Книга Опасные удовольствия - Наталия Левитина

– Ты Дирли-Ду, – уверенно ответил Андрей.

– И этого тебе достаточно?

– Конечно нет.

– И кровь сыщика не бурлит в жилах? И извилины мозга не закручиваются в бублик в страстном желании найти отгадку?

– Конечно да. Но в принципе я не любопытен.

– Сколько в тебе хорошего, что очень мне нравится.

– Стараюсь.

– Продолжай в том же духе. Значит, мы договорились: ты никогда не будешь за мной следить.

– Мы ни о чем не договаривались.

– Негодяй. Ты только что поклялся мне гарантийным талоном своего любимого холодильника, что никогда не будешь за мной шпионить.

– Я этого не говорил, – твердо заверил Дирли-Ду Андрей.

– Тогда скажи.

– Не скажу, – отказался Андрей, чрезвычайно нудный, утомительный и непробиваемый всегда, когда у него вымогали честное слово, которое он не смог бы сдержать.

– Это не доставит тебе удовольствия, – грустно сказала Дирли-Ду. – Выяснять, кто я такая. Я внезапно появилась в твоей жизни и так же внезапно исчезну.

– Исчезнешь? Я не хочу!

– Правда не хочешь? – обрадовалась Дирли-Ду.

– Нет, не хочу. Кем бы ты ни была, я не хочу, чтобы ты исчезала.

– Возможно, это не будет от меня зависеть, – утроила плотность дымовой завесы Дирли-Ду. Если она считала, что в каждой женщине должна быть тайна, то ее таинственности хватило бы на сводный женский батальон. – Знаешь, я в детстве очень ясно и четко отвечала для себя на вопрос: зачем я родилась на свет? Затем, чтобы приносить пользу людям, считала я. Потом я повзрослела и стала думать: каким людям? Какую пользу? А зачем это им нужно? А заслужили они такое самопожертвование с моей стороны? Все оказалось гораздо сложнее… Но теперь я снова думаю о том, что жить надо не только для себя. Знаешь, почему я пришла к такому альтруистическому заключению?

– Ну? – осведомился окончательно запутанный Андрей и выключил зажигание. Машина стояла у подъезда.

– Потому что я готовлюсь умереть.

Андрей рухнул бы вниз, к педали газа, но помешал руль.

– Милая, что ты такое говоришь! – воскликнул он.

– А ты разве не готовишься к смерти? – серьезно удивилась Дирли-Ду таким тоном, словно подготовка к смерти являлась непременной частью будничного ритуала – как чистка зубов.

– Ну как тебе сказать…

– Удивительно видеть такое легкомысленное отношение к смерти у человека, который сталкивается с ней почти ежедневно! Аксиома, что все люди смертны. Но мало кто об этом задумывается. Все живут так, словно вечны. А ведь если вспомнить, что смерть – общедоступный товар, предлагаемый в богатейшем ассортименте, то сколько всего необходимо сделать!

– Покататься на пятисотом «мерсе», например.

– Сколько всего необходимо сделать, чтобы хоть кто-то вспомнил тебя добрым словом. Вот твою Алену Дмитриеву кто-нибудь вспоминает с сожалением?

– Но я еще надеюсь ее найти живой, – возразил Андрей.

– Ну кто-нибудь вспоминает с сожалением? Ведь она исчезла.

– Хотя ты очень нелицеприятно отозвалась об Алене, разглядывая ее фотографию, согласен – не самую лучшую, но я тебя огорчу: я переговорил уже с массой людей, которые испытывали к этой девушке искреннюю симпатию. Плохо то, что сама она этого не понимала из-за своей закомплексованности и напарывалась на острые шипы недоброжелательности, созданные ее же собственным воображением. Ну конечно, не без помощи ее подруги Ольги.

– Интересно. Я не совсем понимаю.

– Ну что тут непонятного. Милая, глупая девчонка придумывала о себе невесть что. Что нос у нее огромный, что ноги кривые, что все смотрят на нее косо, что ее драповое пальто все обсуждают.

– Драповое пальто?

– Драповое пальто. Зациклилась на том, что не может конкурировать с банковскими девицами, шикарно и дорого одетыми. Она якобы постоянно чувствовала высокомерное отношение к себе со стороны коллег. Но это высокомерие существовало только в ее воображении. Я опросил пятнадцать человек, которые сталкивались с Аленой по долгу службы. И несмотря на то что она странным образом загремела в главные кандидаты на убийцу банкира, ни один человек не сказал о ней плохого слова. Мало того, я услышал много хорошего об Алене. Она была интеллигентна, скромна, непритязательна. Люди склонны забывать добрые поступки, но в отношении Алены сотрудники банка проявили трогательное единодушие – каждый рассказывал мне о том, как она когда-то в чем-то помогла, оказалась полезной. Некая Жанетта вспомнила, как Алена самоотверженно муштровала ее безалаберного отпрыска по русскому и литературе, и тот смог поступить в вуз. Некая Инга со слезами в голосе сообщила, что полгода назад она рухнула с мраморной банковской лестницы и получила сильное сотрясение мозга. И только одна Алена навестила ее в больнице. И так далее. Ни один ее коллега не побоялся быть заподозренным в приятельских отношениях с потенциальной претенденткой на скамью подсудимых, все с готовностью расписывали мне, какая Алена чудесная, отзывчивая девочка. На одну свою зарплату она практически содержала сестру Ирину и трех племянников. В школе, где она работала до банка, тоже одни восторги. Ее ученики висели у меня на локтях и спрашивали, когда снова увидят дорогую Алену Николаевну. Отвечаю, таким образом, на твой вопрос: Алену Дмитриеву вспомнили добрым словом многие.

– А что там насчет какой-то Ольги?

– Подруга Алены. Из самых лучших побуждений или, напротив, из-за своей врожденной вредоносности она внушала Алене мысль, что та ни на что не годится. Что коленки у нее торчат. Что одежда на ней плохо сидит. Что она не способна заинтересовать ни одного мужчину. Например, Алена провела несколько дней в Токио с интересным и к тому же богатым человеком и мечтала продолжить эту связь после возвращения в Москву. Возможно, авантюра обернулась бы успехом, но коварная Ольга убедила Алену, что мужчина женат. Очевидно, предполагала, подруга сумеет увлечь богача, и боялась этого.

– Откуда у тебя такие подробности о ее личной жизни? – удивилась Дирли-Ду, а Андрей в очередной раз удивился женской способности превращать основную нить разговора в клубок шерсти, истерзанный котенком. Не раз упорядоченное и рациональное мышление детектива Пряжникова немело и покрывалось фиолетовыми пятнами, не в силах угнаться за неимоверным потоком ассоциаций, понятий, связей, которые беспорядочно выливала на него женщина-собеседница, не заботясь соблюдать хоть какую-то логику. Вот и сейчас не успел Андрей после краткого вступления о бесчестности шпионажа изумиться глубине мысли, что надо ежедневно думать о смерти, как разговор переметнулся на персону Алены Дмитриевой и тут же на источники информации.

– Я нашел ее дневник.

– И прочитал?! – ужаснулась Дирли-Ду.

– Мне было необходимо его прочитать.

– Как ты мог! Это бестактно.