Книга Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом - Дженнифер Уорф

Неловкие расспросы привели её к миссис Причард. Надо было соблюдать осторожность. Подпольные аборты были обычным делом в те дни, но это считалось незаконным, и если бы их поймали, то обе женщины оказались бы под следствием, а в случае обвинения им бы грозила тюрьма. Следовало быть предусмотрительной.

Миссис Причард с дочерью жила на Коммершиал-роуд, в доме побогаче. Полиция, местные врачи, церковные и социальные служащие знали её как травницу и специалистку по микстурам, которыми мистики лечили сенную лихорадку, подагру, больные колени и прочие вещи подобного толка. Приёмная комната была уставлена бутылками и флаконами. Её дом неоднократно осматривали чиновники здравоохранения и нашли её лекарства безвредными, хотя и бесполезными. Следы более прибыльного направления бизнеса тщательно скрывались. Она обучилась своему ремеслу у матери, которая занималась подпольными абортами с 1880-х годов, и, умирая, оставила миссис Причард инструменты, украденные из больницы полувеком ранее.

Миссис Причард была статной дамой, носила элегантные костюмы, а на её пышной груди красовалось несколько золотых цепочек. Она густо красилась, а вместо выщипанных бровей у неё были нарисованные карандашом скобки. Аккуратно подстриженные и уложенные волосы были того цвета, который никак не мог бы сохраниться у женщины её лет. Она с улыбкой поприветствовала Хильду и внимательно выслушала её историю. Когда она заговорила, в голосе её звучало фальшивое сочувствие – такие интонации свойственны характерным актрисам.

– Милая, у вас же желудочные колики. В наше время это обычное дело. Врачи не знают, как их лечить. Они вообще ничего не умеют. Не знаю уж, чему их учат – на пользу это им не идёт. Не могут даже от такой ерунды избавить. Я это зову воспалением кишок, дорогая моя. У кишечника, знаете ли, довольно работы, и он порой воспаляется. Вам нужна моя микстура. Этот рецепт есть только у меня. Бедная моя покойная матушка – мудрая была женщина! – передала мне его на смертном одре.

«Не говори никому, – сказала она, когда умирала, – он дороже золота, врачи о таком и понятия не имеют». И с этими словами она скончалась.

Миссис Причард промокнула глаза, шмыгнула носом и направилась к стойке. Она сняла с полки несколько пузырьков и с помощью мерного стаканчика, прищуриваясь, наполнила пустой флакон. Хильда была крайне впечатлена этим зрелищем.

– С вас две гинеи, дорогая моя, но стоит средство вдесятеро дороже, уж поверьте. Принимайте по столовой ложке с утра и на ночь в течение пяти дней. Сначала колики станут сильнее, но это значит, что микстура работает, так что вы уж не бросайте, хорошо? Сначала ухудшение, а потом уж облегчение. Если у вас не пойдёт кровь, приходите на следующей неделе. Моя бедная матушка передала мне на смертном одре и другие секреты, и ими тоже владею я одна.

Миссис Причард сунула в карман две гинеи и, заботливо улыбаясь, проводила Хильду к двери.

– Не забудьте, милая, это средство от желудочной колики. Миссис Причард лечит всё – головные боли, мигрени, вросшие ногти, газы, больные суставы и желудочные колики. Ежели кто спросит, то у вас желудочные колики, и вы лечитесь именно от них.

Хильда принимала лекарство пять дней, как ей предписала миссис Причард. Вкус был настолько омерзительный, что бедняжку всякий раз тошнило, и желудок болел немилосердно. На третий день у Хильды началась страшная диарея, бедняжку рвало, и большую часть ночи она провела в уличном туалете. Съёжившись от боли, она сидела на жёстком деревянном сиденье и старалась не плакать, пока из неё выходила жидкость. «Теперь-то всё пройдёт», – думала она. На следующее утро она с надеждой поискала следы крови – но их не было. Ещё три дня она мучалась от боли, рвоты и поноса, притворяясь перед Биллом и детьми, что с ней всё в порядке, но на шестой день ей пришлось признать, что всё тщетно. Крови не было. Она была по-прежнему беременна.

Вернувшись к миссис Причард, Хильда чувствовала жуткую слабость и вся дрожала. Та, напротив, выглядела превосходно. Свежеокрашенные волосы были уложены на голове изогнутыми колбасками. Она накрасилась ещё сильнее прежнего, а губы и ногти у неё были ярко-алые.

– Ох, милая моя, эти колики – чистое наказание. Иногда их приходится выметать новой метлой. Бедная моя матушка так и говорила – если старая проверенная метла не справляется, надо браться за новую. Теперь решать вам, дорогая. Вы хотите, чтобы я вычистила всё новой метлой? Мне надо будет прийти к вам, конечно. Тут у меня никаких условий. И со мной будет дочь, она мне помогает, понимаете? И в доме никого не должно быть – ни детей, ни мужей, никого. Решать вам, дорогая.

Хильда сглотнула. Её подташнивало.

– Это больно? – прошептала она.

– Как комариный укус, милая. Я дам вам одну микстуру, тайный рецепт моей матушки – она поведала мне его на смертном одре. Она притупляет ощущения.

– А другого выхода нет?

– Если лекарство не работает, дорогая, значит, это особенно стойкая колика, и тут уж без новой метлы не обойтись.

– Хорошо. Когда вы можете прийти?

– В среду утром. Вам это обойдётся в двадцать гиней. Десять сейчас и десять после работы. Это стоит каждого пенса, милая.

Хильда отправилась на почту и сняла двадцать гиней с военного сберегательного вклада[37], который зареклась трогать в надежде купить мебель для нового дома. Она отдала десять гиней миссис Причард, и та повторила:

– Это стоит каждого пенса. Увидимся в среду.

Следующие несколько дней Хильду терзали сомнения. Не ошибка ли это? Может, лучше всё отменить и просто родить? Но одна мысль о седьмом ребёнке в этой жуткой дыре вызывала такое отторжение, что она решила: всё что угодно, только не это. Говорить ли Биллу? Она не знала. Мужчины такие нервные. Может, ему лучше не знать. К тому же он может сболтнуть коллегам, и неизвестно что из этого выйдет. За ней могут прийти из полиции. Она решила промолчать.

В среду миссис Хаттертон из квартиры напротив согласилась присмотреть за малышами, а старшие ушли в школу с наказом пообедать там же и не возвращаться домой до четырёх. Хильда ждала, и сердце её колотилось. Она притащила несколько вёдер воды, достала чистые полотенца и простыни и пару кусков ваты. Что ещё делать, она не знала. «Ожидание хуже всего», – думала она. В половине десятого в дверь постучали, и она чуть не упала в обморок, хотя и ждала визита.

В дом вошли миссис Причард с дочерью, одетые в простые коричневые плащи самого унылого вида. Головы обе повязали шарфами, как было принято в Ист-Энде. В руках они держали плетёные корзины, в которых виднелась капуста, репа, лук-порей и брюссельская капуста, и напоминали они двух домохозяек, возвращающихся с рынка, – это было прикрытие для полиции.

– Ну что ж, дорогая, раньше начнём – раньше закончим.