Книга Геноцид - Сергей Глазьев

Игнорирование структурных особенностейроссийской экономики в надежде на автоматическое действие механизмов рыночнойсамоорганизации спровоцировало процессы дезинтеграции экономики и нарастанияхаоса. Попытки применения традиционных для состояния рыночного равновесияметодов макроэкономической стабилизации путем ограничения денежной массы немогли дать адекватный результат в сильно неравновесной ситуации. В условияххарактерных для российской экономики диспропорций применение этих методовнеизбежно влекло за собой ее распад на автономно функционирующие сектора,каждый из которых стремится к своему состоянию равновесия.

Экономическое пространство страны распалось надве слабо связанных друг с другом сферы. Первая – сфера обращения капитала –характеризуется сверхвысокими прибылями и высокой скоростью обращения денег,относительно невысокими рисками. Вторая – производственная сфера –характеризуется низкой прибыльностью и низкой скоростью обращения денег,высокими рисками в связи с неопределенностью отношений собственности,сокращением спроса и общей неблагоприятной конъюнктурой рынка.

В свою очередь, производственная сферараспалась на экспортно-ориентированный сырьевой сектор, в котором сохраняетсяотносительная стабильность за счет переориентации на внешний рынок, и остальнуюэкономику, ориентированную на внутренний рынок и характеризующуюсянеплатежеспособностью и крайне низкой рентабельностью.Кроме того, нарастаеттерриториальная дезинтеграция экономики, когда вследствие хаотического распадахозяйственных связей и опережающего роста тарифов на транспортные услугипроисходит разрушение сложившейся кооперации и специализации производства,переориентация отдельных регионов страны на внешние рынки.

Вплоть до финансового краха 17 августа 1998 г.экономическая политика в России носила характер виртуальной реальности, имевшеймало общего с настоящей экономической действительностью, определяющей жизньмиллионов россиян. Страсти, бушевавшие на рынке ценных бумаг, грозные заявленияо стабилизации рубля любой ценой, острые переживания в отношении настроениякапризных нерезидентов, от которого якобы зависела судьба Отечества,поразительным образом контрастировали с угасающим ритмом жизни реальной экономики,научившейся обходиться без денег, без инвестиций, без государства. Движениереального и отражающего его стоимость фиктивного капитала совершалось впротивоположных направлениях.

Бурный рост стоимости акций приватизированныхпредприятий в 1996-1997 гг. удивительным образом сочетался с не менее резкимухудшением их финансового положения (в 1997 г. при росте объема капитализациирынка ценных бумаг предприятий более чем в 3,5 раза, их рентабельностьснизилась более чем в 2 раза, а доля убыточных предприятий выросла на 5%). И,наоборот, резкое обесценение ценных бумаг предприятий в 1998 г. практическиникак не связано с их реальным состоянием (их финансовое положение неухудшилось, а темпы роста объема производства стабилизировались на уровне 1,3%в первом квартале 1998 г.). Схожая ситуация наблюдалась и на макроуровне.Невиданная по мировым меркам доходность государственных обязательств сочеталасьс плачевным состоянием государственного бюджета, быстрой эрозией его доходнойбазы. Достижение целей макроэкономической политики в 1997 г. (снижение инфляциидо 11% при почти полной либерализации экономики и приватизации производственныхпредприятий) не только не привело к экономическому росту, но, напротив,сопровождалось снижением инвестиций на 5%.

Наряду с экономикой раздвоилось и социальноепространство. Крупный бизнес и денежные власти, обслуживавшие его интересы,жили в мире котировок ценных бумаг, внешних займов, приватизациигосударственного имущества, где гуляли шальные деньги, которые не надозарабатывать, а получаемые доходы были несоизмеримы с затраченными усилиями.Народ же и обеспечивающие его жизнедеятельность производственная и бюджетнаясферы прозябали без зарплаты, без перспективы, не понимая смыслапроисходившего. Первая сфера притягивала невиданной в мире нормой прибыли навложенный капитал, на порядок превышавшей сложившиеся в мировой экономикеориентиры, что позволяло говорить о России как о стране чудес (или, взависимости от точки зрения, – стране дураков), где за пару лет можноувеличить состояние в десятки, а если повезет, и в сотни раз. Вторая сфераотталкивала мрачными видами российской провинции с голодными детьми,отчаявшимися матерями, опустившимися квалифицированными рабочими и инженерами.Первая картина сверкала парадными витринами, вторая свидетельствовала о том,что Россия – страна социального бедствия.

Общеизвестно, что экономика – это замкнутаясистема. Если производство не растет и при этом где-то наблюдается концентрациядоходов и богатства, это означает их уменьшение в остальной части экономики. Внашей ситуации сверхприбыли сектора финансовых спекуляций образовались и рослина перераспределении государственной собственности через спонтанную ваучернуюприватизацию, государственного бюджета – через финансовую «пирамиду» ГКО,сбережений населения – через частные финансовые «пирамиды». Интенсивность этогоперераспределения была чрезвычайно высокой, ежегодно составляя до половинывсего фонда накопления страны, и сопровождалась образованием колоссальныхфинансовых «пузырей», выраставших не на создании нового богатства, а навсевозможных формах его присвоения при помощи разнообразных механизмовподдержания сверхдоходности гарантированных государством спекулятивныхопераций.

Сложившийся в 1994-1997 гг. механизмэкономического регулирования напоминает известную всем с детства игру повыдуванию мыльных пузырей. Посредством государственного бюджета и управлениягосударственным имуществом из производственной сферы и сбережений населения«выдуваются» ресурсы, трансформирующиеся в финансовые «пирамиды», которые затемлопаются, оставляя тяжелые воспоминания об очередном годе, потерянном дляроста, и впечатляющие картинки из жизни новой правящей элиты. При этомодурманенное общественное сознание радовалось красивым миражаммакроэкономической стабилизации и бурного роста финансового рынка на фонеспазма инвестиционной активности, разорения производственных предприятий иобнищания населения. Этот, во-видимому, беспрецедентный в экономической историимеханизм самоуничтожения финансовой системы страны разрушил воспроизводственныепроцессы, вызвал колоссальный отток капитала из производственной сферы идезинтеграцию экономики.

Дезинтеграция экономики стала результатом рядаконтуров причинно-следственных связей, обусловленных проводившейсяэкономической политикой.

Контур 1: демонетизация экономики, кризиснеплатежей.

Переток денежной массы в спекулятивную сферувследствие ее сверхвысокой доходности (последовательно поддерживавшийсяфинансовыми пирамидами, спекуляциями с акциями приватизированных предприятий, валютнымиспекуляциями, государственными обязательствами) и подавление инфляции путемсжатия денежной массы привели к обезденеживанию реального сектора экономики и,как следствие, – к кризису платежей и бюджетному кризису.

Контур 2: падение спроса и сокращениепроизводства.