Книга Осколки бури - Кира Измайлова

– Хотите сказать, в критической ситуации она… как бы это сказать?…

– Проявляется полностью. Так-то для всякой каждодневной ерунды – ветер поднять, птицу с посланием отправить, рыбу приманить, подлечить кого-нибудь, – особенных усилий не требуется. А вот когда дело плохо, шторм тот же надо миновать или вовсе усмирить, – тогда приходится выкладываться до донышка. А донышко у всех на разной глубине, верно я говорю, Гисла?

– Угу, – ответила та и закурила короткую трубочку. – Мое совсем близко – рукой не рукой, а веслом достанешь. У Айлы было – нырнешь, так не вынырнешь.

– Слушайте, может, не надо о ней при нем-то? – шепотом спросил я, кивнув на Альви. Он стоял спиной, но наверняка все слышал.

– Почему? – не поняла Гисла.

– Да как-то… ведь только похоронил дочь, а вы напоминаете…

– Э! Неправильно думаешь. Надо говорить о тех, кто ушел. Надо помнить, потому как если ты назавтра забудешь любимую дочь, или жену, или друга, какой же ты человек? Этот вот корабль Альви построил, когда Айла родилась…

Гисла провела ладонью по гладкому дереву и умолкла, но я понял ее и без слов, думал ведь уже о том, каково ему теперь на «Доченьке»… Захочешь – не забудешь.

Может, он воображал: когда Айла выучится как следует, то перейдет с неуклюжего торгового «Тюленя» на этот корабль? Или нет? Спросить бы у самого Альви, но я не решался.

– Вот горевать годами не нужно, от этого им там, – сказала вдруг ведьма и указала черенком трубки на темное небо, – тяжело, вниз тянет. Когда звезды падают – значит, кто-то не сумел отпустить умершего, звал назад так, что тот не удержался и сорвался вниз. Это плохо.

– Почему?

– Потому что вернуться-то он вернется, но заново родится неправильно. Всю жизнь будет мучиться не на своем месте. А бывает еще хуже – когда один лишь дух приходит. Или вовсе кто-нибудь чужой – те-то, с другой стороны, тоже слышат, как человек зовет. Если успеют первыми, тогда может выйти большая беда.

О смертоведстве я был уже наслышан – Хаксют рассказал достаточно, с подробностями, – поэтому молча кивнул. Фергия, к моему удивлению, внимательно слушала и не перебивала, хотя, казалось бы, все это ей известно. Или, может, она не в курсе каких-то тонкостей? Ведь в Арастен она вернулась, когда ей было лет одиннадцать, кажется, а потом бывала на Севере лишь время от времени, где уж тут постигнуть всю премудрость?

«Сколько я еще не знаю? – пришло мне на ум. – Я же старше этой ведьмы, не говоря уж о Фергии и ее матери, и прадеда, а едва-едва научился воду вызывать!»

Прав дядя – я лентяй. Он-то наверняка умеет намного больше, потому что… Потому что ему нравится учиться. А я что – я ведь всегда считал, что жизнь создана для удовольствий, к чему утруждаться? Люди – другое дело, они мало живут, приходится успевать все за отпущенный им срок. Я мог бы… да хоть путешествовать, как дядя, а не кутить, а потом сидеть дома. И не проклятие тому виной, его еще не было в прежние годы, а обычная лень! Если у нас большинство молодежи вроде меня – точно вымрем…

Придя к этому выводу, я встряхнулся и пообещал себе взяться за ум, если выживу после всех этих приключений. Честно признаться, шансы и на то, и на другое были не слишком велики и примерно равны.

– Что с «Тюленем»-то делать будем? – спросила Фергия. – Эйш? Вы сможете его приподнять?

– Смогу, он вроде поменьше тех галер, вдобавок разгруженный. Только дыр в бортах наделаю – вы же видели мои когти.

– А если мы канаты протянем под днищем? – оживился Альви. – Сумеешь подцепить?

– Знаешь, я все-таки не бабочка, чтобы порхать над цветком. Как вы мне эти канаты будете протягивать? Вы на ногах не устоите, если я над палубой зависну – вас ветром снесет.

– Так Фергия поможет, дел-то…

– Почему бы ей самой «Тюленя» со скал не снять? – поинтересовался я. – Или для великих, то есть, простите, независимых магов, это слишком мелкое деяние?

– Ну вас, Эйш, вечно вы все испортите, – проворчала Фергия и покосилась на Альви. – Он прав. Если Гисла подстрахует, я сниму «Тюленя» со скал так бережно, как хозяйка вынимает куриное яйцо из гнезда. С пробоинами придется повозиться, но это уж мелочи. От пары бочек воды в трюме еще ни один корабль не утонул, верно я говорю?

– Верно. – Альви усмехнулся. – Как рассветет, так и примемся за работу, а пока отдохни и перекуси – силы тебе понадобятся.

– Кстати, а где Игирид? – спохватился я. Его не было видно на палубе, а не заметить такого крупного человека сложно.

– Полетел куда-то в ту сторону, – махнула рукой Гисла. – Неуклюжий, словно вчера в небо поднялся. Ты поувереннее держишься… Ну да ничего, с ним Никси, не заблудятся.

Час от часу не легче, подумал я, но хотя бы понятно, почему мое появление северян не слишком напугало: Игирид выглядит намного внушительнее. Ну и Альви, наверно, объяснил своим людям, что к чему.

Дальше размышлять было некогда: сперва мы завтракали, а затем меня припрягли не в качестве вьючного животного, а как источник силы. В самом деле, зачем Фергии самой утруждаться, когда Вейриш под рукой?

Нашими совместными усилиями «Тюлень» все-таки сполз со скал и тяжело плюхнулся на воду. Пробоины Фергия быстро залатала, воду откачали, и команда «Доченьки» полезла заделывать течи уже по-настоящему. А то магия магией, а лучше положить хорошую латку, как сказал тот старый моряк, и Гисла кивнула.

– Будем на месте послезавтра, – сказал Альви, прикинув ветер, – если обе ведьмы постараются, а то «Тюлень» без мачт и гребцов далеко не уйдет.

– Погодите, а как же Игирид? – опомнился я. – Он вернется на это место, а нас нет, и… Великая нам головы за него оторвет!

– Небось нагонит, – ответила Гисла. – Не беспомощный.

– Так он на палубу сесть не сможет, а держаться в воздухе столько времени – тем более!

– Пускай на воду садится, превратится – выловим, – был ответ.

Да уж, они все предусмотрели, и мне оставалось только смириться. Правда, Игирид так и не появился за все время нашего обратного путешествия, а показался, только когда «Доченька» вошла в бухту, волоча за собой «Тюленя», без мачт похожего на очень большую неуклюжую лодку.

Прилетел он ближе к ночи, плюхнулся в воду немного поодаль от поселка, полежал немного, пока Никси бегал доложить, что оба они живы и здоровы, потом сам дошел до дома и доел то, что не уничтожили мы с Фергией.

Я попытался извиниться за разорение, но Игирид только махнул огромной черной лапищей и торжественно провозгласил:

– За то, что вернул мне настоящее небо, можешь всю жизнь сидеть у моего стола. И ты тоже, колдунья.

– Что теперь делать-то будешь? – спросила Фергия, пользуясь разрешением.

– Вернусь домой, – подумав, ответил Игирид. – Шаракки пока спрятался, сказал – будет думать. Но он полетит со мной, я знаю. Нам надо сделать все как было.