! Правда, время от времени ей становилось трудно дышать – она все еще не умела полностью закрываться от толпы людей, слишком уж громким аккордом звучали их чувства. Даррит внимательно наблюдал за спутницей, и стоило ему заметить расширившиеся зрачки и бледность кожи, тут же отводил ее в сторону, помогая прийти в себя.

После полудня состоялось торжественное зажжение факела, символизирующего теплое летнее солнце.

Вечером Омарейл и Норт принарядились и пришли на длинную улицу с симпатичными двухэтажными домиками. Чувствовалось, что уровень жизни людей в этом районе был выше, чем там, где жили Омарейл и Даррит. Чего только стоили колодцы в каждом дворе!

Вереск жил в коттедже, огражденном простым деревянным забором, с голыми сейчас деревьями в саду и расчищенной от снега пустой площадкой перед домом.

Внутри все тоже удивительным образом сочетало ощущение достатка и скромности. Похоже, простота ценилась в этой семье выше, чем роскошь, но люди здесь знали толк в качественных вещах и комфортной жизни.

Праздничный стол был огромным, Омарейл никогда не видела ничего подобного. Их с Дарритом, после представления хозяевам, посадили у окна, рядом с незнакомой пожилой парой. Бордора, увы, оказался слишком далеко, чтобы они могли вести с ним светские беседы и не нарушать правил приличия.

Застолье было живым, бурлящим. То тут, то там равномерный гомон взрывался смехом, прерывался громогласными заявлениями или нарушался звуками ожесточенного спора. Напротив Омарейл сидел мужчина, который к середине праздника так раскраснелся во время очередного рассказа, что даже белки его глаз порозовели от мелкой сетки капилляров.

Блюда передавались с одного конца стола на другой, хотя везде всего было в избытке. Принцессу удивило то, насколько простая еда была предложена гостям, но насколько вкусной она оказалась. Одной только картошки было четыре вида, а уж закусок к основному блюду было столько, что не хватило бы пальцев обеих рук, чтобы их пересчитать… На время Омарейл забыла, зачем они пришли, просто наслаждаясь угощениями.

– Попробуй черной икры, дорогуша, – обратилась к ней пожилая женщина, передавая красивую серебряную тарелочку.

– Ох, нет, спасибо, – отозвалась Омарейл.

– Не стесняйся, девочка, здесь всем хватит.

Принцесса с сомнением взглянула на крошечную порцию.

– Благодарю, я просто ее не люблю. Мне десять лет каждое утро давали с ней тосты на завтрак, уже просто смотреть не могу.

Вокруг повисла странная тишина. Омарейл посмотрела на соседей и тех, кто сидел напротив: гости взирали на нее с изумлением.

– Очень забавно, Мирра, – с натянутой улыбкой проговорил Даррит. – Едва ли кто-то стал бы каждый день давать тебе такое дорогое угощение.

Девушка поняла намек и протянув растерянное «э-э», торопливо сказала:

– Дорогое? Разве… сушеные грибы – дорогие?

– Грибы? – изумилась собеседница Омарейл. – Это черная икра!

– Ах, икра! – не слишком натурально воскликнула принцесса. – А мне показалось, вы сказали: «Попробуй черные грибы», а я их ненавижу! Особенно… когда они мелко нарезаны…

Она взяла серебряную тарелочку и положила немного деликатеса на свою тарелку. Стараясь не позволить отвращению отразиться на лице, она коснулась икры губами.

Когда голод был утолен, Омарейл начала приглядываться к окружению. Она вновь заметила, как мало внимания в Успаде уделяли эстетике в одежде. Мужчины – почти все в черном, отчего Норт в своем темно-синем сюртуке казался ярким пятном. Женщины – в несколько старомодных длинных платьях (такие пышные юбки уже не носили), сверху у каждой – плотный жакет. Без украшений и излишеств, даже пуговицы у некоторых были обтянуты тканью. Принцесса подумала, что оделась слишком нарядно. Простое вроде бы платье, светло-серое, из тонкой шерсти, плотно сидящее на фигуре, с юбкой-тюльпаном до самого пола казалось верхом самолюбования и стяжательства.

Даррит тоже пока наблюдал, ни с кем не завязывая долгих бесед. Омарейл перевела взгляд на главную причину их сегодняшнего визита в этот дом. Еще при первой встрече в «Таверне» девушка была ошеломлена тем, как выглядел Патер Успада. Это был высокий мужчина с острым треугольным носом и цепким взглядом светло-голубых, как льдинки, глаз. Что поразило Омарейл больше всего, так это длинные, абсолютно белые, как снег, волосы с такой же белой короткой бородой с усами. Если существовало воплощение севера, если только был где-то дух зимы, он выглядел именно так. При этом мужчина не казался старцем, напротив, от него исходили сила и мощь. Высокие острые скулы оставались гладкими, будто Бордоре было не больше тридцати, тогда как Омарейл знала: Патеру недавно исполнилось пятьдесят восемь. Зато от уголков его глаз расходилось веером множество мелких морщин, становящихся заметнее, когда мужчина улыбался.

Говорил он решительно, безапелляционно. Когда кто-то пытался с ним спорить, Бордора заставлял собеседника умолкнуть одним только тоном своего голоса.

На его конце стола шел разговор о владении землей. Бордора критиковал тех, кто просто высасывал деньги со своих владений, ничего не вкладывая. Трое собеседников пытались убедить его в том, что в этом не было ничего предосудительного.

– Значение имеет не форма собственности, а здравомыслие хозяина, – произнес вдруг Норт, молчавший все это время. И, как ни странно, его услышали.

Бордора и его собеседники повернулись к молодому мужчине.

– Это во всем, Даррит, – ответил ему Патер зычным, глубоким голосом, и люди, что сидели между ними, притихли. – Но сейчас никто не регламентирует, кто и как управляет землей. И если половина предместий Успада досталась какому-нибудь дураку, который умеет только хвататься за мамкину юбку, это… – здесь Бордора дал лаконичную характеристику, от которой у Омарейл покраснели щеки. – Скот ему не нужен, хозяйство не нужно, на людей плевать. Все, что его волнует, – семейное поместье с винными погребами. А ты представляешь, что это значит для земли, если ее должным образом не возделывают? Заброшенные хозяйства, потерявшие источник пропитания фермеры.