Книга Последняя жатва - Ким Лиггетт

Ее губы кривятся в гримасе, глаза наполняются слезами:

– Теперь я все время их слышу… этих мух… они словно поселились в моих ушах, как будто пытаются мне что-то сказать.

– И что же, по-твоему, они пытаются тебе сказать?

– Он грядет, – шепчет она. – Он придет за всеми нами.

* * *

Наконец уложив в постель маму и Умничку, я иду в свою комнату и, взяв семейную Библию, снова начинаю рассматривать наше генеалогическое древо и написанные на полях инициалы Л.Э.У. Тут явно есть какая-то связь, но я по-прежнему не понимаю, какая именно. А как насчет его инициалов в приходно-расходных книгах? Может быть, отец прознал про Ли и Джесс? И пытался откупиться от него, чтобы он оставил мою сестру в покое? Чем дольше я смотрю на отцовский почерк на полях страницы с нашим генеалогическим древом, тем больше это начинает походить на абракадабру, бессмысленный набор букв и цифр. Как же я устал. Я собираюсь закрыть глаза только на секунду, но когда открываю их опять, все вокруг уже выглядит иначе.

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю в окно. Пакеты для мусора куда-то исчезли, а небо приобрело кроваво-красный цвет.

– Только не это, – шепчу я, надеясь, что мне удастся как-то вынырнуть из безумной хрени, которая вот-вот меня поглотит.

Дверь моей комнаты открывается, и в горящем в коридоре свете я вижу неясный силуэт.

– Не смей засыпать, когда я рядом, – звучит тихий призывный голос Эли. На ней надета толстовка моей команды… и больше ничего. Она медленно идет к моей кровати, ступая длинными загорелыми ногами, словно подкрадывающийся к жертве хищный зверь.

Я нервно смеюсь.

– Давай, подсознание, говори. Я был бы не против, если бы это пророчество сбылось.

Эли ложится на мою кровать. Меня от нее отделяет только тонкая простыня. Я глажу ее ноги от лодыжек до верха бедер. Она кажется такой реальной.

– Не останавливайся на достигнутом, – с улыбкой говорит она.

И наклоняется надо мной, щекоча волосами мою обнаженную грудь. Я вижу ее тело под толстовкой, вижу ее всю. Она приподнимает мой подбородок. И, опустив веки, целует меня в губы. Мои руки гладят ее бедра.

– Благословенно семя сие, – шепчет она, но это уже не голос Эли. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на ее лицо.

Это мисс Грейнджер.

Но я не отталкиваю ее и не пытаюсь высвободиться.

Она улыбается и берет мою руку. Я пытаюсь собрать свою волю, чтобы проснуться, но жар ее тела, то, как она двигается, прижимаясь ко мне…

– Сделай это, Бен, – шепчет она.

– Бен?

– Проснись, глупый, – слышится из дверей голосок Умнички. – Он хочет тебе что-то показать.

Я, дернувшись, просыпаюсь – моя рука свисает с кровати, и ее лижет Хэмми.

– О, черт, нет! – Я соскакиваю с кровати. Хэмми скулит и стремглав выбегает вон.

Какого черта? Что со мной творится? Я смотрю на часы. Еще только два ночи, и после такого я определенно не стану больше спать.

Все это означает черт знает что, но, быть может, так мое подсознание говорит мне, что пора поговорить с мисс Грейнджер. Она просто обязана мне все объяснить.

Глава 37

Я паркую машину на ее улице, за несколько домов до того места, где она живет – просто чтобы перестраховаться. Не хватало мне только, чтобы пошли слухи, что меня видели у ее дома посреди ночи.

Я стучусь в ее дверь, тихо, но настойчиво. Когда она наконец слегка приоткрывает дверь, я вижу в щелку, что ее щеки разрумянились, волосы распущены. Я ошеломлен. Я еще никогда не видел ее с распущенными волосами. Они у нее красивые.

Словно прочитав мои мысли, она снимает с запястья резинку и, скрутив длинные волосы, стягивает их во всегдашний узел.

– Нам надо поговорить, – настойчиво произношу я, протиснувшись в дом мимо нее.

– Клэй, ты не можешь…

– Я знаю, что вы были пациенткой в Оукмуре. И знаю про миссис Уилкерсон, – заявляю я, меряя шагами ее гостиную. – И попробуйте угадать, кто мне об этом сказал… Тайлер.

– Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом таким образом, но мой приезд в Мидленд и поступление по собственной воле в Оукмур были частью нашего плана. Так я смогла проникнуть в здешнюю общину.

– Ага, я так и знал, что вы скажете нечто в этом роде.

– Я говорю это тебе, потому что это правда.

– А как насчет миссис Уилкерсон? Может быть, вы просто забыли мне сообщить, что она умерла точно так же, как мой отец? С теми же самыми предсмертными словами… с точно таким же выражением на лице.

– У нее был дар предвидения, как и у твоего отца… как и у тебя… но я не допущу, чтобы то же самое случилось с тобой.

– Что еще вы от меня скрыли?

Я замечаю, как она невольно бросает взгляд на стену. Документы и фотографии опять закрыты приколотой кнопками простыней.

Я срываю ее и вижу, что теперь на месте моей фотографии приколото фото Ли Уиггинса. А мое фото передвинуто в самый центр и под ним написано: СЕМЯ СИЕ.

– Что это значит? – Я срываю свое фото и пристально рассматриваю надпись. – При чем тут вообще Ли Уиггинс? – Я запускаю пальцы в волосы. – Вы что, сговорились? А вся эта хрень насчет семени… вы что, ее просто придумали? Взяли из Библии и извратили в своем жалком больном мозгу?

– Извини, – говорит она, беря фото у меня из рук, – но ты больше не можешь в этом участвовать.

– Почему? Потому что я вас раскусил? Потому что я вторгся в мир ваших фантазий и как-то им мешаю?

– Среди святых отцов произошел разлад, – говорит она, снова прикалывая простыню к стене, как будто ей нестерпимо все это видеть. – Извини, но наши священнослужители тебе больше не доверяют.

– Хорошая отмазка. Значит, именно поэтому этот ваш таинственный обряд экзорцизма так и не был совершен? – Я подхожу к ней ближе, и она пятится, словно боится меня. – Вы получили кайф от той видеозаписи, которую я для вас сделал? И от моего раздевания в церкви?

– Клэй, сейчас не время…

– Может, вы просто педофилка, вот и все. Может, я когда-нибудь обнаружу все это в Интернете? – Я делаю глубокий вдох. – Если вы ненормальная, скажите мне об этом сейчас. Мне это будет по барабану. Я просто должен знать.

Я слышу скрип, доносящийся в дальнем конце коридора. Я прислушиваюсь. Похоже, это скрипят матрасные пружины.

– Здесь кто-то есть?

– Извини, Клэй, но я… не одна. – Она складывает руки на груди, обтянутой халатиком из тончайшего шелка.

До меня не сразу доходит смысл ее слов. Не одна?

Я отступаю назад, окидываю взглядом комнату. Закрытая простыней стена. Свечи, горящие на журнальном столике. Две открытые пивные бутылки. Джинсовая куртка, висящая на спинке стула.