Книга Савойская терция - Чёрный Лев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С трепетом и волнением Альваро де Санде открывал ответное послание короля. Шутка ли, ему лично прислал письмо, сам король Испании!
«Сеньор де Санде, я давно и с восхищением слежу за вашими подвигами. Вы долгие годы ревностно и преданно служили моему отцу… – не только твоему отцу, я служил ещё твоей бабке Хуане и твоему прадеду Фердинанду Арагонскому, – и надеюсь что теперь, вы также верно будете служить и мне».
Альваро прослезился и прошептал:
– До самой смерти, Ваше Величество! До самой смерти!
Далее Филипп II писал о том, что собрал на Синод всех церковных сановников Испании, и сумел убедить их, настояв принять заявление, которое говорило: «Война Испании против Рима является справедливой войной, поскольку направлена не против Христа и папства, а только против узурпатора Павла IV, подкупом и обманом захватившего престол Святого Петра. Прошу вас, сеньор де Санде, довести это до сведения герцога Альбы и кардинала Мадруццо».
Папа Павел IV узнал об этом ещё быстрее, и назвал Филиппа «мелким негодяем», а всю Испанию «гнилым отростком Христианства».
Но герцог Альба, назначенный главнокомандующим всеми испанскими войсками в Италии, оставался глух к понуканиям короля. Он пытался уговарами убедить папу прекратить войну. Альваро де Санде подозревал его в тайных сношениях с Павлом IV, где они договариваются-обсуждают новую, предстоящую войну против протестантского мира, а официальных послов герцога, папа всячески унижал, бросал в темницы, подвергал пыткам.
Денег не было, войска разбегались, и герцогу Альбе пришлось заложить семейные драгоценности, чтобы хоть как то наладить снабжение войска и выплатить наёмникам жалованье.
Весной 1557 года в Италию пришёл герцог де Гиз. Королева Франции Екатерина Медичи сумела добиться у некоторых североиталийских банкиров выдачи для де Гиза займа в 400 тысяч экю. Он мог бы захватить, оставленный почти без войск Милан, но вожделенная корона Неаполя манила его сильнее, и он повёл свою армию на юг Италии. Он освободил Остию, снял осаду с Рима, и стал теснить войска герцога Альбы в Южную Италию.
Но тут, Филипп II, в полной мере проявил свойства своего пока ещё зарождающегося монаршьего характера – вдумчивость, методичность и суровость. Ему удалось договориться с мужем своей сестры, герцогом Оттавио Фарнезе. Ему возвращалась Пьяченца, подтверждались его права на Парму, а герцог, в свою очередь, обязывался выплатить весь государственный долг Испании перед итальянскими банкирами.
А герцог Альба, после Меца, стал стараться избегать крупных сражений. Теперь он предпочитал атаковать врага из засады, внезапными налётами громить его обозы и магазины снабжения.
– Это заговор! Заговор среди членов тайного общества! Герцог Альба не хочет ни разгрома де Гиза, ни поражения Франции, для него главный враг – протестанты! – пришёл к такому ужасному выводу Альваро де Санде, и уже было вознамерился написать об этом королю, но, передумал. «Мало ли что там… Герцог Альба был воспитателем Филиппа, и к кому наш король прислушается?… Хрен с ним. Не пустит Гиза к Неаполю, и ладно».
Папа Павел IV, усиленный в Риме французским гарнизоном, дрожал от неожиданного свалившегося на него страха, и не дал герцогу де Гизу ни одного солдата, ни одной буханки хлеба, ни одной монеты. И в армии де Гиза, благодаря удачным действиям герцога Альбы, начался голод. Он ещё сумел захватить крепость Капмли и начал осаду Чивителлы, уже прекрасно понимая, что дальше он не сможет продвинуться ни на шаг. Он, под залог своей Неаполитанской короны, лично занял у кардинала Феррарского Ипполито д'Эсте 300 тысяч экю, и нанял три тысячи швейцарцев, но их, на подходе, разгромила испанская кавалерия Маркантонио Колонны.
Крах, полный провал авантюры герцогов де Гизов!
16 мая 1557 года он снял осаду с Чивителлы, и стал отступать к Риму.[114]
23 августа, загоняя коней, сумел прорваться через испанские заставы конюший короля Сципион Пиовен. Обессиленный, он свалился прямо из седла на руки подбежавших слуг, и пересохшими губами прохрипел:
– Несчастье герцог… Несчастье… Армия Монморанси разгромлена под Сен-Кантеном… Тринадцать дней тому… Коннетабль в плену… Испанцы идут на Париж!
Жадно отпив из протянутого кубка, он продолжил:
– Его Величество приказывает вам, немедленно возвращаться во Францию!
В ответ на вероломные действия Франции, Филипп II вверил командование во Фландрии герцогу Эммануилу Филиберту Савойскому. Казна была пуста, 1 января 1557 года Испания объявила себя банкротом, но всё-же удавалось что-то наскрести, и под Мариенбургом герцог приступил к формированию армии. А сам Филипп, в марте, отправился в Англию.
Любящая супруга не могла ему отказать, и после проникновенной речи королевы Марии в парламенте, несмотря на значительную оппозицию, 7 июня Англия объявила войну Франции.
Доход Англии составлял всего 300 тысяч фунтов в год, а для войны требовались миллионы, и королева Мария, расточая улыбки и ласки Филиппу, пошла на непопулярные меры – введение новых налогов, повышение таможенных пошлин, к прямому грабежу и вымогательству. Так, весь Лондон, принудили выплатить 60 тысяч фунтов, якобы по случаю прибытия супруга королевы.
– Мари, я люблю вас! – восторженно говорил Филипп, целуя руки своей жене. 41-летняя королева была беременна своей первой беременностью, и с гордостью демонстрировала мужу свой растущий живот, а Филипп, склонившись на колено, нежно обнимал её и прижимался щекой к чреву.
Недолго длилось их счастье. Уже 6 июля Филипп покинул материк, бережно оглаживая сундуки с золотом, полученные в Англии.
– С Богом! – 23 июля, испанская армия – 35 тысяч пехоты и 12 тысяч кавалерии, двинулась на территорию Франции.
Обманными манёврами герцог Савойский сумел запутать французов, и 2 августа, неожиданно окружил Сен-Кантен, город, который называли «Страж Парижа».
Адмирал Гаспар де Колиньи едва прорвался в Сен-Кантен с отрядом всего в тысячу человек.
Де Гиз увёл в Италию наиболее боеспособные войска, и под командованием Анна де Монморанси осталось всего 20 тысяч солдат.
– Чёрт бы побрал всех этих де Гизов, мать их растак!
Франциск де Колиньи д'Андело,[115] попытался пробиться к городу, но был отброшен испанской пехотой.
Не смогли прорваться к Сен-Кантену и маршал Жак д'Альбон де Сент-Андре, и принц Людовик I де Бурбон-Конде.
А потеря этого города, напрямую угрожала Парижу, других сильных крепостей на пути к нему не было, и Монморанси приходилось рисковать, идя на отчаянные меры.
