Книга Темный баффер. Книга 2 - Иван Лагунин

Правда, в этот раз они не были непереносимыми.

А вот бездна на краю тьмы в этот раз ощущалась совсем иначе. Нынче она не была спокойным Ничто. Сейчас чернильная тьма застилала половину горизонта. Она судорожно подергивалась и дрожала, как слепой пес, чующий запах свежего мяса. Дрожала от предвкушения и в ожидании… Чего? Уж не того ли, что в Синколе Арадо хочет провернуть Рельяр Наддар?

Но почему я вновь оказался здесь? На тонкой грани меж смертью и новой жизнью? Тогда меня остановил подарок Квинта, а что же сейчас?

И я задумался, медленно дрейфуя в сторону серебрящийся тьмы — выхода в реальный мир. Сгусток сознания, что в Дар Огаре именовался Томом, завис, пытаясь понять…

Твою мать, знать бы еще что?!

Косматая тьма нависала миллионнотонной горой и, казалось, хватит лишь одного дуновения ветерка, чтобы вся эта громадина сдвинулась с места и поглотила песчинку, волею судьбы зависшую в этом странном месте. Но никакого ветра здесь, конечно, быть не могло.

Безымянный молча созерцал привлекший его внимание Синкол. Его дыхание здесь ощущалось в сто тысяч раз явственней, чем жалкие отблески его силы на Земле или тем более, спертые правилами и скобами Чары в Дар Огаре. Безбрежная сила темного ничто, дыры в мироздании, у которой отсутствует разум, но есть инстинкты. Бескрайняя мощь, которая… Которая?

Безумная мысль вдруг забилась мне под виртуальную черепушку.

Которая здесь, на этой линии разграничения бытия и не бытия… реальна?

Но как к ней подступиться?

Я осторожно, готовый тут же стремглав броситься к спасительному свету, сформировал призрачную ладонь. Конечно, это все происходило лишь в моей голове… Но мне нужны были понятные сущности в этом темном хаосе.

На пальце тут же засверкало болью кольцо. Огненные волны болезненно пульсировали, прокатываясь через все мое сознание… Боль заметно усилилась, но ради задуманного их можно было перетерпеть.

Я протянул руку к бесконечной массе Безымянного, ожидая всего, чего угодно… Но ощутил лишь мягкое сопротивление. Надавил сильнее… сопротивление усилилось и к нему прибавилось странное чувство в глубине разума. Будто мерзкая подгнившая водица хлынула мельчайшими ручейками в сознание и принялась скапливаться на дне дурнопахнущей лужицей… И чем больше я давил на Безымянного, тем сильнее его миазмы проникали в душу. Вскоре я скорее уже был вынужден бороться с ним внутри, чем снаружи! Клейкая тьма поднималась из глубин сознания, зудела и жгла, не давая сосредоточиться…

И я отступил. Вытолкал это дерьмо из разума и попробовал вновь… И снова был вынужден ретироваться. Было попросту страшно впускать в себя столько этой чуждой силы, которая чем больше ее накапливалось, тем сильнее давила, подменяя мои мысли своими инстинктами…

Гм… Покружив еще какое-то время во тьме, я, кажется, догнал в чем дело.

Слишком уж я прямолинейно и по-человечески пытаюсь ее нащупать. Ладони, пальцы… все это слишком грубо. Я слишком привязан к своей человеческой ипостаси.

Но кто мне мешает в этом мире выглядеть по иному?

И я принялся за эксперименты. Вначале сформировал щупальца, затем утончил их до микронного размера и только потом еле заметными нитями, как паучьими лапками, принялся тянуться к чернильному айсбергу Безымянного. Я шарил во тьме, методом проб и ошибок пытался постичь то, из чего состояла его сила. Ведь она, как оказалось, не была однородной! Течения и завихрения бушевали под тонкой пленкой агрессивной поверхности. Сгустки порождали ветры, а ветры стесывали глыбы.

Но главное, я научился противостоять проникающей в меня тьме. Едва только по одному из щупалец она начинала заползать в сознание, я безжалостно его отрубал с помощью огненного кольца Тормадуса. Это было чертовски больно, но работало!

Прошло незнамо сколько времени, когда я, плавясь от усталости, сумел вытащить из безбрежной тьмы крохотный сгусток мрака.

Заполученный мною кусок Безымянного шипел и брыкался. Царапался, как черный злобный кот, и каждая нанесенная им рана тут же начинала активно кровоточить, истекая моим «Я», заставляла меня слабеть.

Что же с ним делать?

Я попытался вызвать в уме какие-нибудь Чары… Естественно, не через Интерфейс, а ориентируясь на те ощущения, что испытывал, когда Заклинания рождались в моих руках. Но в этом месте мирозданье словно бы и не слыхало о Дар Огаре! Несмотря на то, что сила была вот она — в виртуальных руках… (э-э-э, вернее, щупальцах), стройные лаконичные формулы Заклинаний… их просто не было!

Гм… Это весьма интересно, но что делать с урванным с огромным трудом куском Безымянного? Возвращать его хозяину было очень обидно!

И тогда я сделал то, что напрашивалось само собой. Крепко уцепив щупальцами чернильное марево, я сформировал фантомную руку, на которой тут же засияло болью кольцо Тормадуса, и с неслышным рыком вонзил в него сомкнутый кулак!

И совершенно не удивился, когда, взвыв, клякса с шипением втянулось в его поверхность.

В следующее мгновение я оказался посреди схватки.

Ревущая толпа простолюдинов безбрежным морем клыкастых раззявленных ртов и горящих ненавистью глаз штурмовала прижатых к стене дома «клыков». От десятка баронских дружинников осталось лишь три чрезвычайно потрепанных рыла. Остальные, походу, улетели на перерождение. Все вокруг было буквально завалено залитым кровью пеплом. Страшно представить, сколько здесь было срублено буйных голов. Пару покосившихся домиков превратились в дымящиеся развалины, а один пылал, словно бензиновый факел.

— Ты где шлялся, щен? Баффай, твою мать! Маны Нурдугу!

«И тебе привет» — хотел было сказать я Найге, но счел излишним раздражать командиршу в такой момент.

Вся наша братия была жестко потрепана. На каждом из бойцов Кулака висело по несколько травм, а на Джагере еще и какое-то противнючее проклятье. Бедняга кулем валялся у ног гнома, но все на что его хватало — это переливать свою Манну Нурдугу, бормоча что-то с закрытыми глазами.

Святой Лагунин!

Я, как бешенная лейка, принялся заливать Жизненную Силу в товарищей по оружию, активно перемежая ее с баффами. По-моему, отряд держался только за счет силы воли и грязного мата Найги. Впрочем, я и сам был в крайне неудовлетворительном виде. Эксперименты меж жизнью и смертью, казалось, выжрали все ресурсы организма. Жутко хотелось спать, а окружающие недруги казались всего лишь надоедливыми тараканами, кои мешают прилечь на боковую и отдохнуть.

Зато я мог полюбоваться на акари во всей красе. Тогда, когда они дерутся не на жизнь, а на смерть. Фейерверк Умений и Чар встречал волны нападающих и кромсал их натурально в кровавую капусту. Гном давно пренебрег защитной магией в ущерб немногочисленным, но убойным атакующим заклятьям. Огненная круговерть опаливала клыкастые морды до самых костей, а силовой молот плющил тела орков в аккуратные отбивные. Найга орудовала верткой саблей, ловко меняя ее на уже знакомый легкий лук, как только выдавалась малейшая возможность, и снова материализуя в руке меч уже через мгновение после пуска стрелы. Синелицый, забравшись на какую-то бочку, сменил огромный магический лук на его уменьшенную копию, выпуская по молниевидной стреле каждую секунду. Возвышаясь над головами остальных, он привлекал на себя всю ярость дальнобойных супротивников, кои заваливали его камнями из пращ и дохленькой магией. Лишь щиты гнома спасали Гуварга от лютой смерти. Альезе же, как всегда была центром обороны нашего хлипкого построения. Стоя в центре шеренги и возвышаясь над остальными подобно крепостной башне, она буквально через удар юзала свои Умения. Фейерверк искр и силовые поля, вкупе с широкими замахами двуручного меча прокладывали настоящие просеки в противостоящих нам ублюдках. На ее фоне скрючившаяся за ее могучей спиной Месания казалась карлицей. Погруженная в полный дзен эльфийка сидела с закрытыми глазами и лишь ее руки порхали подобно рукам пианиста… Множество ручейков магии сплетались перед ней в сложные структуры, поддерживающие «разгон» и хил для всего Кулака.