Книга Двадцать кубов счастья - Дамер Кит

Было больно. Больно за брата, от осознания своей беспомощности, от всего того, что свалилось на нашу семью за последние годы.

***

Родион часто рассказывал мне, чем занимался и как жил те шесть лет, что мы не общались. Так я узнал, что совсем недавно он завершил комбинированную терапию по излечению гепса. Как оказалось, мой друг тоже подцепил эту гадость. Я рассказал ему о своих безуспешных попытках вписаться в программу, а он поведал мне свою историю. Когда в центре по профилактике и борьбе со СПИДом Реду поставили ВИЧ, ему одобрили выдачу медикаментов. Поясню: одновременно два вируса в организме подобны бомбе замедленного действия. Иммунная система итак находится в зоне риска, и необходимо избавиться от одной чумы, иначе смертельный коктейль просто сожжет человека. Поэтому всем пациентам с иммунодефицитом и гепатитом С, состоявшим на учете в центре, полагалась бесплатная терапия. Ред подтвердил, что вышло постановление, благодаря которому государственная программа распространялась и на тех, у кого диагностировался только гепс. Он рассказал мне о сложностях и тонкостях получения лечения, о том, что просто так никто нам его не согласует. В конце концов, кто мы с братом такие?! Два левых типа, решивших покуситься на чужой хлеб? Здесь рулили матерые дяди и тети, которые на свое усмотрение определяли, кому именно достанется кусок пирога. Это, как если бы студент пришел поступать в университет на бюджетную основу, надеясь только на свои знания. Но кому, на хрен, нужен этот студент!

За это время я услышал немало историй, которые, по сути, не оставляли никаких надежд. К примеру, о том, как одним попадались медикаменты с почти истекшим сроком годности, а другим отказывали в лечении, ссылаясь на отсутствие действующих программ, в то время, как третьи благополучно забирали свою сыворотку жизни. Нелегко было принять решение: а стоит ли снова идти в поле одному – без связей, без поддержки. Но Ред тогда сказал мне, что попробовать стоит, даже если ничего не выйдет. Поэтому, собрав многотомные результаты анализов, выписки и прочую макулатуру, я звоню брату, и записываюсь на прием в центр. Ожившая надежда снова сплотила нас. Временное перемирие. Что только не сделаешь ради исцеления? Первым делом – регистрация всех данных для последующего наблюдения. Нас поставили на учет и заново отправили сдавать анализы. Опять приемы, доктора и длительные беседы, а потом нам сказали – «ждите». Шли недели, но никаких результатов не было. Мне никто не звонил и не уведомлял о решении. Тогда я ехал в центр, где меня отправляли домой под предлогом сложных и многоступенчатых процессов, которые занимали немало времени. Так длилось несколько месяцев. В итоге, в очередной раз, оказавшись в кабинете доктора, который курировал вопросы по терапии, я узнал, что положение дел изменилось: теперь распределением программы уполномочено заниматься иное учреждение – то самое, где перед нами была закрыта дверь первой шишки.

Профессор, поначалу, удивился нашему появлению, а потом загрустил. Ох, как несправедлива жизнь! Снова бедняге придется иметь дело с двумя упертыми прокаженными братьями! Мы рассказали ему о наших приключениях и предъявили все документы. Клятвенник Гиппократа забрал бумаги и сказал, что теперь остается только ждать: ввиду нового обязательства, наложенного на них властью министерства здравоохранения, процесс распределения медикаментов очень сложный, многоступенчатый, и занимает немало времени. Так мы и мотались – от одних благодетелей, к другим. Родион часто давал мне советы, как действовать, что говорить, которыми я пользовался, как послушный ученик своего сэнсэя. Я был очень благодарен ему. По сути, он и был моей единственной поддержкой. Потом эти напутствия приведут к решающему поединку.

Походы к докторам, их брезгливые и недовольные взгляды были изнурительным испытанием. Было понятно, что нам не рады. Во время разговоров проскальзывали едва заметные намеки, что, мол, ребята, ну не стоит вам приходить и даже пытаться. Никто, ничего и никогда вам не даст!

Мне все это напоминало бессмысленную битву мотылька. Его самозабвенное битье об стекло плафона. Но я так загорелся, так верил в победу, что меня не остановило даже новое распределение, которое вновь вернуло нас в центр СПИДа. Мы с Редом смеялись потом над этим, поскольку развернувшийся сюжет до боли напоминал шоу Бенни Хилла17, – не по смыслу, конечно, но, как минимум, беготней героев.

Когда я снова сидел перед доктором, что курировал вопросы терапии, мне стало известно, что в ближайшее время будет формироваться список больных, которые должны, наконец, получить медикаменты, и что процесс будет сложным и длительным. Средства выделялись из госбюджета, и сумма на одного человека достигала порядка четырехсот тысяч рублей. Все очень серьезно. И снова ожидания.

Одним из самых важных напутствий Реда было составление личного комплекта документов в виде скан-копий, а главное, он говорил, что нужно писать письма, – вручную и в адрес высокопоставленных чинов тех медучреждений, где решались судьбы таких, как мы с братом. В определенный момент я изложил на бумаге всю историю наших похождений по кабинетам, с описанием деталей, отказов, их причин и всей неразберихи. Написал о том, что никто не дает внятных ответов на наши вопросы. Из этого материала было понятно, что нас жестоко отшивали, и кормили завтраками, которые растянулись уже на месяцы. Но главной ценностью этих писем-запросов, говорил Ред, является документальная фиксация полученных официальных ответов.

В итоге, я растягивал свое послание на несколько страниц в трех экземплярах. Потом лично гонял в центр, передавал его в секретариат и требовал, при передаче, поставить на мой экземпляр исходящий номер с печатью. Два остальных экземпляра письма оставлял: одно должно было пойти в архив, а другое – на имя получателя. Если ранее доктора с легкостью вешали нам лапшу на уши, то теперь они понимали, что зарегистрированное письмо может попасть и в другие руки. Так мне начали отвечать с бдительностью и осторожностью, ссылаясь на отсутствие медикаментов. Но когда прошло еще пару месяцев, а результата никакого не было, я написал главному врачу центра по профилактике и борьбе со СПИДом.

Спустя неделю поступил звонок, и меня пригласили к нему на прием. Я был удивлен, хотя и понимал, что, возможно, это было связано с тем, что я просто задрал их в конец. Наша фамилия уже была на слуху не у одного доктора. И все же я был рад. Кто знает, может быть именно сейчас вопрос решится в нашу пользу? Через несколько дней я сидел в приемной и ждал приглашения. Секретарь, время от времени, исподлобья поглядывала в мою сторону. Вероятно, она тоже слышала о нашей семейке в лице двух братьев. Прошло еще какое-то время, и владыка пригласил меня в свой просторный кабинет с евроотделкой.

– Здравствуйте, присаживайтесь, – добродушно приветствовал меня главный. Он улыбнулся, оценивающе взглянул на меня, и в этот момент в глазах его читалось: «Вот, значит, как ты выглядишь, безудержный нарушитель покоя!»

– Доброго дня, Олег Александрович! Спасибо, что нашли время и пригласили, – энергично ответил я. – Мне на днях позвонили и сказали, чтобы я подъехал.