Книга Куртизанка Сонника - Висенте Бласко Ибаньес

— Хотя твой отец и консул, — говорил рыжий, — но ты не должен забывать, Сципион, что для того, чтобы быть хорошим гражданином и служить республике, недостаточно умения владеть копьем и конем, не умея обрабатывать землю и не зная секретов земледелия. Придет день, когда наши войска призовут к делу, и тогда недостаточно будет завоевывать земли для Рима, но надо будет их обрабатывать, чтобы они давали доход. Ты этого не понимаешь?

— Нет, Катон, — отвечал мальчик.

— Ты ежедневно должен выучивать статью, на каждый месяц из календаря, составленного нашими предками. Когда все запечатлеется в твоей памяти, тебе будет легче быстро и хорошо распоряжаться своими рабами в их полевых работах. Вчера я объяснил тебе май месяц. Повтори, Сципион.

— Май месяц, — начал мальчик, нахмурив брови, как бы для того, чтобы лучше собраться с мыслями. — Тридцать один день. Ноны падают на седьмой день. День продолжается четырнадцать с половиной часов, ночь — девять с половиной. Солнце вступает в диск Тельца; покровитель месяца — Апполон. Полют хлеб. Стригут овец. Моют шерсть. Ставят под ярмо молодых бычков. Собирают бобы на полях. Чистят оросительные каналы. Приносят жертвы Меркурию и Флоре.

— Ты запомнил хорошо, Сципион. Наши предки не имели и не желали иметь другой науки: с них было достаточно знать, что они должны делать в каждый месяц года, с помощью этого знания, вместе со смелостью в защите своих полей и захвате соседних земель, они основали наш город, который все растет — скоро сделается первым во всем мире. Мы не болтуны, как греки, в восторге преклоняющие колена перед кусками мрамора и спорящие, как шуты, о том, что будет после смерти. Мы не так честолюбивы, как карфагеняне, основывающие свою жизнь на торговле и извлекающие из моря все его богатства. Наша жизнь вся в земле; мы выносливее других народов, хотя и слабее их; мы идем медленнее, но зато пойдем дальше. На земле, на которую мы вступаем в первый раз, мы не ставим палаток, как другие, мы пускаем по ней плуг, и вот почему Рим уже никогда не расстается с. занятой землей. Не забывай этого, Сципион.

Афинянин не отставал от этой пары. Из слов этого двадцатилетнего старика он научился большему, чем из своих наблюдений. Казалось, сам Рим говорил в этом уроке, преподаваемом сыну одного из его консулов.

— Ты также должен знать правила семейной жизни каждого доброго гражданина, — продолжал Катон. — Когда наши отцы хотели похвалить человека, они называли его «хорошим работником». И это была лучшая награда. Жили они на этой земле в сельских общинах, считавшихся самыми почтенными, а в Рим приходили только в базарные дни да в дни Народного собрания. И хорошими гражданами оставались те, кто вел жизнь Цинцинната и Камилла, являясь только на собрания сената, потому что война, с ее походами на новые страны, испортила многих. И эти люди пожелали жить в городе, заменив старинные римские хижины с деревянными крышами и их простыми пенатами большими домами с колоннами, как у храмов, украшенными богами и богинями, вывезенными из Греции.

Энергичный жест Катона показал все его презрение к подобным иноземным утонченностям, начинавшим прорываться в суровые нравы страны.

— Хороший гражданин не должен терять в деревне ни одного дня. Если погода заставляет его оставаться дома, он должен заниматься чисткой хлевов и загонов, починкой старых изгородей и присмотреть за женщинами, чтобы они чинили платье. Даже в праздничные дни надо вставать рано: полить изгороди, выкупать стадо и затем уже отправиться в город продавать масло и плоды. Не следует терять время в советах с предсказателями и авгурами, не служить богам, заставляющим уходить из дома. Довольно с нас богов нашего домашнего очага и ближайших окрестностей. Лары, Маны и Сильвалы в достаточной степени охраняют доброго гражданина. Наши отцы не искали других богов и, тем не менее, были велики.

Маленький Сципион слушал внимательно, но глаза его были обращены на двух молодцов с капюшонами, спустившимися на плечи, дравшихся на кулаках возле продавца горячего вина. Щеки мальчика разгорелись от возбуждения при виде тумаков, которыми угощали друг друга атлеты, напрягая все свои крепкие мускулы.

— Если гражданин живет в Риме, — продолжал Катон, не обращая внимания на эту борьбу, не нарушавшую общей серьезности Форума, — он должен с утра открывать двери своего дома, чтобы объяснить законы своим клиентам и благоразумно собирать с них деньги, а юношей обучать искусству увеличивать сбережения и избегать разорительных увлечений. Отец семьи должен извлекать деньги из всего и не терять ничего. Давая новую одежду рабам, он должен продавать старую для другого употребления. Он должен продавать масло и сколько ему нужно вина и хлеба в конце года. Продавать также старых волов, телят, ягнят, шерсть, кожи, лишние повозки, заржавевшие орудия, болезненных и старых рабов. Отец семьи должен быть продавцом, а не покупателем. Заметь это себе хорошенько, Сципион.

Но Сципион волновался и слушал невнимательно. Борцы перестали драться, но юноша все еще смотрел на них от реки, к которой направлялся с учителем.

— Катон, теперь час борьбы. Я думаю, что пойду прежде на берег Тибра упражняться в беге и борьбе, а потом час буду учиться плаванию.

— Иди куда хочешь, и помни мои советы. После урока полезны борьба и купание, укрепляющее тело. Гражданин, намеревающийся служить своему отечеству, должен быть не только благоразумен, но и силен.

Мальчик ушел, а Катон, повернувшись, встретился лицом к лицу с Актеоном, шедшим за ним. Наружность Актеона заинтересовала римлянина, и он остановился.

— Как тебе нравится наш город, грек? — спросил он.

— Город большой, только скучный. Я в Риме всего три дня.

— Ты, может быть, тот самый посол из Сагунта, который должен сегодня представиться сенату?

Актеон ответил утвердительно, и римлянин оперся на его руку с серьезной кротостью, будто они были старинными друзьями.

— Ты немногого достигнешь, — сказал он. — Наш сенат теперь болен… чрезмерной осторожностью. Я не люблю увлечений; не думаю, чтобы Ганнибал был великим полководцем только потому, что он бросается на такие смелые предприятия, как осада Сагунта; но тем не менее я не могу молчать, видя опасливое отношение Рима к его союзникам. Я желаю употребить все средства для сохранения мира: я боюсь войны, а между тем война с Карфагеном неминуема. Карфаген и наш город не могут уместиться в одном мешке. Мир тесен для них двоих. Я постоянно повторяю: «Мы должны разрушить Карфаген», а надо мной смеются. Несколько лет тому назад, во время восстания наемников, мы бы легко могли сокрушить его. Если бы мы послали в Африку несколько легионов, то с помощью восставших нумидийцев и возмутившихся наемников нам ничего бы не стоило разрушить Карфаген. Но нам стало страшно; Рим, после победы, занялся залечиванием своих ран. Мы боялись поддержать торжествующих солдат, собранных со всех земель, и спасли Карфаген — помогли ему справиться с восставшими.

— Теперь другое дело, — сказал Актеон с убеждением. — Сагунт ваш союзник, и если Ганнибал враждует с ним, то из-за приверженности города Риму.