Книга Сердце Абриса - Марина Ефиминюк

Рой даже не разозлился — он не рассчитывал на честность, не от Вудсов. Но для человека, просидевшего много дней взаперти, возможность вырваться из темницы напоминала чудо, а знахарь всегда умел наслаждаться малым. И теперь он вернулся в Белый замок.

Лучший друг отсалютовал Кайдену полным стаканом, с довольным видом сделал большой глоток и с омерзением скривился.

— Он сейчас стоит бешеных денег, а на вкус как был гадостью, так и остался, — взболтал Рой виски в стакане.

— Потому что цена на вкус никак не влияет, — с иронией отозвался Кайден.

— Ты не будешь пить? — удивился друг.

— Мне кое-кто сказал, что порошки от мигрени нельзя мешать с крепким алкоголем.

— Глупость. Уверяю тебя, как лучший знахарь Абриса, — ухмыльнулся друг.

— Это была Валерия. Она совершенно не может пить, и не заинтересована во мне, как в собутыльнике, поэтому к ней больше доверия.

Повисло тяжелое молчание. Рой не выдержал и сдался под пристальным взглядом:

— Говори, для чего ты решил меня накачать самым дорогим в Абрисе алкоголем.

И снова долгая напряженная пауза.

— Я хочу ее. Для себя.

На секунду Рой замер с не донесенным до рта стаканом. Кайден почти решил, что сейчас приятель попытается разбить бутылку о его голову, но тот вдруг захохотал. Правда, в смехе этом не было ни капли веселья. Жутковатый смех.

— А люди говорят, что два раза в одну реку не входят.

— О чем ты?

Кайдену казалось, что он медленно сходил с ума от неумения справиться с банальным желанием оседлать любовницу лучшего друга, а тот просто рассмеялся?

— О чем? — Рой глумливо ухмыльнулся. — Один раз у тебя уже снесло от нее крышу, а теперь сносит второй раз. Похоже, это действительно судьба.

— Ты можешь объяснить по-человечески?

— Да что объяснять? Валерия Уварова — женщина, из-за которой ты прикончил кучу народа, едва не лишился титула и нанес себе на грудь руну «лера», потому так называл ее этим самым именем — Лера. Ясно? Ты считал ее — неизбежностью. Знаю, что звучит полным бредом.

— В таком случае, почему я ее почти не помню? — Кайден перевел на Ройберти пытливый взгляд и вдруг догадался:

— Большой взрыв?

Знахарь опустил голову, буйные кудри скрыли лицо.

— Ты прав, — голос лучшего друга прозвучал глухо. — Спрашивай. Я расскажу, что знаю сам.

— У вас с ней что-то было? — Кайден и сам не понял, почему спросил именно о постели.

— Я похож на чертового смертника? — хмыкнул Рой. — Приятель, ты превращался в зверя, когда дело касалось Валерии, а я, если ты не заметил, отчаянно люблю жизнь. Можешь не благодарить за то, что не дал тебе ее прикончить. Она действительно хороший друг.

— Ты с ней хочешь… Какого хрена ты скалишься, кретин?

— А я наблюдаю у тебя знакомые симптомы. — Знахарь снова отсалютовал бокалом.

И он рассказал, а знал друг достаточно. Правда казалась нелепой, неправильной, иррациональной и совершенно непохожей на то, что могло бы происходить в реальности. Кайден просто не мог совершать поступки, характерные для полностью свихнувшегося недоумка.

Никогда. Ни за что.

Кто угодно, только не он.

Знахарь напился. Кайден перетащил друга на кровать. Бормоча под нос, нечто невнятное тот завозился, уронил руку на пол. Выплеснув остатки виски в крошечную раковину, Вудс вышел, тихо закрыл дверь и направился в гостевое крыло. Спальня Валерии оказалась пуста. В кабинете его покоев тоже не горел свет. Естественно, он нашел ее в библиотеке. А где еще может сидеть отличница в середине ночи, до нервного тика замучившая телохранителей скукой?

Кайден отпустил стражей и по винтовой лестнице поднялся на второй библиотечный ярус, куда обычно, кроме смотрителя, никто не добирался. Специально все ходовые гримуары выставили внизу, чтобы не карабкаться к дальним стеллажам. Валерия задремала на раскрытой книге. Живой свет едва-едва теплился, и на бледных щеках девушки вытягивалась тень от сомкнутых ресниц. Во сне она выглядела очень юной.

Был ли он влюблен в нее прежде? Кайден не помнил, но хотел ощущать под ладонями податливое тело, ловить ртом ее прерывистое дыхание. Он желал погасить адское пламя, что загоралось внутри каждый раз, когда она оказывалась рядом. Взять, насытиться и остановиться. Пока не стало слишком поздно, пока он не успел нацепить на глаза шоры, пока рассуждал трезво.

ГЛАВА 7. ПОКА ТЫ СПИШЬ

«На прошлой седмице, мне подтвердили, что вы дали согласие представлять Королевскую Академию, адепткой которой теперь официально являетесь, на выставке артефакторных достижений. Безусловно, я был безмерно рад видеть госпожу Ягужинскую, с подругами посетившую нашу лабораторию вместо вас, но как организатор столь масштабного мероприятия предпочел бы детали обсудить лично…»

— Что за бред? — пробормотала я, перечитывая крайне раздраженное письмо от Григория Покровского в третий раз, хотя понятнее оно все равно не становилось. — И при чем здесь Полина?

Снаружи разлетелся пронзительный свисток постового. И хотя увидеть проспект за деревьями было невозможно, я невольно бросила быстрый взгляд в окно холла. На улице ветер трепал клены, раскачивал на крыльце висевший под крышей уличный фонарь. Вокруг еще было зелено, но воздух постепенно остывал. Солнце поднималось ввысь, а небо бледнело — в Тевете неизбежно наступала осень.

Время летело с немыслимой скоростью. Не верилось, что с тех пор, как я в буквальном смысле упала на руки Григория Покровского, в тот вечер вместе с другими гостями приглашенного мачехой, прошло уже больше месяца.

С доставленной почтальоном корреспонденцией я направилась в столовую. В тишине дома раздавался раздосадованный голос Анны, выедавшей отцу проплешину:

— Завтра твоя сестра возвращается из провинции!

— Валерия любит тетку, — спокойно отозвался отец. — Матильда смотрела за ней с рождения.

— И раз уж мы заговорили… Прошел месяц, а твоя дочь не дала никаких объяснений, куда она пропала.

— Анна, я прекрасно знаю, где и с кем была моя дочь.

— Она сбежала с венчального обряда, а ты даже не наказал ее! Если бы Полина…

— Поверь мне, дорогая, Валерия взрослая девушка, которая наказала себя сама.

Я вошла в столовую, и разговор немедленно оборвался. В воздухе сгустилось напряжение. Анна старалась не смотреть в мою сторону. Полина с независимым видом терзала грейпфрут, ложкой выбирая горьковатую мякоть.

— Честное слово, я не подслушивала, а услышала. Вы громко разговариваете. Папа пытается сказать, у меня выжжено столько темных рун, что удачно выйти замуж не поможет даже десяток правильных туфель, — с иронией вымолвила я и передала отцу письма. — Доброе утро всем.