Книга Генерал Власов - Свен Штеенберг

Немцы взяли его в плен в марте 1943 г. во время боев за Харьков. Вместе с почти тысячей других офицеров он первое время находился в лагере в Днепропетровске. Там очень скоро пошли разговоры об освободительном движении Власова, известие о котором распространилось через немецкие листовки еще в начале года. Семьсот восемьдесят офицеров подписали прошение о вступлении в освободительную армию, причем фамилия Зверева возглавляла список. Эту группу тут же отправили в Лимбург, где они по большей части и остались, в то время как восемь офицеров послали в Дабендорф.

По приказу Гиммлера, 24 января 1945 г. лично принявшего командование группой армий «Висла», к первым числам февраля надлежало представить готовое к бою русское легкое противотанковое подразделение — в качестве «наглядного примера» того, что русские готовы сражаться. Ни Власов, ни Буняченко не приходили в восторг от подобного задания, поскольку цель их состояла в том, чтобы быстрее сформировать и обучить максимально большую по численности армию в наиболее короткие сроки, и они меньше всего хотели преждевременно раскалывать ее. В итоге все же из добровольцев из 1-й дивизии и пропагандистской роты была сформирована часть в составе 150 человек с Сахаровым и графом Ламсдорфом во главе. Подразделение вступило в бой против советского плацдарма в Нойлевине, а затем в Померании, оно сражалось с высочайшей храбростью и захватило немало пленных. Достижения части упоминались в донесениях Вермахта, что произвело впечатление на Гиммлера, который прислал Сахарову золотые часы. Сахаров и Ламсдорф впоследствии соединились с переброшенным из Дании русским полком, с которым вместе взяли под контроль участок фронта. Легкая противотанковая часть возвратилась в Мюнзинген.[200]

Тем временем, несмотря на все трудности, дело у Власова и КОНР продвигалось. Положение русских рабочих в Германии улучшилось, почти в каждом лагере имелись делегаты КОНР, которые располагали возможностью помочь невольникам. В начале января Гиммлер издал приказ: отныне любой, избивший русского, рисковал угодить в концентрационный лагерь. (Данное правило по отношению к немецким рабочим было введено только 1 марта 1945 г.)

КОНР стремился выяснить точное количество военнопленных и восточных рабочих, с каковой целью связался с начальником отдела статистики ОКХ, полковником Пассовым. Он представил оценочные данные в 6–7 миллионов восточных рабочих и всего 1,2 миллиона военнопленных, хотя общее количество солдат, насильно или добровольно оказавшихся у немцев, должно было насчитывать до 6 миллионов человек. Пассов объяснил такую диспропорцию вот как: предположительные данные в 6 миллионов явно завышены, так как почти миллион вступил в немецкую армию в качестве помощников («хиви») и солдат-добровольцев, несколько сотен тысяч украинцев получили свободу, сотни тысяч сбежали из лагерей или по дороге в них, а остальные умерли в неволе, причем большинство уже в первую зиму.[201]

17 января Министерство иностранных дел Германии и КОНР подписали финансовое соглашение, по которому рейх предоставлял КОНР неограниченный и беспроцентный кредит. Средства предполагалось возвратить после освобождения России. Данное соглашение — первый письменный договор между рейхом и КОНР — означало по международным законам признание последнего в качестве законного представителя освободительного движения. С немецкой стороны в заключении пакта участвовали: от Министерства иностранных дел статс-секретарь фон Штеенграхт, а от Министерства финансов статс-секретарь Рейнхард; с русской — Власов, Малышкин, глава финансового управления КОНР профессор Андреев со своим заместителем Шлиппе, а также Жеребков, осуществлявший связь КОНР с Министерством иностранных дел.[202]

Когда все они сидели за ужином в ознаменование удачного завершения переговоров, Штеенграхту сообщили, что Красная Армия на Висле перешла в новое наступление. Продвижение русских в итоге остановилось на Одере, однако стало совершенно ясно, что крушения Германии стоит ожидать еще до осени. Власов со своими офицерами лихорадочно работали над созданием новых дивизий, которые представлялось возможным вооружить. 28 января РОА вышла из-под контроля германского главного командования и стала подотчетна КОНР, Власов был утвержден главнокомандующим. Несколько суток спустя Трухин и Боярский перенесли штаб-квартиру в Хойберг, где закончилось укомплектование личным составом 2-й дивизии, численность которой теперь достигла штатной — около пятнадцати тысяч человек; правда, часть личного состава еще не получила вооружение. Начальником штаба назначили полковника Нерянина.

2 февраля в Каринхалле по просьбе генерала Люфтваффе Ашенбреннера, в юрисдикции которого находилась русская авиационная часть под командованием Мальцева, Власова вместе с Мальцевым и Крёгером принял Герман Геринг. Ашенбреннер, бывший некогда атташе немецких военно-воздушных сил Германии в Москве, сделал все от него зависящее для подготовки части к боевым действиям. Теперь к Герингу обращались с просьбой передать ее в распоряжение Власова. Геринг признался, что не очень-то разбирается в том, что касается русских проблем, и с готовностью согласился на перевод. Он выразил согласие с тем, что в отношении восточных рабочих были допущены ошибки: он считал, что русские привычны к битью, однако заблуждался. Затем он пустился в обсуждение таких малозначимых частностей, как тема знаков различия в РОА, в том числе и эмблемы, которую он предложил носить не на рукаве, а на груди. Вдобавок ко всему он проявил интерес к орденам и медалям Красной Армии, к погонам и тому подобным вещам, он также пожелал узнать, почему Сталин называется генералиссимусом.[203] Власов ответил, что непомерно раздутое самомнение побудило Сталина поставить себя над всеми генералами. Рейхсмаршала объяснение удовлетворило, он, по всей видимости, не заметил параллелей.[204]

Крёгер в тот период времени встретился в Берлине с Паннвицем. Казачий корпус отличился не только в боях против партизан Тито, 26 декабря 1944 г. его бросили в бой против частей Красной Армии в районе Питомачи, где был уничтожен советский плацдарм и захвачено большое количество пленных. Крёгер стремился к включению казачьего корпуса в освободительное движение и переводу его под общее командование Власова. Что касается Паннвица, то он, по крайней мере первое время, мог бы оставаться командиром корпуса. Паннвиц согласился с тем, что казаки хотели бы присоединиться к движению Власова, а сам тоже, в принципе, не имел ничего против Власова как главнокомандующего. Однако передача корпуса в распоряжение РОА так и не состоялась из-за протестов Розенберга и Краснова, а также из-за бесконечных колебаний Гиммлера.[205]