Книга От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы - Абрам Рейтблат

Лубочная книга попадала в деревню тремя основными путями. Первый – это ярмарки, которые играли важную роль в экономике и культуре пореформенной России. Наряду с другими товарами на ярмарки из Петербурга и особенно из Москвы привозились значительные партии книжного товара, который раскупался посетителями398. «После развязки ярмарки, накануне разъезда, купцы, довольные своими делами, покупают гостинцы для домашних; при этом, бывало, приказывали своим “молодцам” забежать и в книжную лавку и захватить кое-какие книжки “подешевле” . Так возились книги для ребят в качестве калачей и пряников»399. Аналогичным образом и крестьяне покупали на ярмарках и базарах книги в подарок своим детям400. Забирали (обычно в кредит) на ярмарках книги для торговли и офени, разносившие их по деревням. Сеть разносчиков – офень – это второй и, возможно, основной путь доставки книги на село. Приходили офени за книгами и в Москву. Офени набирали в свой короб большие партии лубочной литературы (нередко – с мелким «галантерейным» товаром) и затем шли по деревням, продавая (или обменивая на продукты) книги401. По оценке Ю.А. Горшкова, в 1860—1870-х гг. действовало несколько десятков тысяч офень402. Хорошо знавший офенский промысел издатель И.Д. Сытин так характеризовал их деятельность: «В базарные дни все эти торговцы появлялись на базарных площадях, предлагая книжный товар собравшемуся народу, в другие же дни ходили по деревням: с коробом за плечами из избы в избу, показывая здесь свой товар, расхваливая его и предлагая его собравшейся около короба деревенской публике, с которой они умели говорить понятным ей языком»403. Правда, после 1877 г., когда всех офеней обязали получать специальное губернаторское разрешение на право торговли книгами, сеть офеней значительно сократилась.

Еще одним важным каналом проникновения книги в деревню были поездки крестьян в город, главным образом для работы (в отход). Возвращаясь в деревню, отходники обычно привозили «гостинцы», в том числе и книги.

Соответствие лубочной литературы духовным потребностям деревни не означало, что каждый крестьянский читатель обращался ко всем перечисленным ее разделам, например, религиозная и светская лубочная книга были обращены к различным группам крестьянской читательской аудитории.

Для читателей лубочной книги иные (нелубочные) издания были недоступны из-за дороговизны, а также из-за неподключенности крестьян к соответствующим каналам распространения (магазины в городах, пересылка по почте) и слабой ориентации в литературе, что исключало возможность заказа. Но даже если читатель преодолевал названные препятствия (например, располагал деньгами и приезжал в город, где мог купить книгу), он сталкивался с очередным, почти непреодолимым барьером – и по уровню сложности, и по языку, и по проблематике «интеллигентская» книга была непонятна и неинтересна ему. Лишь с 1880-х гг. начинает распространяться литература, специально издававшаяся для народа и представлявшая интерес для него.

Кто же читал лубочную литературу? Прежде всего это крестьянская молодежь, что было связано со следующими обстоятельствами. В дореформенный период читатели среди крестьян представляли собой редкое исключение. Правда, здесь следует внести одно уточнение. В дореволюционной России подавляющее большинство населения было крестьянским по сословной принадлежности, но не все крестьяне занимались земледельческим трудом. До реформы 1861 г. были группы крепостных крестьян (дворовые, оброчные), которые нередко жили в городе. Среди представителей этих групп встречались и читатели (прежде всего, конечно, среди так называемой «крепостной интеллигенции» – художников, актеров, техников и т.п.). Однако подавляющее число крестьян не только не читало, но и вообще было неграмотно.

В пореформенный период и сами крестьяне начинают испытывать потребность в грамоте, и, кроме того, начинает расти сеть земских школ. В результате быстро повышается уровень грамотности крестьян, главным образом за счет молодого поколения. Если учесть, что период его становления совпал с периодом существенной ломки традиционных социальных отношений и мировоззренческих представлений, то становится понятным, что немалая часть крестьянских детей начинала искать в книге ответы на возникающие вопросы, использовала книгу как учебник жизни. Кроме того, в рамках крестьянского образа жизни именно юношеский возраст (как и старческий, но применительно к другому типу литературы) считался временем, когда чтение допустимо, нормально, в то время как для взрослого мужика, «севшего на тягло», то есть получившего надел и занимающегося сельскохозяйственным трудом, чтение рассматривалось как «блажь». Среди представителей этой социальной группы, составлявшей основу сельского населения, читатели стали более или менее часто встречаться только в 1880—1890-х гг., когда подросли выпускники земской школы.

Никакими точными цифрами о масштабах чтения в деревне того времени исследователь, разумеется, располагать не может. Да и данные о числе читателей не дадут еще представления о величине аудитории книг, так как на селе была распространена традиция совместного чтения и многие воспринимали печатные тексты на слух.

Как говорилось в первой главе, для конца XIX в. объем читательской аудитории можно оценить в 10—15% сельского населения, то есть 5—7 млн человек. В 1894 г. суммарный тираж лубочных книг приближался к 10 млн404. По подсчетам В.П. Вахтерова, в середине 1890-х гг. он даже превышал 15 млн405.

Хорошее представление о пропорциях приобретения и чтения различных лубочных книг дают сведения о структуре лубочного книгоиздания. Ориентация лубочных издателей на потребности крестьян, налаженная сеть распространения обеспечивали быструю расходимость лубочной литературы. Практически весь тираж реализовывался в течение года, а через год-два в случае необходимости осуществлялось новое издание. По данным Московского комитета грамотности, в 1894 г. из общего числа 786 лубочных книг 32% приходилось на религиозно-нравственные издания, 52% – на художественную литературу и 14% – на прочие книги (песенники, сонники, письмовники и т.д.). Среди религиозно-нравственных книг 55% составляли жития, 33% – поучения. Среди художественной литературы 42% – повести и рассказы на современную тему, 34% – сказки, 16% – исторические повести, 5% – рыцарские повести и т.д.406.