Книга Золотой век амазонок - Флоренс Мэри Беннет

Таким образом, единственное упоминание этих двух культовых эпитетов, предположительно имеющих огромную ценность для исследования предания об амазонках, имеет место в отрывке, который ничем не может помочь их пониманию и существует в озадачивающем контексте. Странно слышать об амазонках в Лаконии — в районе, ни в коей мере не связанном с канвой повествования о вторжении в Аттику, каким мы знаем его. Павсаний коротко намекает на то, что существовавшее в Пиррихе предание рассказывало об остановке большой армии. В этом оно отличалось от беотийского варианта, повествующего о маленьком отряде амазонок, отделенном Тесеем от отступающей рати. Здесь не указано никакой цели, будь то Афины или Трезен, на пути к которой армия остановилась в Лаконии.

Кажется вполне естественным соединить вместе имена Аполлона и Артемиды, однако ни Артемида Эфесская, с которой амазонки были тесно связаны, ни Артемида Тавропола, которую они почитали, ни в коей мере не являются подходящей компанией эллинскому Аполлону. Очевидное направление рассуждений требует признать Астратею азиатской Артемидой и, соответственно, Аполлона Амазонского фундаментально не эллинским богом.

Хотя Аполлон в первую очередь является греческим богом, во времена, предшествовавшие самой ранней эолийской колонизации, под тем же самым именем почитался другой небожитель. Единственными атрибутами этого божества, известного под эпитетом Сминфей, были лук и дар пророчества[52]. Во всей "Илиаде" Аполлон является союзником скорее троян, чем греков, что, безусловно, имеет значение для настоящего исследования. Цицерон упоминает трех богов, носивших имя Аполлон: сын Гефеста и Афины, сын Кориба и сын Зевса и Лето, О втором из них, как будто бы связанном с культами, имеющими отношение к поклонению Матери, говорят, что он был рожден на Крите и боролся с самим Зевсом за обладание островом. В других местах его именуют сыном Кориба, однако это единственное упоминание о его борьбе с Зевсом. Такого Аполлона вполне уместно соединить с Артемидой типа Эфесии. Единственным намеком на ритуальную связь между ними является процитированная выше надпись, посвящающая статую "Критской Госпожи Эфесской, Светоносной" Аполлону "Исцелителю болезней, Подателю Света смертным". Вполне возможно, что Критская Владычица являлась той самой богиней, которую ликийцы почитали в виде Эфесии и которой в качестве Лхкейб Иполлит посвятил храм в Трезене. Софокл подчеркивает значение лука, как атрибута Аполлона Lukeioza, спутника Артемиды Ликийской. С этим нужно увязывать тот факт, что этот бог имел в Малой Азии три святилища-оракула — в Бранхидах, Кларусе и ликийской Патаре. Далее, пророческий дар, как и лук, оба атрибута Аполлона Сминфея можно приписать и Ликийскому Аполлону. Отсюда гипотеза: фригийско-ликийский Аполлон, близко родственный Артемиде Lukeia, ликийской разновидности Эфесии, является Аполлоном Амазонским. Подобное представление примиряет два противоречащих друг другу утверждения, первое из которых принадлежит Пиндару и представляет Аполлона дружелюбным к амазонкам, второе — Макробию, заявляющему, что этот бог помогал Тесею и Гераклу в борьбе с ними. Аполлон, воспринимаемый как эллинское божество, естественным образом должен быть врагом амазонок, в то время как азиатский Аполлон обязан оказаться их покровителем. Аналогичным образом можно объяснить и кажущееся противоречие в изображении поражения амазонок на стенах храма в Бассах (Bassae).

В предыдущем абзаце предполагалось, что Артемида Астратея, являясь богиней амазонок, практически была идентична с Эфесией, и на этом предположении основывалась гипотетическая интерпретация Аполлона Амазонского. Чтобы подойти к вопросу с другой стороны, ненадолго оставим этот аргумент и обратимся к анализу значения эпитета Астратея. Фарнелл[53] не обсуждает понятие Амазонский, однако в эпитете Астратея видит лингвистическое искажение имени Астарты. Его теория поясняет словом strateia всего лишь попытку народной этимологии объяснить слово, подлинное значение которого было уже полностью утрачено. Положение Пирриха на лаконском берегу вполне допускает иноземные влияния, способные принести с собой семитическую богиню. В связи с гипотетичностью подобного предположения, детали его не прорабатываются, и поэтому не сказано, существуют ли какие-либо другие основания, кроме простого желания соединить именно амазонок, а не какое другое войско с воображаемой strateia. Роуз[54] принима-ст утверждение Павсания как оно есть, обращая основное внимание на слова "Артемида Ратная".

Если Астратея является "Артемидой Ратной", ее, бесспорно, следует считать вооруженной богиней. Павсаний сообщает, что в Мессении существовала статуя Артемиды, изображенной со щитом и копьем. Как свидетельствуют монеты, в Лаодикее также существовало понятие вооруженной Артемиды, и поскольку лаодикейцы утверждали, что располагают оригинальным культовым изваянием Брауронской богини, идентифицируемой как Таврическая Дева; существуют основания предполагать, что оба типа Артемиды, Брауронская и Таврическая, изображали ее как вооруженную богиню. Кроме того, Артемиде поклонялись в Агротере как покровительнице битвы, поскольку она регулярно принимала жертвы от спартанцев перед очередной войной; в Афинах Полемарх при помощи эфебов ежегодно совершал жертвоприношения ей и Эниалию[55] в память битвы при Марафоне. В ахейской Эгире считали, что она помогла изгнать сикионцев, дав совет людям Эгиры привязать факелы к рогам стада коз, чтобы навести ужас на врага. Артемида Лафрия[56], каледонское божество, возможно, также являлась богиней войны. В первую очередь она была охотницей, и в этом отношении может напоминать фракийскую Бендиду, вошедшую в греческий пантеон под именем Артемиды. Павсаний как будто бы намекает, что Лафрия связана с Эфесией. В свой черед Эфесия и Бендида представляют собой разновидности Матери, в Азии являвшейся воинственной.

Однако ни один из этих эпитетов воинственной Артемиды не связан со словом Астратея. Ближайший эквивалент ему можно усмотреть в трех названиях Афродиты — Стратея в Миласе, Стратегис на Паросе и Стратоникис в Смирне, первый из которых удивительным образом схож с рассматриваемым нами. Среди прочих названий Артемиды Астратею напоминает только Гегемона.

Артемиду Гегемону почитали в Спарте, в Тегее, и возле Акакесия, в Аркадии. Нам не известно, чтобы ее культ в Тегее чем-либо отличался от прочих типов поклонения богине. В Спарте ее почитали наряду с Эйлейтией и Аполлоном Карнеем в святилище возле Дромоса. Эйлейтия, божество примитивное, почиталась с доэллинских времен и в классическое время отождествлялась с Артемидой как помощница женщин в родах. Важной чертой ее обрядов являлся факел. Аполлон Карней известен как покровитель дорийского племени. Древняя литература часто упоминает его как бога победоносного народа Лакедемона, воителя, который подобно римскому Марсу правил также стаями и стадами[57]. И все же Павсаний рассказывает нам сюжет, который делает весьма вероятным существование у предшествовавшего дорийцам населения Спарты бога пророчеств, почитание которого было перенесено на эллинского Аполлона, образовав при этом тип Карнея. Автор различает человека, носившего имя Карн и Аполлона Карнейского. Первый, носивший прозвище Пкефбт, жил до прихода дорийцев в Спарте, и высоко почитался в семье прорицателя по имени Крий. В дорийское время упоминается некий прорицатель, происходивший из рода акарнян, которого убил в Спарте Гиппот. Аполлон пришел в гнев, и дорийцы изгнали преступника и покаялись в совершенном преступлении. Культовое название Аполлона Карнея было образовано от имени этого акарнянского прорицателя. Следует отметить, что в обеих легендах упоминается пророческий дар; такой факт существенным образом указывает на фригийского Аполлона. Павсаний в данном контексте рассказывает третью историю, которая непосредственно связывает Аполлона Карнея с Троей. Он говорит, что греки делали своего деревянного коня из древесины кизилового дерева (kraneia), срубленного в священной роще Аполлона. И как только они узнали, что бог гневается за их дерзость, они почтили его под именем Карнея. Все три легенды дают полное основание предположить: хотя Аполлона Карнейского следует считать богом дорян, он был в известной мере идентичен с богом-прорицателем Фригии и Ликии.