Книга Подозреваются все - Светлана Алешина

Старик был страшно зол на их глупость и в то же время перепуган. Однако, поняв, что ему ничего не грозит, он успокоился и теперь ради для забавы решил подразнить зятя. Кабальцев выслеживает Редьку в ресторане «Морская черепаха» и дает понять, что постоянно следит за ним. Я слышала обрывок разговора, в котором Семен Семенович, видимо, в сердцах, говорит, что у него тоже есть чем припугнуть тестя. Тот принимает эту угрозу всерьез и решает убить опасного свидетеля.

– Скажите, девушка, – обратился ко мне Нечипорук, – а откуда у вашего подозреваемого взялась отравленная водка для Ильинцева? Он что, постоянно носил ее с собой?

– Не знаю точно, где он ее приобрел, но ясно одно – он мог сделать это, когда отлучался на пляже якобы затем, чтобы купить плавки. Его не было, по крайней мере, минут десять. Думаю, сначала он думал напоить ею зятя – от испуга у него помутилось в мозгах. Но, успокоившись, понял, что таким образом может убить не только Редьку, но и всех, кто согласится выпить с ним. Поэтому бутылку приберег для более поздней операции, чтобы убрать смотрителя горок. Мне неясно одно – как вы остались живы, Афанасий Михайлович.

– Просто в тот день я уже выпил нормальной водки, – объяснил мужик.

– И что? – удивился Сапоненко.

– Эх вы, а еще следователь! Не знаете, что если выпить нормальной водки, а следом отравы вроде денатурата, то ни за что не помрешь! Если же одного денатурата – то кирдык! А это был денатурат…

– Что-то подобное я уже слышал! – смущенно забормотал милиционер. – Наверное, водка нейтрализует денатурат.

– Во-во, и я про то же!

– Ну ладно, – прервала я химическую дискуссию, – давайте поедем дальше. Убрав зятя, Кабальцев успокоился. Конечно, его немного помучила совесть, но он быстро с этим справился, решил, что тех денег, что составляли его долю, не хватит для безбедного существования. Тут-то он и вспоминает еще одну информацию, которую, сам того не ведая, выдал ему Кузнецов.

– Какую же? – встревожился депутат.

– Подозреваю, что вы, посмеявшись над своей забывчивостью, обмолвились, что, ставя квартиру на пульт, вы частенько используете одно и то же слово в качестве пароля.

– Вы угадали, – смутился депутат, – я упомянул в разговоре с Редькой, что частенько использую слово «мандат», чтобы не позабыть пароль.

– Ты хочешь сказать, Ольга, что Кабальцев ограбил квартиру депутата? – воскликнул Здоренко. – Но дежурный пульта уверяет, что в тот день звонила девушка!

– Не так сложно подделать женский голос, тем более что однажды Никифор Олегович одарил меня таким высоким и чистым дискантом, что я оторопела. Да что говорить – поглядите, Александр Александрович, в сумку, я уверена, что там обнаружатся украденные из квартиры вещи. Что у вас украли?

– Золотую статуэтку, чрезвычайно дорогую вещь, и некоторую сумму американских долларов.

– Сейчас мы откроем сумку, – распорядился следователь. – Понятые, зафиксируйте этот факт.

На свет вновь появился знакомый баул. Расстегнув его, капитан Нечипорук ахнул и предъявил всем его содержимое. Он был туго набит зелеными бумажками, а сверху лежала золотая статуэтка, изображающая богиню правосудия Фемиду!

– Вот так хохма, – не удержался Здоренко, – Фемида, украденная бывшим следователем!

– Я спасал ценности от этих людей! – театрально воскликнул Кабальцев, показывая на Степана и Дениса. – А все ваши обвинения беспочвенны!

– Да, – ухмыльнулась я, – вы умело подогревали мой интерес к этим, в сущности, хорошим людям. Дошло до того, что я преследовала их денно и нощно, забыв о подозрительных звоночках, которые раздавались совсем рядом! Мы встретились у секретарши Редьки, Натальи, дома, – пояснила я собравшимся. – А Никифор Олегович пришел к ней, чтобы прощупать почву, узнать, какие подозрения родились у тех, кто был на пляже. И там он сталкивается со мной. До этого он не знал, кто я в самом деле, – пришлось представляться гостям из Пензы владелицей крупного универмага. Кабальцев все выспрашивал у меня в тот день, где мы познакомились с его зятем. Я сказала, что на светском рауте.

– А в самом деле, – встрял Нечипорук, – неужели этот самый Редька пригласил вас на встречу с партнерами по бизнесу, не зная толком, кто вы такая? Я думал, что эти наши «новые русские» дельцы гораздо менее доверчивы.

– Я тоже так думала, капитан. Сколько сомнений у меня было, когда я шла в «Морскую черепаху»! Но все оказалось гораздо проще – Семен Семенович оказался просто авантюристом, способным на безрассудные поступки.

– Я подтверждаю, – подал голос Кузнецов, – он мог запросто позвать к себе в гости человека, которого увидел первый раз в жизни! Сколько раз я ругал его за такую неосторожность!

– Узнав о доверчивости Редьки, я стала считать, что если он и причастен к ограблению, то только как невольный источник информации. То есть, попросту говоря, его использовали, не поставив в известность. Считая так, я встречаю Кабальцева, который ловко направляет мои подозрения на депутата Кузнецова. Старик, поняв, что я иду по следу, решает быть постоянно вместе со мной: ведь то, что на виду, спрятано лучше всего. Кроме того, он получает возможность быть в курсе всех наших дел и использует это, чтобы еще больше запутать нас.

– Никогда не думал, что такая приятная молодая особа окажется такой змеей, – с видом мученика в сердцах бросил Кабальцев. – Вы только посмотрите, какую сеть она плетет вокруг меня!

– А какую сеть этот благообразный на вид старец плел вокруг меня! На званом вечере в честь дня рождения журналиста Домбровского, где присутствовал и наш многоуважаемый депутат Кузнецов, этот человек поджидает секретаршу зятя в темном коридорчике возле туалета и лупит ее по затылку. Потом сам же выступает спасителем, обвиняя депутата в заметании следов!

– Да-да, припоминаю, – сказал Сапоненко, – дело получило широкую огласку благодаря стараниям журналистов. Там еще был выломан замок на двери с черного хода – поэтому милиция перестала подозревать собравшихся. Посчитали, что это был кто-то из посторонних.

– Замок выломал Кабальцев, он сам мне в этом признался. Но он представил дело так, как будто следил за депутатом и немного опоздал, чтобы предотвратить преступление. Уверенная, что Наташу ударил Кузнецов, я пишу ему письмо, в котором открыто обвиняю в преступлении и назначаю выкуп за свое молчание. Таким образом, я провоцирую его на решительные действия.

– Эх, Ольга, – крякнул Здоренко, – такими методами можно быстро на тот свет отправиться!

– Да, признаться, это письмо меня озадачило, – прервал нас Кузнецов, – благодаря ему я впервые увидел связь между гибелью Редьки и ограблением инкассаторов. И тогда я решаю начать собственное расследование, попросив Степана заняться этим делом.

Депутат деликатно умолчал о нашей незабвенной встрече, овеянной ароматом хлороформа. Впрочем, я тоже о многом умолчала – Здоренко намылил бы мне шею, узнав о моих похождениях. Хотя его взгляд и так выражал не слишком много доброты – он смотрел насупленно и строго. Эх, и достанется же мне!