Книга Угольная крошка - Моника Кристенсен

– Нет, конец фразы. Вы сказали: «должен был умереть». Помните те анонимные письма? Где они?

– Их забрал Хансейд, – отозвался Андреассен, не поднимая глаз от стола.

– И где же Эрик?

– Дома. Вроде как Фрёйдис снова разболелась.

– Не могли бы вы позвонить ему и узнать, куда он их положил?

Атмосфера в кабинете губернатора стала до крайности напряженной.

– Эрик говорит, что выбросил их. Ведь все сошлись во мнении, что это чепуха. Так он говорит. Он решил, что нет никакого смысла их хранить.

– Но что было в этих письмах? – спросил Люнд Хаген. – Как они связаны с делом?

Кнут оторвался от своих записей и поправил очки на переносице. Во взгляде читалась суровая решительность:

– Все, что связано с пожаром, может подождать. Мы должны найти Эллу Ульсен сегодня, иначе, если опоздаем, ее уже не будет в живых. Всего несколько человек могут иметь сведения, которые помогут ее обнаружить. Я думаю, нам следует вызвать их на допрос и хорошенько надавить.

Им предстояло сделать выбор. Но Люнд Хаген никак не мог выбрасить из головы происшествие на парковке:

– Кнут, я разделяю ваше мнение. Но давайте потратим на это еще пару минут, – он осмотрелся. – Итак, что мы имеем: кто-то хотел поджечь синий автомобиль. Целью был либо Тур, либо Лина Бергерюд. К этому могут иметь отношение письма, которые приходили в администрацию. Возможно, нападение не было нацелено на кого-то из них конкретно. Возможно, не имело значения, кто именно сидел в машине? – Он снова взглянул на Кнута.

– Без сомнений, исчезновение ребенка сейчас на первом месте. Судя по всему, оно никак не связано с пожаром перед кафе. С этим все согласны. Но это дело также можно расследовать в двух разных направлениях. Кто забрал Эллу из садика? Подсмотрщик или Стейнар Ульсен? Мы получили множество сообщений о том, что некто наблюдал за детским садом. Дети имели с ним контакт. Нам следует найти этого человека.

– А что насчет второго пути? С Ульсеном-то мы еще не говорили, – осторожно спросил Кнут, поскольку другие молчали. Он был измотан, голоден и совсем потерял присутствие духа.

Люнд Хаген задумчиво посмотрел на него:

– Мне казалось, это была как раз ваша идея разыскать этого подсмотрщика. Стейнар Ульсен, – продолжил он, – если это он забрал Эллу, что он тогда делал на парковке один? Он не был целью поджога и вряд ли вообще имел какое-то отношение к повреждению синей машины. Пока у нас нет ножа или молотка, или что это вообще было, чем пробили дыру в бензобаке. Отто продолжит работать над этим на месте преступления. Но если предположить, что это дело рук Ульсена, то орудие должно было лежать на земле. Он вспыхнул почти сразу же, как оказался там, – вылез из машины и загорелся – у него не было времени никуда его спрятать. Но ничего похожего на месте преступления мы не нашли. Все верно?

Мелум подался вперед. Он невольно увлекся парадоксами этого происшествия:

– Да, но какой мотив? Я не слышал, чтобы между Ульсеном и пилотом вертолета с женой была какая-то связь.

Люнд Хаген кивнул:

– Если предположить, что это не Ульсен пробил бензобак, это должно было случиться незадолго до того, как он подъехал. Весь бензин вытечет из бака за одну-две минуты. Как сказал Отто, практически нереально поджечь бензин при температуре минус двадцать пять. Он почти не испаряется. Часть бензина уже, должно быть, впиталась в снег. Даже горящая спичка не в состоянии была поджечь бензиновую лужу на льду. Отто думает, что возгорание случилось из-за небольших облачков бензинового пара, которые образовались, потому что бензин брызнул, вытекая из бака. Ульсену крайне не повезло, что он вылез из машины как раз в тот момент, когда бензин загорелся. Свидетели – наша единственная возможность разобраться во всем этом до того, как мы сможем поговорить с Ульсеном.

– Разве мы не планировали сосредоточиться на поисках Эллы? – напомнил Кнут.

– Конечно, согласен. Но вы же сами видите, что ответ на вопрос, что делал Ульсен на парковке, может помочь нам понять, где она теперь. Я думаю, что Элла Ульсен вплоть до вчерашнего вечера была вместе с отцом. Это означает, что она уже долгое время сидит где-то одна. Почему она не выходит из своего укрытия? Ведь она наверняка хочет есть и пить. Может, она мертва? Это тоже нельзя списывать со счетов.

По мере дискуссии между Кнутом и следователями КРИПОСа Андреассен все больше терял терпение:

– А кто поговорит с шахтером, который ожидает в комнате для допроса? Вы про него забыли?

Лицо Люнда Хагена вдруг сделалось ужасно усталым. Он потер глаза:

– Помимо следов подсмотрщика, у нас есть только эти два шахтера, которые могут рассказать, где Ульсен спрятал дочь. Я думал, что вы с Яном допросите того, что сидит у нас. Надавите на него. Помогал ли кто-нибудь Ульсену? Куда они обычно ездили за город? Какие места предпочитал Ульсен? А я пока позвоню полиции в Тромсё. Пусть найдут и допросят второго. Наша цель – выбить из них место, куда Ульсен мог увезти дочь. Пока еще не поздно.

– Вы слышали, что у нас тут случилось нынче зимой? Про слежку на вертолете? Контрабандистов в проливе Хинлопена?

– Да, мне сообщили, – кивнул глава КРИПОСа. – Но лучше пока сконцентрироваться на поисках Эллы. Контрабанда подождет.

Он повернулся к Кнуту:

– А вы езжайте к парню, который узнал подсмотрщика. И не возвращайтесь, пока не выясните, кто он.

Шахтер-проходчик Ларс Уве Беккен сидел в комнате для допросов и нервно поглядывал на открытую дверь. Он провел в одиночестве уже довольно долгое время. Сгорбив спину, Ларс Уве поигрывал зажигалкой. Свою искусственно вытертую кожаную куртку на овчине он скинул, оставшись в одной черной футболке с рекламой пива «Туборг». Он приложил все усилия, чтобы выглядеть честным добропорядочным трудягой, каковым себя и считал. Но почему никто не торопится с ним поговорить?

Рано утром Ларсу Уве позвонили из отдела кадров «Стуре Ношке» и сказали, что полиция хочет с ним побеседовать касательно Стейнара Ульсена. Конечно, он слышал, что Ульсен забрал из садика дочку и исчез, об этом говорил весь город. Но сам он провел вечер четверга дома, за просмотром видео. И спать лег рано, уговорив на ночь глядя поллитра коньяка. Поэтому он ничего не знал о пожаре на парковке, случившемся накануне вечером. А кадровик ничего ему не сказал. Ларс Уве решил, что речь пойдет о январской поездке на снегоходах к проливу Хинлопена.

– Если спросят, просто все отрицай, – наставлял его по телефону из Тромсё Кристиан. – Мы ездили на выходные в Вейде-фьорд и точка. Никто не сможет доказать обратное.

Вообще-то они ожидали, что полиция нагрянет раньше с вопросом, не заезжали ли они в Соргфьорд в одни из январских выходных. Еще и потому, что вертолет пролетел в опасной близости от них, и их могли увидеть. Но дни шли, а из полиции так никто и не объявился.

– Это означает, – сказал Кристиан, довольно посасывая передний зуб, – что они понятия не имеют, кто мог бы быть на шведской станции, и траулеры тоже не засекли.