Книга Девятьсот восемьдесят восьмой - Роман Казимирский

— Не беспокойся, мама, — Федор подошел к ней и обнял. — Это хороший человек. Странник. Заблудился в наших местах, мы ему помогли выбраться. Он переночует у нас.

— Конечно, — хозяйка кивнула головой и улыбнулась. — Добро пожаловать!

— Благодарю, — пробормотал ученый, не зная, как вести себя.

— Что же это мы на пороге стоим? — женщина отступила внутрь избы и жестом пригласила Марселя войти. — Дорогой, помоги мне.

— Иду, солнце мое, — Тарас прошел мимо историка, грозно сверкнув на него глазами.

Оказавшись внутри избы, Марсель с удивлением обнаружил, что ее интерьер сильно отличался от наружной части — достаточно просторное помещение было обставлено по местным меркам почти шикарно. Здесь было все необходимое для жизни, и можно было заметить, что в доме постоянно поддерживался порядок. Наблюдая за тем, как женщина с помощью мужа накрывает на стол, ученый удивился тому, каким разным может быть один и тот же человек. Великан, только что убивший двух людей, теперь казался самым любящим и заботливым мужем из всех, с кем ему приходилось сталкиваться прежде в этом мире. Стоило женщине приблизиться к какому-нибудь острому углу, как Тарас каждый раз осторожно направлял ее в нужную сторону, оберегая от столкновения. Это было странно, тем более что слепая, скорее всего, прекрасно ориентировалась в пространстве. В конце концов, хозяин усадил жену на лавку возле стола, а сам принялся хлопотать вокруг нее. Это выглядело почти сюрреалистично, и Марсель только молча наблюдал за происходящим. Наконец, накрыв на стол, хозяин жестом пригласил гостя сесть и сам тут же без лишних слов принялся за еду.

— А что же ты, милый, не представил гостя? — обратилась женщина к супругу.

— Да я как-то запамятовал, — признался Тарас. — Кирилл, это моя жена Ольга. Ольга, это Кирилл.

— Очень приятно, — проговорила хозяйка.

— И мне. Очень.

— Что привело тебя в наши края, добрый человек? Дело какое — или просто странствовать любишь?

— Дело, — ответил ученый, искоса поглядывая на мужчин. — Важное дело. Но, видно, не судьба мне его завершить.

— Что так?

— Не вышло ничего у меня. И цели своей не достиг, и жизни едва не лишился. Если бы не твои супруг и сын, думаю, не сидеть бы мне здесь.

— Да, мальчики — моя гордость. Их ведь у меня целых пять молодцев, все, как на подбор. Федюша — самый младший, поэтому дома остался. Остальные-то на заработки в Киев поехали, уже несколько дней от них ни одной весточки нет.

Слушая Ольгу, историк то и дело поглядывал на Тараса, но тот сидел с хмурым видом и никак не реагировал на слова жены. О том, что происходило у него внутри, можно было догадаться только по тому, с какой яростью он пережевывал пищу. Казалось, что если бы ему на зуб попался камень, то он вряд ли заметил бы его. Поняв, что мать ничего не знает о гибели сыновей, Марсель не стал продолжать этот разговор.

— Как вам живется здесь? — спросил он, чтобы как-то сменить тему. — Наверное, тяжело — вот так, в лесу?

— Почему же? — удивилась Ольга. — Напротив, это раньше было трудно, когда мы на равнине жили. Многие завидовали нашему счастью, наговаривали на моих мальчиков, мол, они что-то у кого-то украли. Да они в жизни чужого без спроса не брали, а чтобы украсть — об этом и речи быть не может. Дошло до того, что Федю нашего княжеские дружинники до полусмерти избили, правда, потом выяснилось, что куру, которую он вроде как стащил, собака загрызла… Но разве кому-то есть дело до чужого горя? Даже прощения не попросили. Вот тогда мы и решили подальше от посторонних глаз поселиться. Только после этого я поняла, что такое настоящая вольная жизнь. У меня здесь есть все, чего только можно пожелать. Жаль только, что сыночки уехали — грустно мне без них. Но ничего, я подожду. Вернутся они, снова заживем большой дружной семьей.

— А где жили-то? — ученому показалось, что он начинает понимать причины, по которым Тимохино селище подвергалось постоянным нападениям со стороны тарасовской банды.

— Да в Козино, будь оно неладно, — вздохнула Ольга. — Знаю, что плохо такое говорить о людях, но ни одного слова доброго на ум не приходит. Разве только Меланья, светлая душа, но и она не могла нам ничем помочь. Так и маялись в этом проклятом месте, пока мой муженек не собрал нас всех да не перевез сюда.

— Да, повезло твоей семье, сказать нечего.

Ученый обращался к женщине, но смотрел при этом в глаза хозяину дома. Тот некоторое время сидел молча, а потом поднялся из-за стола и отошел в сторону, глядя в окно.

— Ты уже наелся, дорогой? — удивилась Ольга.

— Да, милая, спасибо тебе, — ответил Тарас, не оборачиваясь. — Все было так вкусно, что я, кажется, объелся.

— Вот всегда он так, — улыбнулась женщина. — Сначала говорит, что голоден, как волк, а потом немножко ложкой поковыряет и говорит, что объелся.

Не зная, что ответить, Марсель лишь улыбнулся, забыв о том, что собеседница его не видит. Заметив, что она все еще ждет его реакции, он запоздало спохватился и вежливо поблагодарил хозяйку за чудесный обед и предложил помочь убрать со стола.

— Что ты, — отмахнулась женщина. — Отдыхай. Ты, наверное, устал с дороги. Мне Федя поможет.

Еще раз похвалив угощенье, историк поднялся и подошел к Тарасу, который продолжал неподвижно стоять у окна. Наконец, мужик вздохнул и кивнул ему:

— Выйдем.

Проследовав с ним за дверь, ученый увидел, как тот раздвинул заросли ежевики — и за ними оказалась небольшая беседка с двумя лавками. Она была так искусно спрятана, что Марсель, стоя буквально в шаге от нее, ничего не заметил. Присев, Тарас закрыл глаза и о чем-то задумался. Затем он обратился к гостю:

— Ты, наверное, думаешь, будто я чудовище какое-то, да? Мол, людей грабит, убивает. Поделом мне, верно?

— Нет, я так не думаю, — ученый отрицательно покачал головой. — Я ничего о тебе не знаю, Бог тебе судья.

— Слышал, наверное, от Курьяна о нас?

— Да, его кум кое-что мне о тебе рассказывал.

— Это который Тимофей? Представляю, что он там насочинял. Наверное, обвинил меня во всех своих бедах, верно?

— Не без этого.

— Козинцы получили по заслугам! — неожиданно обозлился Тарас, но тут же успокоился и закрыл лицо руками. — Не хотел я этого, ох, не хотел. Не уследил за сыновьями… Один Федя вот остался. Откуда в них это — ума не приложу. Не так я их воспитывал. Но, видно, сильно они обиделись на жизнь, раз разбойничать пошли.

— Разве это не ты их надоумил? — удивился Марсель такому заявлению.

— Нет, я только потом узнал, когда уже поздно было что-то менять и исправлять. А там — что делать? Слухи поползли разные, князь за поимку моих мальчиков награду объявил. Сам понимаешь, земледелием после такого не займешься. Пытались мы охотой прокормиться, да год голодный вышел — чуть не передохли все. Пришлось опять грабежом промышлять. Вот, к чему все привело. Не знаю теперь, как сына сохранить.