Книга Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен… - Сергей Глезеров

Но роковой поступок уже совершен, пути назад зачастую уже не было, бежать некуда: население Прибалтики, Западной Украины в большинстве своем тогда не испытывало никаких симпатий к представителям Красной армии, и ждать какой-либо поддержки от них не приходилось. А если кто и готов был оказать помощь, то запуган до смерти, на кону – не только собственная судьба, но и жизнь детей и близких…

«Конечно, на фронте и тогда, и позже не обходилось без предательства. Были и рядовые, и командиры, которые проявляли трусость и малодушие, спасая собственную шкуру, становились перебежчиками, пособниками врага, – отмечает Лев Сидоровский. – Но беда в том, что приказ № 270 огульно, без разбирательства и учета конкретных условий обвинял каждого, кто попал в руки врага, в тягчайшем преступлении перед Родиной. Приговор был один – расстрел на месте без суда и следствия. Таким образом, бесчеловечный приказ по своей сути благословлял произвол, причем – в сложной и неопределенной фронтовой обстановке, и это в то время, когда до́рог был каждый воин, каждый штык. Все окруженцы и пленные становились вне закона. Позор темным пятном ложился также на их родных и близких».

Вскоре после объявления приказа № 270 Глава политуправления Красной армии Лев Мехлис издал директиву, в которой говорилось: «Каждый, кто попал в плен, – изменник Родины», и добавлялось: «Лучше покончить жизнь самоубийством, чем попасть живым в руки врага».

Историк Леонид Максименков замечает, что появлению приказа предшествовало известие о том, что в плен к немцам попал сын Сталина. В сообщении берлинского радио значилось: Яков Джугашвили захвачен в плен к востоку от Витебска соединением бронетанковых войск под командованием генерала Шмидта, после установления личности и перевода в штаб сын Сталина якобы заявил, что он «понял бессмысленность сопротивления германским войскам и поэтому сам перешел на сторону немцев». После того как немцы стали сбрасывать с самолетов листовки с фотографией пленного Якова (на обороте напечатан бланк «пропуска» для перехода на сторону вермахта), никаких сомнений не оставалось – в плену действительно сын вождя…

Увы, плен стал трагической судьбой сотен тысяч бойцов Великой Отечественной войны в первые ее месяцы. Однако страшно еще и то, что военнопленных поставили в один ряд с предателями. В прежних войнах, которые вела наша страна, подобного не было. Плен – беда, даже позор, но он не равнозначен предательству. Так было и во время Русско-японской войны, и в ходе Первой мировой войны: пленные предателями не считались. Теперь ситуация изменилась.

«Немецкая пропаганда очень активно использовала этот факт, – отмечает историк Борис Хавкин. – Советским военнопленным – это зафиксировано в массе немецких пропагандистских материалов – просто говорили: Сталин и родина от вас отказались, вы изменники, вы предатели и вас ждет расстрел, поэтому давайте, служите нам в качестве вспомогательных бойцов».

Нацистская пропаганда муссировали слова, которые приписывали то Молотову, то Сталину, мол, «у нас нет военнопленных, а есть дезертиры из Красной армии» или в такой версии: «У нас нет военнопленных. У нас есть только предатели».

«Очень много, кстати, бывших военнопленных, в особенности в конце войны, вступали в „хильсвиллиге“, то есть вот так называемые вспомогательные части при вермахте, – указывает Борис Хавкин. – Или же вот отправляйтесь в лагеря, где вас все равно ждет неминуемая смерть… В одном только Сталинградском котле, кроме немецких, румынских, итальянских и прочих частей, было пленено порядка 50 тысяч советских „хильсвиллиге“, то есть солдат вспомогательных частей».

В 1960-е годы, на излете хрущевской оттепели, появился кинофильм «Чистое небо» Григория Чухрая. Один из его героев, Евгений Урбанский, говорит: «Разве я виноват, что я попал в плен, разве виноват, что бежал, и меня поймали, и собаки драли мое мясо, разве я виноват в этом?» А когда пытается вновь вступить в ряды коммунистической партии, ему отказывают и говорят: «А неизвестно, что ты там делал, в плену. А почему ты остался жив?»

Константин Симонов в своем бессмертном романе «Живые и мертвые» не побоялся ввести такой эпизод, как краткое пребывание главного героя, политрука Синцова, в плену, во время прорыва немцев под Москвой. Оттуда ему удалось бежать и добраться до своих. Однако в экранизации романа историю с пленом вырезали, по всей видимости, по цензурным соображениям…

Что же касается трех советских военачальников, упомянутых в приказе № 270, якобы вставших на путь предательства, то они вовсе не изменники. Хотя против них и были возбуждены уголовные дела по обвинению их в измене Родине. Судьи Военной коллегии Верховного Суда СССР заочно приговорили каждого к расстрелу. Пострадали жены и совершеннолетние дети Понеделина и Кириллова.

Командующий 28-й армией Западного фронта генерал-лейтенант Владимир Качалов не сдался в плен, а 4 августа 1941 года погиб в бою под Рославлем. В декабре 1953 года заочно осужденного к расстрелу Качалова реабилитировали. В мае 1965-го его посмертно наградили орденом Отечественной войны I степени, а спустя два года на окраине села Старинки, где в неравном бою погибли командарм и его однополчане, установили обелиск…

А вот Павел Понеделин и Николай Кириллов действительно оказались в плену. Но Родине они не изменили, вели себя мужественно и с достоинством, на все предложения нацистов и русских коллаборационистов о сотрудничестве ответили категорическим отказом. После освобождения из плена американцы предлагали Понеделину службу в армии США, но тот отказался. Оба – Кириллов и Понеделин – вернулись на родину. Затем их арестовали, в 1950 году вновь приговорили к расстрелу. Приговор немедленно привели в исполнение.

«…Почему лишь очень немногие люди в России знают о том, – замечает Лев Сидоровский, – как приказ Ставки Верховного Главнокомандования Красной армии № 270, который бесчеловечно приравнял всех советских военнопленных к изменникам Родины, оклеветал в том числе и трех генералов, истинных патриотов Отечества, ставших жертвами грубого сталинского произвола».

«Лучше смерть, чем измена!»

Великая Отечественная война явила примеры не только высочайших подвигов, самопожертвования и героизма, но и не менее глубоких падений – предательства и измены. В военной терминологии подобное явление называют коллаборационизмом. Для нашей страны синонимом предательства стал генерал Андрей Власов, создавший под крылом нацистов «Русскую освободительную армию» (РОА), – как бы его ни пытались впоследствии оправдать те, кто называет его действия «третьим путем» в войне. Факт остается фактом: он перешел на сторону врага, повернул оружие против своих же собственных сограждан… За что Власов и его приспешники казнены в 1946 году, и сегодня, хоть и обвинения в антисоветской агитации и пропаганде с них сняты, реабилитации не подлежат.

Несколько лет назад огромный скандал вызвала защита диссертации историка Кирилла Александрова «Генералитет и офицерские кадры вооруженных формирований Комитета освобождения народов России 1943–1946 гг.» (сокращенно КОНР, это было детище генерала Власова). А ведь, по сути, в ней делалась попытка понять, как и почему стали предателями десятки тысяч советских граждан. Нацисты привлекали в РОА русских офицеров-эмигрантов, составивших костяк военного формирования, антикоммунизмом и реваншистскими настроениями.