Книга Странствия по мирам - Елена Хорватова

Цверг чувствовал себя глубоко виноватым и поэтому столь же глубоко несчастным. Да, в его возрасте лучше не пускаться в тайные авантюры – ум уже не столь остер и быстр, чтобы ждать от собственных хитросплетений добра. Что ж, пусть Луллий разыскивает Маргариту, по крайней мере вреда он ей не причинит.

– Послушайте, что я вам скажу, идальго! Это большая тайна, так что только между нами. Я знаю заклинание, позволяющее мгновенно переноситься из мира в мир, не утруждая себя поиском порталов и общением с их стражами. Я вам его открою, поскольку обстоятельства сложились экстраординарные. Но пообещайте, что, как только разыщете Маргариту, перестанете им пользоваться и никому ни при каких обстоятельствах не станете его открывать. Представьте, что начнется, если толпы чародеев бесконтрольно будут перемещаться из мира в мир и творить все, что им заблагорассудится? Не только наш мир, но и множество других миров будут полностью дезорганизованы и окажутся на грани гибели. Только вам, зная вашу глубокую порядочность, я раскрою эту тайну. Слушайте…

Пока князь, «кормилец, надежа и опора» Арконы, неспешно готовился к аудиенции, чужеземцев развлекал старейшина боярской думы, седобородый Вышата. Начал он с того, что показал гостям княжеский терем, подвергшийся в недавнем времени реставрации и капитальному ремонту.

– Перестройка оказалась позаковыристей, чем мы ожидали, – рассказывал Вышата, – и это при том, что на плотницкие работы подрядили одну из местных религиозных общин. Эта дешевая рабочая сила, однако, обходится гораздо дороже, чем можно поначалу предположить… Подрядчика, тиуна княжеского Бородушу, опосля обвиняли, что он, дескать, половину казны по карманам распихал с перестройкой этой, но Бородуша – мужик тертый, он от всего отбрехался и наветчиков посрамил. У нас княжеская власть нынче опять в становлении, так что бывает, Царевна, по-всякому.

Оказалось, древний княжеский род, правивший Арконой долгие века, в одночасье пресекся во время Большой Смуты.

– Всех князей и княгинь с княжатами расказнили, а имущество ихнее пустили на поток и разграбление. Веселые были денечки, – прокомментировал это событие Вышата.

Маргарита, не привычная к нравам Арконы, вздрогнула.

После падения режима княжеской власти постмонархической Арконой правил Премудрый, свергший проклятого князя. Но, поскольку народ очень быстро привык к грабежам и убийствам, чрезвычайно популярным в смутные дни, и в ушкуйники подалось все мужское население поголовно, пришлось учредить Тайный приказ, занимавшийся сыском и пресечением преступлений. Однако постепенно обязанности тайной службы видоизменились. На все преступления сил одного Тайного приказа не хватало (тем более что служившие там дьяки в свободное время тоже промышляли ушкуйничеством, как и прочие арконцы), почему приказные сосредоточились на одном виде преступлений – разыскивать тех, кто злоумышляет на правителя. С такой деятельностью всегда бываешь у высшего начальства на виду и при наградах… А все остальные, заурядные преступления: убийства, грабежи, мошенничество – передали в Сыскной приказ, который вяло занимался дознаниями и изредка передавал кое-кого из пойманных преступников суду.

Экономическая жизнь в процветающей некогда Ар-коне совершенно захирела, а ослабленный борьбой Премудрый (который сиживал в темницах еще при князе, чем и объяснялись его особая злость на княжеский режим и смекалка, проявленная им в деле свержения), видя результаты своих деяний, впал в глубокую тоску и вскоре помер.

Его соратники немножко побились за власть, поистребив друг друга, и в результате править Арконой стал Продолжатель дела Премудрого. Вскоре его стали именовать Великим Продолжателем.

При нем деятельность Тайного приказа достигла невероятного размаха. Численность населения Арконы за годы правления Великого Продолжателя сократилась вдвое, причем и остатний народишко вконец обнищал, пооборвался и голодал беспрерывно.

После кончины Великого Продолжателя власть перешла к его Сподвижнику, который вскоре объяснил людям, что при Продолжателе все делалось не так и посему именовать его Великим не пристало. Зато Сподвижника стали называть Сподвижник-Ниспровергатель. Из острогов выпустили кой-какой уцелевший люд, посаженный при бывшем Великом Продолжателе, и велели бороться за урожай.

Чтобы ничто не отвлекало от этой борьбы, арконцам запретили ловить в море рыбу и стрелять в лесу дичь: если брюхо и так сытое, кого заставишь еще и в поле пахать…

Арконцы вопреки запрету все равно потихоньку рыбачили и охотились, но считались при этом потравщиками, то есть преступниками-браконьерами, и подлежали наказанию. Поэтому княжеские стражники отдавали все силы борьбе с потравщиками (ведь с пойманных можно было брать взятки деньгами либо дичью и рыбой). А потравщики, со своей стороны, боролись за то, чтобы ускользнуть от наказания (в том числе и от дачи взяток, ущерб от которых был немного меньше, чем от преследования по закону, но противнее). А тут еще и чертова битва за урожай, которую велено вести неустанно…

Так, в неустанной борьбе, год шел за годом, еще несколько правителей сменили друг друга, но урожаи, несмотря на все усилия, становились все хуже и хуже. Дело дошло до того, что все золото Арконы пришлось пустить на закупку хлеба и возить его кораблями с далеких изобильных островов, где никто ни за что не боролся, а крестьяне просто возделывали свои поля.

С раннего утра арконцы собирались в длинные очереди у амбаров со столами раздачи и стучали котелками в дверь, чтобы им дали немного хлеба пли каши. Ждать приходилось долго, а вырывать свой кусок – в драке, и народ постепенно дичал.

В конце концов золота почти не осталось, хлеба тоже, и арконцы вывели последнего правителя за городские ворота и дали ему пинка. Прежде из страха перед Тайным приказом такое и в голову никому не могло бы прийти, но со временем и приказные одичали вместе со всем народом, хотя им-то давали двойную порцию каши и хлеба, а к праздникам еще и пряников отсыпали.

Как только Тайный приказ стал наплевательски относиться к своему делу, народ впал в ересь и потребовал, чтобы вернули князей и прежние порядки – при князьях, дескать, было лучше. Правда, тех людей, кто помнил старую жизнь, уже почти не осталось, но вера такая в народе жила.

Настоящих князей взять было негде, их всех повыбили в Смуту, и посему князем избрали того человека, который громче всех кричал в момент изгнания последнего правителя. Его и поставили править Арконой: кричал он вроде бы по существу, за правду – стало быть, был не дурак.

Новый князь не то чтобы очень уж мудро правил (ему больше нравилось, что княжеская казна оказалась в его полном распоряжении и бражничать можно было не переставая), но при его правлении биться за урожай перестали и хлеба в Арконе вдруг стало так много, хоть завались.

И года не прошло, как вечно голодные в прежние времена арконцы, приходя в хлебную лавку, начинали крутить носом. Нет, баранок, дескать, не желаем, приелись, и ситника не хотим, больно пресный… А это что – булки? С изюмом? Да что же это такое – все с изюмом и с изюмом? А разнообразие где? Хоть бы с курагой напекли, что ли. Никакой заботы о простом народе. Всем плевать на народные чаяния…