Книга Гнездо для стрекозы - Юлия Климова

«Кажется, я не видела его тысячу лет… Еще бы столько же не видеть!»

– Оставайтесь, – с усмешкой произнесла я, и это слово, превратившись в ледышку, упало на пол и разлетелось на тысячу треугольных осколков.

– Но твоя бабушка сейчас выйдет из кабинета, увидит меня рядом с тобой и расстроится… Да, очень расстроится, – продолжая мягко улыбаться, ответил Клим, – и, возможно… м-м… разорит меня.

Это было в силах Эдиты Павловны, но Шелаев никогда ничего не делает просто так, все у него продумано. И мне нужно было в считаные секунды понять, почему он рискует, что может спасти его на сей раз? Хотя… Разве он когда-нибудь боялся Эдиту Павловну? Нет. Никогда. Он всегда ходил по острию ножа и получал от этого свое обычное дьявольское удовольствие.

– Бабушка запретила вам появляться в нашем доме, но она ничего не говорила о клинике Льва Александровича Бриля. Вы не рискуете.

– Анастасия, – укоризненно протянул Клим. – Я готов подойти к тебе и обнять, и могу так стоять целую вечность, пока не откроется эта чертова дверь. Вдыхать аромат твоих волос, гладить по голове, целовать… Иди ко мне. Я не просто соскучился, я почти уже умер без тебя. Кто бы знал, как я устал смотреть на тебя издалека…

«Что-то очень много мужчин последнее время смотрит на меня издалека», – с весомой долей сарказма подумала я, вспоминая широкоплечего незнакомца из ресторана «Берег». Я была готова уцепиться за что угодно, только бы не впитывать в себя слова Шелаева. Нет, я не собиралась ему верить! И до его лживых чувств мне не было никакого дела! Но иногда (или всегда?) он обладал необъяснимой гипнотической силой, лишающей меня способности здраво соображать. Почему, почему для своих игр Клим выбрал не Леру? Она, по крайней мере, была бы счастлива получать его внимание и даже гордилась бы этим! Сколько раз я задавала себе такой вопрос?

Елизавета Акимова. Разве вы, Клим, не вдыхаете аромат ее волос, не гладите по голове? Не целуете?.. А? Как видите, я знаю гораздо больше, чем вы думаете…

Слова и чувства смешались, и это отчего-то принесло облегчение, вернее, освобождение. Совершив рывок, я буквально вырвалась из прочной паутины Шелаева, которую он умело плел из обмана, наглости, вероломства и многого другого. Дышать стало тяжелее, может, оттого я прижала руку к груди и поймала биение собственного сердца: «бубух-бубух-бубух!»

Мы смотрели друг на друга, и казалось, будто остановилось время и дверь двести третьего кабинета никогда не откроется, а мы очень скоро потеряем способность двигаться, на веки вечные превратившись в камень.

Я сделала слабую попытку усмирить воображение, но оно умело рисовало все новые и новые картины и…

– Настя, ты здесь? Рада тебя видеть. Клим, добрый день, – раздался голос Нины Филипповны.

Я обернулась и увидела свою тетю. Прямое бежевое платье в тонкую коричневую полоску ей очень шло, делая фигуру Нины Филипповны еще стройнее.

Наверное, разрешить эту ситуацию мог только ангел, и он появился…

– Здравствуй, Нина, – тепло произнес Шелаев и кивнул, подчеркивая приветствие. Его глаза засияли совсем другим огнем (я поймала целых три искры доброты!), губы дрогнули, и внешность мгновенно утратила все хищные черты. Передо мной стоял высокий, худощавый, интеллигентный мужчина, готовый в любой день и час победить в конкурсе на самого положительного принца столетия!

Нина Филипповна улыбнулась, бросила короткий взгляд на дверь кабинета, быстро оценила ситуацию, взяла Шелаева под руку и ровно произнесла:

– Клим, пожалуйста, проводи меня к мужу. И расскажи, как поживаешь, я не видела тебя дней десять. Или больше?

Если бы Эдита Павловна вышла из кабинета в эту секунду, то лечить, наверное, потом пришлось бы всех… Но бабушка появилась спустя пять минут, когда уже простыл след и ее злейшего и одновременно любимого врага, и «беглой, непокорной» дочери.

– Ты почему такая бледная? – сухо спросила Эдита Павловна, внимательно посмотрев на меня.

– Волновалась за вас, – соврала я, не моргнув глазом. – Все в порядке?

– Да, но теперь нужно идти в триста восемнадцатый кабинет. Не удивлюсь, если окажется, что Бриль специально гоняет меня по этажам. – Бабушка негодующе фыркнула, однако по тону голоса я поняла, что она вовсе так не считает.

Поднимаясь на третий этаж, я думала о Шелаеве и пыталась объяснить необъяснимое. Мне очень хотелось знать, случайно он оказался сегодня в клинике Бриля или нет. С одной стороны, слово «случайно» не может существовать рядом с Климом, с другой – в жизни бывают всякие совпадения… Мог ли Шелаев приехать специально ради встречи со мной (ну, чтобы выбить меня из колеи в очередной раз)? «Достаточно. Сколько можно о нем думать?» Но передо мной постоянно маячил образ Клима, и отмахнуться, превратить его в черные клубы дыма не получалось. Пожалуй, я должна была признать, что уже давно так не нервничала. Приблизительно три месяца… «Здравствуй, Анастасия. Здравствуй, душа моя».

Я не успела хорошенько разозлиться. Выйдя из лифта, Эдита Павловна резко остановилась, что нарушило плавность нашей торжественной процессии и через секунду повергло меня в холодный шок.

Около окна стояла Нина Филипповна, сосредоточенно изучая какую-то бумагу, пестрящую мелким текстом. Чтение явно увлекало тетю, но она все же заметила нас, опустила листок и выпрямилась, точно желала сказать: «Да, это я, и я по-прежнему счастлива».

Вот они и встретились…

Не увидев поблизости Шелаева, я вздохнула с облегчением и замерла, гадая, что будет дальше.

Эдита Павловна могла кивнуть, поздороваться, подойти, сделать хотя бы знак Нине Филипповне, но, увы, приподняв голову, она важно продолжила путь, показывая тем самым, что прощать свою дочь не намерена. Или что той для прощения нужно сделать очень много первых шагов, и, вероятно, тогда…

Я поймала взгляд Нины Филипповны и увидела, как ее рука плавно легла на живот, точно защищала малыша от любого огорчения. «Ничего, ничего…» – будто говорила моя тетя, оставаясь внешне спокойной.

* * *

С Тимом мы договорились встретиться в семь, но я специально приехала к метро на полчаса раньше и спряталась за рекламный щит. Ноябрь вступал в свои права, к вечеру значительно похолодало, и непреодолимо хотелось промерзнуть до костей…

Я намеренно не стала одеваться тепло, давая возможность ветру и холоду почти беспрепятственно добраться до моего тощего тела и сжать его в ледяных тисках. Казалось, только так я смогу перечеркнуть мучительное волнение в душе. Каким же счастьем потом будет забраться в теплую машину и утонуть в объятиях Тима! Почувствовать себя уютно и легко, позабыть собственную фамилию Ланье, распрощаться с вечной мерзлотой и расслабленно улыбнуться. Мне наконец-то станет хорошо и не придется ни с кем воевать…

Я прочла все объявления, наклеенные поверх афиши, прогулялась до маленького продуктового магазинчика, позвонила Симке и рассказала о Шелаеве, а затем вернулась к метро.