Книга Опасная красота. Поцелуи Иуды - Кристина Юраш

— Тогда проходи, садись! Чаю налить тебе? Так что ты там хотела мне рассказать?

Обалдев от такой щедрости, от чая я отказалась и принялась изливать душу:

— Понимаете, сестра Гурович, дело в том, что я испытываю недозволительные эмоции к одному мужчине. Чувства эти запретны, я понимаю, что не мне, никакой другой девушке с ним не быть. Ведь ему нельзя жениться и быть отцом детям… Я осознаю, что это ужасно, но ничего не могу поделать со своей страстью. Прошу вас, дайте совет, как избавиться от наваждения?

По мере того, как я говорила, плоское лицо Гурович наливалось красным, как вызревающий в ускоренной съемке томат.

В то же время было забавно наблюдать за тем, как она изо всех сил старается сдержаться.

— Кто этот мужчина? — спросила сестра Анежка, а саму ее чуть ли не трясло — ведь она прекрасно поняла, о ком идет речь. — Кто он такой? Церковного сана?

— Не могу назвать имя, — я опустила ресницы. — Ведь вы его знаете… Я знаю, что ваш сан позволяет обратиться к вам, как к наставнице. Вот и прошу — наставьте меня на путь истинный! Подскажите, как избавиться от непозволительного чувства? Вот она я перед вам, офицер, вся, как на ладони! Не останьтесь глухи к моей мольбе!

Лицо Гурович отражало признаки усиленной умственной работы, и я прямо-таки своим мысленным взором видела, как там, под пучком волос, как будто скрученных из проволоки, работают маленькие винтики и шестерёнки. Мыслительный процесс сестры завершился неожиданным образом: она достала из какого-то шкафчика небольшой пузыречек из темного стекла и поставила передо мной.

С некоторым обалдением я вчиталась в этикетку, на которой было написано: «Стоп-интим капли для регуляции полового влечения у женщин» и нарисована очень довольная жизнью девушка с абсолютно фальшивой, наигранной улыбкой.

Я искренне полагала, что Гурович будет увещевать меня душеспасительными беседами, но это было просто за гранью добра и зла!

— Побольше молись и принимай это каждый вечер по три капли, — Гурович выдала некое подобие улыбки, хотя, кажется, разорвать меня была готова. — Все волнения и тревоги уйдут, и ты обретешь душевный покой.

Я чуть было не ляпнула, что хочу взглянуть на инструкцию — там, наверное, такая побочка, что кровоточащими язвами с ног до головы покроешься, но вовремя спохватилась и, прижав к себе заветный пузырек, принялась горячо благодарить добрую женщину.

На самом пороге кабинета я замерла и стыдливо спросила, словно в нерешительности трогая рукой дверь:

— Офицер Гурович, но вы же никому не расскажете, да?

— Ну конечно, нет! Как я могу? — совершенно ненатурально возмутилась сестра Анежка. — Ступай себе с миром!

Явно под впечатлением моего признания, она не заметила, как мой указательный палец скользнул в замочную скважину, вминая туда маленький липкий черный комочек.

Еще раз поблагодарив Гурович и прижимая к себе пузырек с содержимым, которому лучше всего было бы быть смытым в унитаз, я и пошла.

Пошла, чтобы вернуться сюда парой часов позже, когда офицер Гурович отправилась на обед.

Трапезничала она всегда в столовой с нехитрым названием «Тарелка» — там было дешево и сердито, а затем шла в дальнюю кондитерскую за сладостями, потому у меня в запасе был час, а может, и больше…

Дождавшись, когда в коридоре не окажется народа, я пошептала над замком, и странный комок слизи (вернее, Ключ от всех дверей!) открыл его, как по мановению волшебной палочки.

Руки мои тряслись, а воображение услужливо рисовало Гурович, которая точно так же, как в свое время Трой, распознала мой маневр.

Вот только от нее уже отделаться никак не удастся…

Но на этот раз Каин с Лилит, кажется, благоволили мне — кабинет был пуст, а искомый отсек в одном из шкафов обнаружился спустя минут двадцать усиленного поиска. Не так уж их там и много было, по правде говоря, пластиковых папок с аккуратно приклеенными бумажками, на которых значились имена преступников.

Самое удивительное, что Шеринг оказался прав — раскрыв его папку, я выронила на пол целый ворох фотографий, на которых был запечатлен его секс с самыми разными девушками и в самых разных позах.

И лишь два снимка выбивались из этого ряда — на одном он стоял рядом с блондинкой довольно отталкивающего и высокомерного вида, а на втором обнимал маленькую светловолосую девчушку, чем-то похожую на ту блондинку. Правда, в отличие от жены, его дочурка улыбалась, широко и открыто.

Поколебавшись несколько мгновений, я переписала на обратную сторону изображения новый адрес, по которому теперь проживали Натали и Эбигейл Шеринги и который значился в досье, а потом опустила карточку в карман.

Оглянувшись и убедившись, что никаких следов я здесь не оставила (точно не оставила!), я шпилькой выковыряла из скважины потеплевший Ключ, который был похож то ли на жвачку, то ли на пластилин, и осторожно прикрыла за собой дверь, услышав защелкивание замка.

О, святые небеса, кажется, на этот раз у меня все получилось!

ГЛАВА 20

Поселение

При одном только взгляде на высокий бетонный забор, ограждающий Поселение по периметру, мне хочется повернуть назад и бежать, сломя голову.

Глупая, зачем я на это подписалась? Зачем я на это пошла?

Иногда мне кажется, что подспудно мне нравится создавать себе проблемы. Вместо того, чтобы спокойно валяться дома на кровати, попивая томатный сок и морально настраиваясь на завтрашнюю встречу с клиентом, я сейчас здесь.

В очереди на КПП Поселения.

На мне серое вязаное пальто и грубые боты, которые я приобрела на вещевом базаре. Волосы заплетены в растрепанную косицу, взгляд опущен, а плечи ссутулены — мне не привыкать к такому образу, хоть сейчас все внутри меня протестует против него.

Довершает все это старомодная плетеная сумка, купленная там же, на барахолке. Она доверху набита яркими брошюрами религиозного содержания: “Что такое, по-вашему, чистота?”, “Заслуживает ли религия доверия?”, “Ангелы — существуют ли они?” и моя любимая — “Существует ли жизнь после лишения общения?”.

Наклонная колючая проволока в три ряда на заборе притягивает мой взгляд, вызывая запоздалое раскаянье — нужно быть сумасшедшей, чтобы рискнуть сунуться сюда по доброй воле…

Однако волнение отпускает, когда я прохожу через КПП — как и обещал Шеринг, дежурный вампир за стеклом даже не смотрит в смело протянутый мной липовый пропуск. Который я, к слову сказать, тоже купила на барахолке.

Внутри меня бушует целый ураган эмоций, когда я прохожу через металлическое ограждение. Еще один дежурный сует нос в мою сумку, остается удовлетворен ее содержимым, и я вот так запросто оказываюсь в Поселении.

В загадочном Поселении, куда принудительно отправляют тех, кто запятнал себя в недостойном поведении. В котором мало кто бывал, но о котором ходит столько слухов!