Книга Спасения не будет - Рина Белая

Орион… за все время он так и не посмотрел в ее сторону. Его взгляд был направлен в сторону монахини, и от этого сердце бедной прислужницы переполнялось печалью…

— Я не пью чай, и тебе должно быть это известно.

— Известно, — выдавила Мели, стараясь не смотреть на лишенную всякой растительности голову и стараясь не вдыхать застоявшийся теплый запах, с оттенком горелой плоти, — вот только послушница Айла очень любила этот сорт чая, а сегодня… пресветлая Ликерия велела подавать ей по утрам этот напиток.

Повисла напряженная тишина, лишь свечка в плошке трещала и извивалась, проливая свет на имя приговоренного к смерти Ориана.

— Так не стой истуканом и отнеси чай пресветлой. Тебе был отдан четкий приказ. Исполняй.

— Простите, — подавив желание попятиться, Мели опустила глаза и виновато склонила голову.

Перо угрожающе медленно опустилось на документ, смертельно бледные пальцы, точно змеи, переплелись между собой, и безжизненный голос произнес:

— Зачем ты здесь?

С опаской взглянув на королевского секретаря, Мели переступила с ноги на ногу и осторожно призналась:

— Я… пришла сказать, что госпожа Ликерия в последние дни резко изменилась. И мне в голову закралась совсем уж сумасшедшая мысль, что под маской пресветлой скрывается другой человек.

— Мелитина, — вдруг прорычал Валтор, отчего Мели подпрыгнула на месте; забарабанил по серебряному подносу фарфор, рассыпая сладости, — думаешь, я оставлю эту нелепую шутку безнаказанной? Я жду объяснений и если я сочту их недостаточными, собственноручно высеку тебя розгами. И поднос поставь, в ушах звенит.

Охнув, Мели прытко избавилась от подноса и тут же сложила на груди руки пытаясь скрыть свою нервозность.

— Госпожа Ликерия любила конные прогулки, упражнялась с мечом и часто тренировалась в магии. Пресветлая все время проводит в саду за книгой. Лишь однажды она зашла в конюшню покормить лошадей сахаром…

— Не убедительно.

— П…простите, — нервно выдохнула Мели и тут же попыталась исправить свое положение. — Мы все заметили, что сильная телом госпожа Ликерия, была общительна и добра душой, а пресветлая… нет в ней ни здоровья, ни силы, да и взгляд у нее холодный, как камень. Я не раз ловила этот взгляд у послушницы Айлы, когда уходила она в свои мысли.

— Ты смеешься надо мной?! — Валтор поднялся со своего места.

— Пощадите, — Мели кинулась в ноги секретарю и срывающимся голосом произнесла: — Это еще не все. Не все! Змеи. В какой-то момент дворец заполонило множество змей, которых словно магнитом тянуло к послушнице Айле. Желая уберечь монахиню от несчастья, король даровал ей амулет.

— Мне это известно. Дальше.

— Есть свидетели, которые подтвердят, что видели амулет со смарагдом на указательном пальце монахини, отбывающей из дворца вместе с дознавателем и магом света Орианом, — на последних словах голос Мели дрогнул. Подавив желание опустить руку в карман и сжать дорогую сердцу ленточку, она склонилась еще ниже и дрожащим голосом продолжила: — Амулет со смарагдом, увезенный послушницей Айлой, каким-то невероятным образом оказался в руках у госпожи Ликерии на церемонии сочетания. Более того вчера утром прислужница Олим видела под балконом пресветлой умерщвленную змею. На ней еще теплился след от магии амулета.

— След от магии амулета?! — заинтересованно повторил Валтор.

Зловещая тишина повисла в каморке, казалось, даже пламя свечи вытянулось и застыло в своей совершенной форме. Валтор опустил руку на голову прислужницы и, неожиданно схватив ту за волосы, заставил смотреть себе в глаза:

— Так ты полагаешь, что место Ликерии Ригхест заняла… монахиня?

— Я не могу сказать наверняка. Я не знаю, — всхлипнула Мелитина.

— А кто знает?

— Мы все заметили перемены… и мы полагаем, что ключом ко всему является морок.

— Забавная вещь, этот морок. Мы можем видеть его, но не можем ощущать. Морок способен принимать любую заданную ему форму и органично встраиваться в общую картину, будучи напрочь лишенным физического выражения. Это энергия, которая лежит вне пределов материального мира, а потому не подвержена давлению его сил. Однако у всего есть свои слабые стороны. И единственный враг морока?

— Время.

Валтор медленно кивнул.

— Но… мы обыскали все: королевские покои, сад, конюшни. Мы даже в кузнице искали. Амулета, который смог бы столь долгое время поддерживать образ пресветлой, нет. А без доказательств мои слова…

— …словно пустые семена.

— П-пощадите… — большие глаза Мели заволокло слезами. — Я столько времени прислуживала послушнице Айле и готова сказать наверняка, это она… она украла жизнь пресветлой! Но я не знала, как мне быть, и подумала, что должна рассказать.

— Успокойся, — сказал Валтор, отпуская, — ты поступила правильно. Невозможно найти то, чего нет!

Заплаканные глаза Мели непонимающе воззрились на Валтора, тот одобрительно похлопал ее по голове, словно поблагодарил пса за хорошую службу.

— Мелитина, тебе повезло. Однако… я должен знать все, и мне интересны любые, даже незначительные детали. Будь умницей, и тебе это зачтется…

Утро началось с приказов. Прислужниц я отправила к пострадавшим, изувеченные тела которых прогнули койки королевской лечебницы — и девушки не мельтешат перед глазами, и все думают, будто бы мне не все равно, а Мелитину отправила готовить чай. Стоило ей уйти, как я тут же про нее забыла. За последние несколько дней на меня столько всего навалилось, что было о чем подумать.

Я подошла к окну и приподняла гардину, как вдруг черная туча, словно ждавшая моего появления, разорвалась яркой молнией и заплакала дождем. Крупные капли ударились в окно, пытаясь дотянуться до меня. Темной птицей пронеслось перед глазами воспоминание: стертые временем ступени, и тревожно скользящая по ним тень — моя тень. Этой ночью, покидая обитель Шампуса, я хотела сбежать из королевства навсегда. Моя душа рвалась на свободу, но тело, щедро напитав своей энергией Шампуса, странно немело, и скованная страхом не справиться даже с винтовой лестницей, я опустилась на ступени, и тихонько застонав, уронила отяжелевшую голову в колени. Так и сидела, вперив взгляд в замершую на ступенях тень, пока в мое сознание, наполненное иссушающей пустотой, не ворвались схваченные беспокойством голоса прислужниц.

Грянул гром, развеивая воспоминание.

«Может и к лучшему, что не сбежала», — подумала я, прислушиваясь к стуку дождя по окну.

«Стояла бы сейчас под ледяным дождем, посреди укрытого туманом хребта, проклятая небом и неоднократно людьми», — утешила себя я, но судя по нервозным невыразительным глазам Ликерии, ее застланным белизной щекам и плотно сжатым губам, отраженным в окне, получилось не очень. Я заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и неживой. В черных глазах застыл немой вопрос: «что дальше?»