Книга Обещанная колдуну - Анна Платунова

— Так запомни. Она никогда больше не будет твоей. Никогда. Больше. Не будет твоей. Живи с этой мыслью.

Улыбка сползла с лица Флоры.

— Идем, Дани. Идем от этих ненормальных! — пискнула она.

А Даниель уже давно не улыбался, вьющиеся пряди его волос потемнели от пота. Медленно, будто находясь под действием наваждения, он разжал пальцы и позволил Флоре себя увести.

А я… Боялась оглянуться. Что это за фантом в зеркале рядом со мной?

— Агата, — мягко сказал незнакомец с голосом Тёрна. — Посмотри на меня.

Он положил ладони мне на плечи и осторожно погладил.

— Глупая затея, я знаю, — теперь в его голосе звучала неуверенность. — Мальчишество, да?

Незнакомец в зеркале потер переносицу знакомым смущенным жестом.

— Думал, что удивлю тебя. И порадую. Прости.

Я порывисто обернулась. Тёрн, невероятным образом изменившийся почти до неузнаваемости, все же оставался собой. Мой страшный и мерзкий колдун был так хорош собой, что сердце защемило. Почему я раньше не видела его тонкого профиля, его мужественной фигуры? Все заслонил собой образ черного ворона из моего детства…

Я смотрела, смотрела — и ничего не могла сказать. Ни единого словечка.

43

Музыка, будто разделяя мое смятение, затихла. Но уже в следующий миг скрипка сыграла вступление к вальсу «Надежда», единственному танцу, когда дамы могли сами выбрать и пригласить кавалера.

— Потанцуем? — предложила я, совершенно позабыв о необходимом в этом случае традиционном приглашении: взгляд из-под опущенных ресниц и робкое: «Не могли бы вы сопровождать меня?»

— Конечно, — ответил он быстро и тоже не используя обязательный ответ, потом, правда, спохватился и добавил: — Почту за честь.

Тёрн был примерно такого же роста, как папа, оба высокие. И я по привычке положила руку не на плечо, а на грудь. Вспыхнула — я сделала это не нарочно, от растерянности. А он спокойно, точно ничего не произошло, убрал одну руку с моей талии и накрыл ею мою ладонь, чтобы та не соскальзывала.

— Но где же генерал? — спросил он, разбавляя возникшую неловкость. — Я был уверен, что он не спустит с тебя глаз.

Наверное, нужно рассказать Тёрну, о какой услуге я попросила отца? Но вдруг у папы ничего не получится и городской совет откажется помогать? Нет, признаюсь тогда, когда все решится.

— У него… появились срочные дела…

Тёрн покачал головой, но не стал больше ни о чем спрашивать.

Как легко было танцевать с ним. Он вел меня, а я после первых секунд смущения полностью ему доверилась. Вокруг нас образовалось пустое пространство: никто не хотел находиться рядом с парой колдунов, но когда я, осмелев, подняла голову и вгляделась в лица людей, то заметила на них кроме привычного презрения удивление и даже симпатию. Все они будто впервые увидели Тёрна, хотя он столько лет прожил рядом с ними…

А потом я заметила маму, Аду и Верна. Они прижались друг к другу и следили за нами настороженными взглядами. Они не ожидали, что я приглашу Тёрна танцевать. Я встретилась глазами с мамой и улыбнулась. А мама сначала не поверила, потому закусила губу, совсем как я, когда волнуюсь, но всмотрелась в мое лицо и кивнула. Между нами будто состоялся безмолвный диалог: «Все хорошо, мама. Все действительно хорошо!» — «Да, родная, я вижу…»

Мы танцевали. Не только этот вальс, но и многие другие после него. А еще я болтала с Адой о всякой ерунде, ловко обходя вопросы магии, а она так же проворно маневрировала, пересказывая новости о наших общих знакомых. Верн перестал поглядывать на меня сумрачно и печально и даже попытался пошутить — глупо и несмешно, по своему обыкновению, и я поняла, что братик уже не так сильно переживает. Тёрн притащил нам лимонада — два бокала в руках, а третий, для мамы, левитировал рядом с ним.

— О, как это мило, — сказала мама, побледнев.

Потом я видела, что она, подержав бокал в руках, пристроила его на поднос пробегающего мимо лакея. Эх, мамочка, она все-таки не слишком доверяла магии.

И все же, несмотря на грустное начало праздника, вечер получился хорошим.

— Но где же папа? — иногда вспоминала мама и начинала искать его глазами в толпе.

— Наверное, у генерала много дел! Знаешь, как это бывает. Где еще, как не на балу, увидеться со всеми нужными людьми! — говорила я и тут же пыталась отвлечь внимание мамы: — Так какие же фасоны будут модными в этом сезоне?

С мамой это удавалось, чего нельзя сказать о Тёрне. Он кидал на меня задумчивые взгляды, от которых мне хотелось спрятаться под стол.

Отец появился только под конец приема. Вспотевший, с красными щеками, он то и дело вытирал лоб платком, который в начале вечера был белоснежным, а сейчас превратился в мятый комочек. На Тёрна он посмотрел пронзительно и странно. Будто пытался признать в нем старого, забытого знакомого. Тёрн ответил прямым взглядом, хотя явно не понимал, что происходит.

— Вот сейчас еще больше похож… — пробормотал папа себе под нос.

— На кого? — резко спросил Тёрн.

— А? — папа либо действительно не понял вопроса, либо решил сделать вид. — Аги, по нашему делу… Я почти договорился… Дам знать.

— О чем договорились?

Тёрн спрашивал отца, а смотрел на меня. Даже когда я портила заклинания, запоров в самом финале тщательно выстраиваемую формулу, голос Тёрна не был столь строг, а взгляд суров. Да о чем я! В качестве наставника он всегда был очень терпелив, но сейчас хмурился.

— Наверное, нам пора, — засобиралась я. — Уже поздно. Я немного устала.

Мама рванула было ко мне, чтобы обнять, но замерла, не коснувшись: вспомнила, что нельзя. Сжала руки у груди.

— Леди Агата, вы ведь не забудете о приглашении. Ждем вас с визитом…

— Мы обязательно навестим вас уже очень скоро, — ответил Тёрн, потому что у меня снова защипало в глазах.

И все же уходила я с легкой душой, расставание оказалось не таким тяжелым, как я ожидала. Я поняла, что хотя и буду скучать, мне придадут сил мысли о будущей встрече. А в доме у Тёрна найдутся дела поинтереснее, чем игра на арфе и вышивание. Например, я нашла в учебнике формулу управления насекомыми, которую решила разобрать и выучить утром. Мне не терпелось приступить. В саду уже появились мухи, вот на них и потренируюсь.

— Обязательно увидимся, — прошептала я.

И неожиданно для себя пожалела Аду, которая утром сядет за пяльцы.

* * *

После грохота музыки и духоты зала свежесть ночного воздуха показалась слаще родниковой воды. Я, устав от шума, наслаждалась тишиной. Каждый негромкий звук отзывался в сердце. Треск цикад. Шорох листьев на ветру. Мягкий шаг Черныша по утоптанной земле.

Я сидела в седле боком, прижавшись щекой к плечу Тёрна. Я разрешила себе ни о чем не думать. Миражи, Даниель, аудиенция с королем — пропади все пропадом. Пусть останется только эта ночь, только шум ветра и теплое плечо под моей щекой…