Книга Недобрая старая Англия - Екатерина Коути
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После повешения тело преступника оставляли болтаться в петле примерно час для пущего устрашения зрителей. Женщины хватали труп за руки и терлись о них щеками — считалось, что это лечит прыщи. К телу подносили и младенцев, страдающих от кожных болезней, чтобы «смертный пот» исцелил их язвы. Щепки от виселицы слыли хорошим средством от зубной боли, а конопляная удавка приносила удачу. Кусками веревки торговал палач, и чем популярнее был преступник, тем дороже она ценилась.
В 1783 году повешения в Тайберне прекратились. Виселицу перенесли во двор Ньюгейта, к радости властей, которым надоел галдеж во время «ярмарки». Тем не менее многие лондонцы, в их числе и писатель Самюэль Джонсон, возмущались таким нововведением. Ведь смысл повешения в том, чтобы привлечь как можно больше народа — а уж для устрашения или развлечения, не суть важно. В Ньюгейте публичные казни продолжились с меньшим размахом, хотя по-прежнему собирали толпы зрителей.
Послышалось немало разочарованных вздохов, когда публичные казни окончательно отменили в 1868 году. Последней женщиной, казненной на глазах у благодарных зрителей, стала убийца Фрэнсис Киддер (2 апреля 1868 года), последним мужчиной — ирландец Майкл Барретт, устроивший взрыв в тюрьме «Клеркенуэлл» в попытке освободить товарищей (казнен 26 мая 1868 года). Петлю на шее обоих осужденных затянул палач Уильям Кэлкрафт, чья карьера растянулась на 45 лет. К слову, мистер Кэлкрафт был образцовым отцом семейства, воспитывал двоих детей, в качестве хобби разводил голубей и кроликов. Зарабатывал палач прилично — 25 шиллингов в неделю плюс гинея за повешение и три шиллинга за экзекуцию. Неудивительно, что 75-летний старик так протестовал, когда в 1874 году начальство все же выпроводило его на пенсию.
Тогда как в Англии палачами становились исключительно мужчины, Ирландия могла похвастаться женщиной-палачом. В 1820-х некую Бетти из провинции Коннахт приговорили к смертной казни, но помиловали после того, как она согласилась перевешать банду воров, браконьеров и похитителей скота. С заданием Бетти справилась так блестяще, что местные власти предложили ей работать на полную ставку. Ирландцы зачарованно смотрели, как Бетти готовит петлю, и стращали ребятишек: «Будете шалить, и вас заберет леди Бетти!»
Если преступнику удавалось избежать петли, сограждане все равно находили способ как следует его наказать. К примеру, в XIX веке практика пронзать тела самоубийц колом практически сошла на нет, однако в особо резонансных случаях англичане рады были воскресить традицию. Повод нашелся в 1811 году: около полуночи 8 декабря в доме по адресу Рэтклифф-хайвей, 29, произошло убийство торговца тканями Тимоти Марра, его жены Селии, их сынишки 3 месяцев от роду и мальчика-подмастерья. Уцелела только служанка, которая отлучилась купить устрицы. Когда девушка вернулась и, почуяв неладное, позвала на подмогу ночного дозорного, ей стало уже не до ужина. За 20 минут неизвестный злодей убил всю семью, размозжив их головы большим молотком с заостренным краем, каким пользуются корабельные плотники (молоток был найден на месте преступления). Малышу убийца не только повредил голову, но и перерезал горло. Газетчики смаковали подробности, описывая, что вся лавка была забрызгана кровью и мозгами, а подмастерье буквально утонул в лужи крови.
Двенадцать дней спустя произошло второе убийство, на этот раз в таверне на Нью-Грэвел-лейн. Жертвами стали трактирщик Джон Уилльямсон, его жена Элизабет и служанка Бриджит Харрингтон. Услышав возню и крики, постоялец трактира Джон Тернер, находившийся в то время на втором этаже, не бросился на подмогу, а наскоро связал простыни и полез из окна. Его-то и заметил проходивший мимо ночной дозорный. Но было слишком поздно. Тело мистера Уильяма дозорные нашли в подвале, трупы его жены и служанки — на кухне. У всех троих была размозжена голова и перерезано горло. В трактире в тот момент находилась и 14-летняя Китти, внучка Уилльямсона, но девочка спала так крепко, что не услышала, как вошел убийца. Крепкий сон спас ей жизнь, поскольку убийца тоже ее не заметил.
21 декабря по подозрению в убийстве был задержан моряк Джон Уилльямс, которого видели в трактире за несколько часов до убийства. Как выяснилось, он служил с Марром во флоте и затаил на него обиду (впрочем, некоторые историки считают, что Уилльямса обвинили огульно). Подозреваемый сумел избежать эшафота — повесился в камере тюрьмы «Колдбат Филдз». Однако Фемида настигла его и после смерти. Раздосадованные лондонцы, которые рассчитывали полюбоваться на казнь, вспомнили старинную кару для самоубийц. Тело Уилльямса провезли по городу на телеге и закопали на перекрестке дорог Коммершиал-роуж и Кэнон-стрит. Грудь его пронзили колом, причем заколачивали кол тем самым молотком, которым было совершено убийство. На каждом ударе толпа радостно вскрикивала.
Во второй половине XIX века казни стали более гуманными. В 1866 году врач Сэмюэль Хотон опубликовал очерк под названием «О повешении, рассмотренном с механической и физиологической точек зрения». Это он посоветовал изменить процедуру повешения и сбрасывать приговоренных с высокого эшафота через люк. Веревка под тяжестью тела ломала позвоночник, и смерть происходила мгновенно. Главное, правильно рассчитать длину веревки, а это удавалось не всегда.
Казнями былых времен повеяло в 1885 году на повешении Роберта Гудала, торговца фруктами, который убил свою жену железным ломом и сбросил ее тело в колодец. Палач Джеймс Берри ошибся в расчетах и содрогнулся, когда заглянул в люк: веревка так натянулась, что обезглавила Гудала, и его голова в белом мешке лежала поодаль от тела. Давно англичане не видывали настолько кровавых казней. Впрочем, подданные Генриха VIII или Королевы Девственницы разве что посмеялись бы над слабонервными потомками.
«Закрыть глаза и думать об Англии»; сексуальность в викторианскую эпоху
«Я закрываю глаза и думаю об Англии». Расхожая фраза, которую ошибочно приписывают королеве Виктории, почти неотделима от сексуальности в Англии XIX века. Приходится признать — в нашем воображении викторианцы предстают застегнутыми на все пуговицы снобами, которые краснели при упоминании нижнего белья, не говоря уже о таких совершенно неприличных материях, как секс. Тем не менее, англичане XIX века не просто вели сексуальную жизнь, но вели ее с удовольствием. Всевозможные соблазны таились как в закоулках Ист-Энда, так и в добропорядочном Вест-Энде. С теневой стороной викторианской морали вы познакомитесь в этой главе.
«Дабы избежать возможных недоразумений, я спешу напомнить читателю, что считаю проституцию неизбежной спутницей цивилизованных и, в особенности, многонаселенных обществ» [39], — так в середине XIX века писал доктор Уильям Эктон в своем труде «Моральные, социальные и санитарные аспекты проституции». Многие современники соглашались с доктором Эктоном. Где еще холостякам искать развлечений? Не к честным же девушкам, в самом деле, приставать? А на фоне гомосексуализма, к которому общество относилось с неприязнью, женская проституция и вовсе представала в выгодном свете.
С другой стороны, христиане-евангелики, которые и составляли большинство общественных активистов той эпохи, считали проституцию происками Сатаны. По их мнению, проституция расшатывала моральные устои, угрожала авторитетам отцов и невинности дочерей, заражала общество развратом. Возможно, перед глазами читателей замаячат фарисеи, которые, засучив рукава, готовятся побить камнями блудниц. Однако евангелики, несмотря на пуританские нравы и склонность к мелодраме, терпимо относились к проституткам. В особенности, если те выказывали желание исправиться. Гораздо чаще от активистов доставалось клиентам, а также политикам, которых вполне устраивало наличие в обществе проституции.
