Книга Что же тут сложного? - Эллисон Пирсон

Слава богу, трагедия с месячными вроде бы завершилась, остались какие-то мелкие пятна, однако проконсультироваться по этому поводу все же надо. (Рой, так что с тем гинекологом? Мы уже ему звонили? Напомни, пожалуйста.)

Я набираю в ванну самую горячую воду, которую только могу выдержать, вынимаю из шкафчика под раковиной масло для ванн “Джо Малон” с лаймом, базиликом и мандарином. Его осталось на донышке, я берегла его для особого случая. Этот восхитительный запах напоминает о лучших днях, когда я была сильнее и многое принимала как должное – например, матку, которая не доставляет мне неудобств, или возможность купить себе любимое масло для ванны. Опускаюсь в воду – настолько горячую, что на миг показалась ледяной. Ложусь, принимаюсь намыливаться. Волосы на лобке слиплись прядками от засохшей крови. Я разбираю эти пряди, снимая ржавый налет, разделяю волоски и невзначай кладу палец на клитор. Поглаживаю его круговыми движениями, нажимаю чуть сильнее – просто чтобы проверить. Есть кто живой? Мастурбируя, я всегда без проблем достигала оргазма, особенно если думала об одном дюжем американце. Много лет назад в отеле “Синатра-Инн” Джек поставил мне в музыкальном автомате одну песню. “При мысли о тебе”. Очень жизненные слова. При мысли о нем у меня твердели соски и по телу пробегала дрожь. Неужели можно так возбуждаться, лишь представляя того, кто находится даже не на одном с тобой континенте? Я думаю о письме Джека, которое терпеливо ждет во входящих. Не могу я его открыть. Мне не следует его открывать. Даже если ему кажется, что он хочет видеть меня, ту женщину, которая некогда была ему небезразлична, от нее осталась лишь тень, и дата, когда она окончательно исчезнет, стремительно приближается. Я хочу, чтобы он помнил меня такой, какой я была когда-то.

“Красивый лжец легко запечатлеет свои черты в нетвердом женском сердце”. Любовь – лишь иллюзия, Кейт, забудь.

Иллирия. Рой с опозданием уточнил, как пишется это слово.

12. Уловка-32

06:09

“Черная пятница”. Звучит как годовщина какого-нибудь теракта, однако же нет, предполагается, что это радостный, радостный, радостный день! “День, когда начинается настоящее Рождество”, как омерзительно-весело прочирикала тетечка по радио. Я встала пораньше, чтобы успеть кое-что купить онлайн, поскольку, к сожалению, в Санта-Клауса уже не верю. Нет никакого рождественского деда. Как и дружной команды эльфов, которые заворачивают подарки, и восьми несрущих летающих оленей. Есть только я – лишенная иллюзий рождественская мать – да истощенная кредитная карта. (Кстати, Рой, ты выяснил, что стряслось с моим кредитным рейтингом? Это срочно!) Беда в том, что всегда кажется, будто до Рождества еще целая вечность, но в одно прекрасное утро просыпаешься, а оно несется на тебя, точно угнанный “ниссан санни”, который преследуют полицейские.

Для того и нужна черная пятница: это призыв к Матушке Санте. И хотя дети мои стали старше и не считают весь год дни до Большого Праздника, в Рождество меня каждый раз охватывает страх подвести моих птенчиков. Покупайте прямо сейчас по выгодной цене, мадам, кричит каждая реклама, в противном случае вас ждут муки ада – искать подарки за полную стоимость в опустевших магазинах, – и вы неминуемо разочаруете детей, которые до сих пор верят в Санта-Клауса. При том что от их папаши помощи ждать не приходится, максимум, на что его хватает, – поинтересоваться в половине девятого вечером двадцать четвертого декабря: “Что мы подарим Эмили?”

Слава богу, Бену я уже заказала четвертую “плейстейшн”. Приставка настолько популярная, что сейчас ее уже не найти, все раскупили. Впервые я приготовилась заранее, как настоящая организованная мать. Бен сказал мне, что хочет только “плейстейшн”, потому что у нее клевый беспроводной контроллер. Да, я тоже понятия не имею, что это такое.

Я прекрасно знаю, что не следует поощрять цифровую зависимость сына, но я только что получила первую за семь лет зарплату – аллилуйя! – снова почувствовала себя хозяйкой собственной жизни, и мне захотелось подарить что-нибудь Бену и Эм. Когда дети были маленькие, я часто ездила в командировки и всегда привозила им подарки – из чувства вины. В конце концов у Эмили образовалась коллекция Барби в национальных костюмах тринадцати разных стран, поскольку ходить по магазинам мне было некогда и куклу я покупала уже в аэропорту, торопясь на посадку. Не так давно, когда мы готовились переезжать, отдали всю коллекцию в благотворительный магазин, и Эмили сказала, что никогда их не любила, – наверное, потому, что каждая Барби означала: мама опять уехала. Я призналась, что чувствую то же самое: куклы были символом чувства вины, от которого у меня никак не получалось избавиться, пока я пыталась одновременно действовать на два фронта. Сейчас даже не понимаю, как я ухитрялась так жить: с международных рейсов мчаться к требующим повышенного внимания малышам и следить, чтобы они не вытерли выпачканные в хумусе ладошки о мой темный деловой костюм. Та женщина, которой все это удавалось, кажется мне сейчас такой же чужой, как актриса из фильма. С одной стороны, я ужасно по ней скучаю, с другой – испытываю облегчение, словно чудом спаслась.

– Великобритания готовится к семи дням очень и очень выгодных сделок! – заливается мерзкая жизнерадостная ведущая. Я выключаю приемник, глажу Ленни, которому не терпится позавтракать, – “Сейчас, малыш”, – открываю банку корма, ставлю кастрюлю с водой на “Агу”, и тут сверху доносится гневный вопль. Ну что там еще?!

07:12

– От того, что ты будешь на меня так орать, мы ее быстрее не найдем, молодой человек. КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛ?

По Америке гуляет вирус Зика, нас убьют если не комары-переносчики, так чокнутые джихадисты с бородами, но это все чепуха. Главное, что пропала левая бутса Бена. И во всем виновата я. Потому что в порученной мне роли матери подростков, которых с радостью прикончила бы, я виновата абсолютно во всем, даже в том, о чем слыхом не слыхала или просто позабыла, – последнее, чего уж там, весьма вероятно. (Рой, ты не видел бутсу Бена?)

– Я положил ее сюда, – Бен разъяренно указывает на пол – вернее, на то место, где должен быть пол, не будь он завален всякой всячиной. Мой сын явно соревнуется с сестрой, в чьей комнате ковер меньше виден.

– Бен, я убирала и пылесосила здесь в воскресенье.

– Ну блин! Так вот почему я не могу ничего найти. – Бен пожимает плечами и одновременно вскидывает руки к потолку, как Чендлер, его любимый герой из “Друзей”. Учить иностранные языки мои дети отказываются наотрез, зато бегло говорят на дерзком и саркастичном языке американских ситкомов, против которого простая логика бессильна.

– Пожалуйста, Бенджамин, не произноси при мне слова “блин”. Я пытаюсь тебе помочь. Если бы ты следил за своими… – Но мою домашнюю проповедь прерывает еще более гневный вопль. На этот раз он доносится снизу.

07:17

– Почему этот долбаный принтер вечно работает через жопу?

– Эмили, пожалуйста, не ругайся.

– А я и не ругаюсь. Мне надо распечатать эту чертову контрольную по истории. БЛИН!