Книга Его ребенок - Вероника Касс

— Обещай мне никогда больше не делать поспешных выводов, — сбивчиво зашептал он мне в губы и бережно уложил на кровать. — И всегда говорить о том, что тебя не устраивает, — еще один поцелуй, — спокойно, рассудительно. — И целых два поцелуя, в губы и подбородок, а потом в шею.

В этот момент я была готова пообещать все что угодно, и тем более такую, казалось бы, мелочь, но по факту очень важную вещь.

Легкие поглаживания теплых пальцев, забравшихся под длинную пижамную футболку, и мурашки по всему телу. Я словно растворилась в долгожданных ощущениях, нахлынувших на меня подобно лавине. Только она отчего-то была не холодной, напротив, заставляла плавиться под собой от своего жара.

— Марк… — застонала я, подаваясь мужчине навстречу.

— Тш-ш-ш… Карина, — зашептал Марк, — я не знаю, можно ли нам сейчас. Не торопись, Конфетка.

— Можно, если аккуратно, — искренне ответила я ему. — С беременностью все хоро…

Договорить я не успела. Марк опять обрушился на мои губы, а потом и вовсе был очень осторожен. Он брал меня действительно аккуратно, как я и сказала. Слабые, но выверенные и такие мучительно-сладкие тягучие движения. Просто какое-то нереально количество нежности и заботы. Еще ни разу у нас не было с Марком вот так… Трогательно, чутко и настолько нежно. Казалось, в этот момент я узнала его с другой стороны, да и себя тоже. Не ожидала, что мне настолько понравится сладость и невесомость его заботливых объятий.

Наутро Скольников первым делом спросил, не против ли я начать ходить к другому гинекологу, и, словно наперед знал мой ответ, сразу же отвез меня к врачу. Наверное, он и правда записался к нему, пока я спала, и спросил мое мнение всего лишь для вежливости, но все же… А в кабинете у врача Скольников настолько внимательно слушал все мои показания, что мне начало казаться, будто беременный он, а не я.

— То есть на ребенке точно никак не скажется та таблетка? — хмуро поинтересовался Марк. Вчера ночью, когда лежала в его теплых объятиях, я рассказала ему, почему так долго не знала о беременности: слишком сильно надеялась на средства экстренной контрацепции.

— Марк Всеволодович, беременность идет хорошо, ребенок развивается согласно нормам. Основные последствия случаются на самом раннем этапе. Плод мог не там прикрепиться или перестать развиваться, а потому вам уже давно не стоит об этом переживать.

Марк вдумчиво кивнул, я же недовольно хмыкнула, потому что сама сказала ему то же самое, почти слово в слово, минувшей ночью.

— Ну что, домой? — поцеловал он меня в уголок рта, когда мы вышли с клиники.

— А… — сглотнула я, облизав губы.

Господи, я сама себя не понимала. Почему я так сильно не хотела говорить с ним о маме… почему я даже переживала о ней не так, как стоило? Неужели я настолько помешалась на этом мужчине, что обычная женская ревность заставляла меня держаться подальше хоть и от мнимой, но все же соперницы?

— Мама? — все же проговорила я.

На грани слышимости, но Марк все и так понял, крепко притянул меня к себе и в макушку прошептал:

— Она уже у себя дома. Не волнуйся. Я отправил ее пока в отпуск с последующим увольнением. Если хочешь, поедем сейчас к ней…

Я лишь замотала головой. Не хочу. Я лучше с Кристинкой поговорю о том, что Рома последний человек на планете, которого стоит пускать в свою комнату, когда тебе семнадцать.

Глава 24

Когда мы вернулись домой, сестры уже и след простыл. Кристина уехала к маме в нашу квартиру, а я так и не успела поговорить с ней о Роме, зато сам Роман остался со мной и Марком. Он начал, подтрунивая, называть меня мамочкой, что ничуть меня не обижало. Наверное, все дело было в том задорном тоне, которым он меня подначивал.

— Можно я потрогаю? — спросил он практически шепотом, когда Марк поднялся наверх.

— Что? — не поняла я.

— Живот! Слушай, Ливанова, мне же интересно, там брат мой, получается, развивается. Правда, я тебе уже говорил: ты не сильно-то круглая.

Я затрясла головой, но все же разрешила ему погладить живот. Вроде ничего в этом такого и не было, кроме того, что я и раньше чувствовала между мной и Ромой пропасть в возрасте. Хотя мы были одногодками, сейчас же эта пропасть разверзлась просто до нереальных размеров. Парень все еще балбесничал и начал казаться мне еще дурнее и моложе, чем был, а может… Может, все же начало меняться мое мировоззрение с тех пор, как я осознала, что скоро стану мамой.

— Всеволод…

— Что?

— Костик? Владик? Ромик? Маркуша?

— Да иди ты, — рассмеялась я, поняв, что он подбирал имена своему будущему брату.

— Я пока еще не решила, как его назвать, — все еще улыбаясь, ответила я и машинально приложила ладонь к своему животу, поглаживая. Сын опять вел себя тише воды ниже травы. Наверное, и правда вся его активность проходит по ночам.

Но Рома не отступился. Он начал каждое утро подкидывать мне новые имена для своего брата. Словно действительно получал от этого искреннее наслаждение. Он варил всем нам кофе (мне врач разрешил лишь одну маленькую чашечку по утрам) и, протягивая его мне в ладони, предлагал какого-нибудь Сергея или Влада. Скольников-старший лишь посмеивался и с лукавой улыбкой наблюдал за этими пикировками.

А уже через неделю мы переехали в тот самый дом, завершения ремонта в котором так ждал Марк. И в тот же день в одном из глянцевых журналов вышла статья — интервью Скольникова, где он говорил о своих успехах в бизнесе, о том, что недоброжелатели и охочие до новостей непрофессионалы разнесли о нем недостоверные сплетни, а еще… он говорил обо мне. Поразившие меня слова я даже зачитала вслух:

« — Значит, вас можно по-прежнему считать одним из самых завидных холостяков нашей страны?

— Не стоит, — улыбнулся мой собеседник, — совсем скоро я стану отцом, и будущая свадьба – это лишь вопрос времени».

На этом моменте я захлопнула журнал, даже не дочитав статью.

— Вопрос времени. Ага, ну! — недовольно пробубнила я себе под нос, закипая от того, как у него, оказывается, все просто.

А уже через час в пабликах телеграма я наткнулась на собственную фотографию. Нашу с Марком фотографию. Обыкновенное селфи, которое я еще совсем недавно удалила со своего телефона, но намного раньше — в день, когда я его сделала, — отправила Марку. Поэтому у меня не оставалось никаких сомнений, что это сам Марк слил в сеть и фотографию, и подпись к ней о том, что в прошлый раз все новостные паблики ошиблись, приняв дружбу с матерью его избранницы за нечто большее.

Его умению тасовать факты стоило бы позавидовать, но вместо этого я оставила журнал на столике в гостиной нашего нового дома и пошла на прогулку. К дому Вавиловых. Все же плюсы в нашем переезде были. А еще сам дом был просто волшебным. Территория была не такой огромной, как у Вавиловых, и многовековых сосен на ней почти не было, но сам дом ничуть не уступал. Можно было легко почувствовать себя Золушкой из сказки. Особенно когда Марк в день переезда завел меня в пустую комнату и поручил решить, в каком стиле я хочу видеть будущую детскую. Именно Золушкой я себя и ощущала, лишь иногда мучимая тем, что это все ненастоящее.