Книга Китайская головоломка - Аркадий Жемчугов

На трибуне рядом с Мао Цзэдуном находились не только его ближайшие сподвижники по партии, но также представители китайской национальной буржуазии и даже влиятельные руководители хуацяо — многочисленных, разбросанных по всему земному шару общин китайских эмигрантов. Картина была глубоко символичная, но далекая от коммунистических идеалов.

…Утром 16 декабря 1949 года, спустя всего лишь два с половиной месяца после провозглашения КНР, Мао Цзэдун прибыл на специальном поезде в Москву.

Идея этого визита родилась у него еще в апреле 1948 года. Тогда он написал И. В. Сталину о том, что готов прибыть в Первопрестольную и предстать перед вождем народов. Мао не знал, каким будет ответ. Во многом это был тщательно продуманный им зондирующий жест. Председатель KПK прекрасно понимал, что у Сталина нет недостатка в причинах быть недовольным им, в частности тем, что произошло в Цзуньи, а затем в Яньани, где он покончил с «московской группой» во главе с Ван Мином. Наконец, Сталин не мог не понимать, что скрывается за «китаизацией» марксизма-ленинизма. Да мало ли что можно было инкриминировать вождю китайских крестьян?! Мао Цзэдуну было известно, что Сталин называет его «редиской» — то бишь «красным снаружи и белым изнутри». Впрочем, вождь народов окрестил так не только Мао Цзэдуна, но я многих других руководителей КПК. Одним словом, Председателю КПК было отчего испытывать волнения и тревоги. К тому же он ни разу не выезжал за пределы Китая.

Ответ Сталина пришел как раз в момент форсирования реки Янцзы подразделениями Народно-освободительной армии. Сталин писал: «Вам не следует спешить с поездкой в Москву. Вы не можете оставить сейчас Китай и руководство делами в связи со сложностью обстановки на Юге и в связи с тем, что Китай, по существу, не имеет правительства, а это сопряжено с определенной опасностью для дела революции».

Далее в телеграмме давались советы по части организации и принципов работы будущего правительства.

Содержание телеграммы Сталина не оставляло сомнений в том, что Москва признает Мао Цзэдуна вождем китайской революции. И это было самым главным для Председателя КПК. Он услышал то, что надеялся услышать. Поэтому прочитав телеграмму, он возликовал, провозгласив в полный голос троекратное «Сталин тунчжи, ваньсуй!» («Десять тысяч лет товарищу Сталину!»).

…«Заблуждения подобны фальшивым деньгам: изготовляют их преступники, а распространяют порой самые честные люди». Эту, кажется, французскую пословицу вполне можно применить в тому, как визит Мао Цзэдуна в СССР был преподнесен мировой общественности противниками советско-китайского сближения. С их недоброй руки были запущены в обиход многочисленные байки о том, что, мол, в Москве китайского руководителя встретили весьма прохладно, что Сталин долго не принимал его, проявляя тем самым свое недовольство, что, наконец, Мао Цзэдун находился в Москве под домашним арестом. К сожалению, свою толику в подобные измышления внес тогда государственный секретарь США Д. Ачесон. В действительности же все было с точностью до наоборот.

На приграничной с Китаем станции Маньчжурия Мао Цзэдуну был предоставлен специальный поезд, в котором его до самой Москвы сопровождали зам. министра иностранных дел СССР А. И. Лаврентьев, представители протокольного отдела МВД, посол СССР в КНР Н. В. Рощин, руководитель группы советских специалистов в Китае И. В. Ковалев. На Ярославском вокзале, куда спецпоезд прибыл утром 16 декабря, Мао Цзэдуна встречали В. М. Молотов, А. И. Микоян, Н. А. Булганин и незадолго до этого назначенный министром иностранных дел А. Я. Вышинский. В распоряжение высокого гостя была предоставлена дача Сталина в Усове. Вождь народов принял Мао Цзэдуна через шесть часов после его прибытия в Москву.

Встреча была дружелюбной. Оба лидера прошли навстречу друг друга по ковровой дорожке. Мао заключил в свои ладони протянутую руку Сталина, который второй рукой накрыл руки гостя.

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — с нескрываемым волнением произнес Мао Цзэдун. Он долго тряс руку Сталина, его лицо светилось радостью.

Рад вашему приезду, товарищ Мао Цзэдун, — негромко произнес Сталин. Он тоже был возбужден, и, задержав взгляд на лице гостя, добавил: А вы выглядите моложе и крепче, чем я полагал.

Такими запечатлелись в памяти М. С. Капицы первые минуты встречи лидеров СССР и КНР.

В беседе с Мао Цзэдуном вождь народов высказался за то, чтобы сохранить Договор о дружбе и союзе, подписанный Советским Союзом и чанкайшистским Китаем 14 августа 1945 года, внеся в него две-три поправки. Мао Цзэдун предложил заключить новый договор.

После встречи Сталин звонил Мао Цзэдуну по телефону, обсуждая то одни, то другие вопросы двусторонних отношений. Интересовал его, между прочим, вопрос, кто подпишет договор. Сталин, чувствовалось, хотел, чтобы договор подписали два лидера. Ему и в голову не приходило, что, по китайским понятиям, не императорское это дело. Его лишь несколько удивило, почему Мао Цзэдун уклонился от ответа.

В торжественной обстановке в присутствии И. В. Сталина и Мао Цзэдуна 14 февраля министрами иностранных дел СССР и КНР — А. Я. Вышинским и Чжоу Эньлаем соответственно был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР.

11 апреля при ратификации договора и пакета двусторонних соглашений Мао Цзэдун заявил, что «они дали нам надежного союзника», «облегчили нашу работу в области внутреннего строительства и совместного противодействия возможной империалистической агрессии».

* * *

Французский журналист Мариус Маньян провел в Китае четыре месяца — лето и начало осени 1950 года. Он стал первым из иностранных корреспондентов, беседовавшим с Мао Цзэдуном после провозглашения Китайской Народной Республики.

«Это было 20 июня 1950 года. В тот день я осматривал государственное хозяйство в окрестностях Пекина. С большим интересом наблюдал я работу советских комбайнов, которые убирали и молотили пшеницу на огромном ровном поле. Вдруг меня позвали. У ворот меня ожидая автомобиль. Это была правительственная машина: меня приглашал к себе председатель Мао Цзэдун!

…Мы только что вошли в приемный зал здания, занимаемого председателем в бывшем Запретном городе императоров; в зале — глубокие кресла, обшитые темной кожей, низкие столы, покрытые стеклом, украшенная тонкой резьбой мебель. Мы беседовали с генералом Чжу Дэ, Лю Шаоци и Чжоу Эньлаем, прихлебывая чай, пахнувший цветами жасмина. В зал вошел довольно высокий, хорошо сложенный, плотный человек. Помня виденные мною фотографии и картины, я сразу же узнал в нем Мао Цзэдуна.

Однако Мао Цзэдун в жизни несколько отличается от своих изображений на портретах. Первое, что бросается в глаза, это его широкий и очень высокий люб цвета слоновой кости, над которым лежат непокорные черные волосы. Затем — глаза, слегка раскосые, глядящие прямо в ваши глаза и как бы читающие ваши мысли. Затем — правильный рот с четко очерченными губами, произносящими всегда продуманные короткие фразы. Его вопросы, как и объяснения, всегда точны. Родинка на подбородке придает особое обаяние этому лицу, от которого веет острым умом, твердой волей и добротой. Фотографии не могут в полной мере отразить целеустремленность, молодость и сдержанное воодушевление, запечатленные на лице этого человека, думающего о будущем 475 миллионов людей.