Книга Руны смерти, руны любви - Инге Кристенс

Оживить дисплей нажатием кнопки…

Ткнуть пальцем в левый нижний угол…

Теперь в левый верхний, чтобы вызвать на экран клавиатуру…

– Не молчи, когда я с тобой разговариваю! Отвечай!

Очередная оплеуха чуть не вышибла мозги из Рикке, но она все же сумела нажать нужную кнопку и отодвинуть телефон немного назад, из-под себя, чтобы лучше было слышно.

– Это Арнесвей пятьдесят шесть?! – громко спросила Рикке. – Ты хочешь меня убить, Нильс?! Убить здесь, на Арнесвей пятьдесят шесть, в своем доме?!

Нильса ее слова разозлили еще больше, чем молчание.

– Ты еще смеешься, тварь! – взревел он и ударил снова. – мне сейчас не до шуток!

Рикке на некоторое время провалилась в небытие и очнулась от удара о что-то твердое.

– Сейчас я просрусь и решу, что с тобой делать!

Пятно света исчезло вместе с силуэтом Нильса. Лязгнуло железо. Фонарик остался на письменном столе Нильса, мобильник – на полу его кабинета и Рикке нечем было осветить помещение, в котором она находилась. Двинувшись на ощупь, она через два шага наткнулась на какие-то полки, также на ощупь начала знакомиться с их содержимым и очень скоро поняла, что находится в подвальном «складе» Нильса.

Дверь, как и следовало ожидать, оказалась запертой на наружный засов. Замков здесь не было и запереть дверь можно только снаружи. Выключателя возле двери Рикке не нащупала, должно быть, он находился снаружи. Рикке немного поколотила в дверь кулаками, но быстро поняла, что на улице ее никто не услышит, так что не стоит тратить силы понапрасну.

Окон в помещении не было, только вентиляционный ход на потолке. Кричать бесполезно.

Рикке поняла, что жить ей осталось недолго и, чтобы как-то подбодрить себя, пошутила насчет того, что последними минутами жизни она обязана такому тривиальному обстоятельству, как расстройство пищеварения у Нильса. «Просрусь и решу, что с тобой делать», сказал он. Так вот почему он вернулся гораздо раньше ожидаемого… Смешно и грустно, синтез комического и трагического. Жизненно, что там.

Телефона нет, да отсюда он и не берет, блокнот в кармане, но обе ручки должно быть выпали, пока Нильс тащил ее сюда. Даже предсмертную записку не написать. Если вдруг полиция не приедет сейчас, по звонку, то никто никогда не узнает, что стало с Рикке Хаардер. Ее трупу не суждено будет красоваться с татуировкой на первых страницах газет и экранах телевизоров. Это будет слишком опасно для Нильса, ведь многие знали о том, что они знакомы… Нет, Нильс избавится от ее трупа по-тихому, а, может, выберет другой способ убийства. Перережет горло или свернет шею, а потом оставит тело где-нибудь в лесу или бросит в море.

Переборов усилием воли дрожь, которая от трясущейся нижней губы была готова распространиться по всему телу (губу при этом пришлось закусить до крови), Рикке приказала себе надеяться на лучшее. Приказать легко, выполнить приказ трудно. Но все-таки надеяться хотелось и, кроме того, хотелось подороже продать свою жизнь. Как можно дороже, чтобы у Нильса осталась памятка от Рикке Хаардер. Вдруг получится выбить ему глаз? А вдруг получится спастись?

Рикке вспомнила, что где-то здесь на одной из полок должны лежать в специальных ячейках бутылки вином и очень скоро нашла их. Взяла две и села в углу, не обращая внимания на холод, идущий от выложенного плиткой пола. Перед смертью не до таких мелочей. Даже если она что-нибудь себе застудит, то заболеть все равно не успеет.

«Бутылками можно ударить по голове, – в который уже раз прикидывала Рикке, нервно гладя дрожащими пальцами стеклянные горлышки. – Один раз, потом другой раз. Бутылки разобьются и в руках останутся два острых обломка. Один из них можно всадить Нильсу в живот, а другой – в лицо…»

Хороший план, очень хороший. При условии, что Нильс не будет мешать его осуществлению. Но хоть что-то… Рикке отчаянно боялась умирать, ей очень не хотелось умирать, все ее существо протестовало против столь ранней и столь жуткой смерти, но хуже всего было бы умереть покорно.

Чтобы подбодрить себя Рикке издала несколько громких воплей, которые начинались задорно и, даже, грозно, но в конце срывались на визг. Перевела дух, набрала в грудь побольше воздуху и повторила. Во второй раз получилось лучше, то есть громче, чем в первый. О, нет, Рикке будет сражаться до последнего вздоха! Помимо бутылок у нее есть зубы и ногти!

«Очень помогли тебе твои зубы, когда Нильс сбил тебя с ног?» спросил внутренний голос. Ответить Рикке не успела, потому что сверху донесся какой-то шум, словно что-то тяжелое упало на пол. Рикке завизжала так, что у нее заложило уши и приготовилась к худшему.

Худшее или лучшее – все равно. Лишь бы не сидеть и не ждать в этом темном подвале. Святая Бригитта! Помоги мне или сделай так, чтобы это закончилось быстро и не больно!

Слушая тревожное биение своего сердца, Рикке просидела сколько-то времени в состоянии крайнего нервного напряжения, готовая наброситься на Нильса сразу же, как только он откроет дверь. Вот ее слух уловил шаги на лестнице, вот лязгнул засов…

– Рикке ты здесь?! – спросил Хенрик, слегка приоткрыв дверь и не входя внутрь – как чувствовал, что может получить бутылкой по голове. – Это я Хенрик!

Если бы дверь открыла сама святая Бригитта, Рикке бы удивилась меньше. Появление святой заступницы в столь важный и нужный момент было бы вполне обоснованным, хоть и, вне всякого сомнения, чудесным. Но Хенрик? Какой тролль привел его сюда? Что он здесь делает?

Впору было решить, что мозг сжалился и послал Рикке напоследок приятную галлюцинацию – того, кого она больше всего хотела увидеть. Но это была не галлюцинация, потому что знакомый голос сопровождался знакомым ароматом одеколона Boss Number One. В открытую дверь потянуло сквознячком и запах наполнил все помещение.

– Я здесь, Хенрик! – воскликнула Рикке.

Вскочив на ноги, она бросилась к двери и повисла на шее у Хенрика. Истомившаяся душа требовала разрядки, которая не заставила себя ждать. Рикке рыдала взахлеб, размазывая слезы и сопли по дорогому костюму любимого мужчины и совершенно не задумывалась над тем, какое впечатление она сейчас производит. Добрый и все понимающий Хенрик гладил ее по спине, перемежая поглаживания с ободряющими похлопываниями и бубнил в ухо: «Все хорошо, милая Рикке, все хорошо».

Услышав наверху шаги, Рикке спохватилась и спросила:

– Где Нильс?

Вперемешку с рыданиями вышло невнятно, но Хенрик понял.

– Он наверху, Рикке. Кажется, я убил его. Пойдем, полиция приехала…

Рикке не ужаснулась, услышав такое, а обрадовалась. Прыгать от радости не стала, но с души будто камень свалился. К радости добавилось удивление – Хенрик и убил? Это Хенрик-то с его принципами? Невероятно!

Но все это было не так важно, как то, что Хенрик был здесь, а Нильс где-то там, наверху и вместо его разъяренного рева сверху послышалось: