Книга Немая - Агаша Колч

Я-то могу. Даже мысленно уже примерила одно из платьев на страдалицу. Но вот сама-то она себе сможет ли помочь? Ведь не так просто отказаться от привычного, пусть и неудобного, но одобренного окружающими образа. Белила скрывают естественную красоту кожи, сурьма меняет природную форму и цвет бровей, многослойная тяжелая одежда надёжно прячет фигуру от взглядов.

Под мои платья ни макияж такой не подойдёт, ни кокошник на волосник надетый и шалью прикрытый. Сможет ли измениться разом? Захочет ли?

В ответ на вопрос киваю осторожно и сдвигаю в сторону тяжёлую занавесь, что отделяет часть комнаты. Святая святых мастерской. Здесь и шкафы специальные устроены, в которых комплекты для спальни хранятся, и вешалка с халатами, и три манекена с невыкупленными и доведёнными мною в творческом порыве до совершенства платьями.

Гостья замерла, словно я дверь в другой мир открыла. Переводила жадный взгляд с одного наряда на другой, и казалось, что вскочит сейчас и с криком «Моё!» схватит в охапку все три.

– Хотите примерить? – споро пишу вопрос.

Кивает, с трудом отводя взгляд от желанных убранств. И неловко – непривычно самой-то – начинает расстегивать жемчужные пуговицы на душегрее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вот здесь я наловчилась уже. Не все клиентки догадываются с собой горничных брать, чтобы помогли раздеться-одеться. Приходилось помогать – сами-то не управятся. Протянула руки к застёжкам, но остановилась, ожидая согласия.

– Да-да, конечно, помоги! – горячо и страстно шепчет боярыня. Такими словами впору любовнику согласие давать, а не на примерку рваться, мысленно фыркнула я, помогая женщине освободиться от бесконечных слоёв ненужной одежды.

Каждый снятый покров словно года прожитые с женщины убирал. Юницей, конечно, не стала, но лёгкость и гибкость тела стали заметнее. А ещё с лица стёрся слой ненужных белил и без меры ярких румян. Светлые боги, зачем же себя так уродовать? Что за радость малевать грубый кукольный лик вместо живого лица? Достала полотенчико чистое, смочила в теплой воде и протянула гостье.

– Так как же я без румян и белил на люди выйду? – чуть ли не отшатнулась от меня боярыня.

Жаль всё же, что Дуняши нет, чувствую, что писать много придётся: «Жена посла тоже так лицо выбеливает?»

– Нет. У них по-другому принято. Иначе красятся. Губы краснющие, словно кровь пили, и точки чёрные по всему лицу, – поделилась впечатлениями дама, и, поняв к чему я веду, отрицательно закачала головой, – но я так не хочу!

Никто и не предлагает. Зачем из крайности в крайность бросаться, когда сама по себе хороша? Ещё вопрос, из чего эту косметику делают.

Первый раз мы этот вопрос с Мирославой обсуждали. Но просто выразить «фи!» и не предложить ничего взамен было некорректно. Вот тогда-то и пришлось изобретать натуральную экологичную косметику на коленке из подручных средств.

Первое, что мне хотелось сделать, это изменить моду на радикально чёрные брови, которые рисовали всем одинаково. Согласно моде, чуть ли не на середине лба выводились два широких полукружья, делая выражение лица вечно изумлённым. Вторым действием планировала изжить белила плотные, делавшие лица модниц клоунскими масками.

Хотеть я могла что угодно, но пока не было альтернативной декоративной косметики, мои желания оставались мечтой. Измучила себя, пытаясь вспомнить хотя бы приблизительный состав пудры и тонального крема. Получалось как в той сказке: «Пользоваться-то я этим пользовалась, а из чего оно делалось, не ведала». В голове крутились смутно знакомые названия, но вспомнить, что они значат, я не могла.  

Как всегда, помог случай.

Решила посуду обновить. Надоели грубые, тяжёлые, пористые миски. Захотелось чего-то более эстетичного. Позвала Дуняшу и пошли мы к горшене Вистану в мастерскую на изделия посмотреть и, если сговоримся, то или купить что-то или заказ сделать. А у того во дворе сутолока – глину привезли и в ямы специальные сгружают.

– Вот не думала, что глина разная бывает! – воскликнула девочка, наблюдая за суетой. – Смотри, Даша, вон та прям красная, а эта белая. А зачем так, не знаешь?

Начала было объяснять, что из разных видов глины получаются разные изделия… И тут я вспомнила, что значит каолин. Слово, последние дни преследовавшее меня даже во сне. Белая глина, которую используют во многих косметических средствах. Вот она, основа нового макияжа для женщин Южно-Русского царства!

Я так увлеклась идеей, что погрузилась в опыты и изыскания с головой. Ступки, сита разной частоты, бутылочки с маслами и миски с не единожды топлёными жирами, воск, комья разноцветной глины, туески с сушёными ягодами громоздились на столе в моей комнате. Измельчала, просеивала, смешивала, пробовала на тыльной стороне руки, не удовлетворялась результатом и начинала всё сначала. Залипла так, что чуть было не забросила мастерскую. Но однажды увидев заплаканную мордашку Дуняши, прибежавшую жаловаться на вздорную новую клиентку, сняла рабочий фартук, тщательно вымыла руки и пошла восстанавливать порядок.  

Работе время – потехе час, говорит народная мудрость. Вот и я расставила приоритеты. Косметика – это хочу, а мастерская – надо. Но даже час-полтора в день, потраченные на мои исследования, результат дали.

«Пробу снимала» Мирослава. Примчалась узнать, нет ли у меня чего нового и стала первой моделью. Светлые брови молодой женщины, подкрашенные смесью воска с коричневой глиной, измельчённой в пудру, и капелькой репейного масла сделали глаза выразительнее, а лицо более благородным и утончённым.

– Знаешь, а мне нравится! – внимательно рассматривая себя в зеркале, одобрила приятельница.

Зеркало размером в четыре ладони Мирослава подарила мне после свадьбы. Я отнекивалась от дорогого презента, на что та отмахнулась:

– Нанесли, словно других подарков нет. Пять штук! Мне их теперь солить, что ли? Ещё и своих два было. Бери, пусть будет. Не таскать же за собой постоянно, коли посмотреться захочу.

Эх, если бы мне пять штук подарили, я бы знала, как ими распорядиться. В одно бы большое собрала, чтобы клиентки могли себя с головы до ног видеть. Ну и пусть не цельное, зато большое, – думала я, слушая капризное возмущение и припудривая пуховкой из меха белого кролика раскрасневшуюся от эмоций мордашку молодки, которая не нуждалась в румянах.