Книга Агата Кристи - Екатерина Цимбаева

При таком кажущемся однообразии выбора действующих лиц уникальной чертой Агаты Кристи, резко выделяющей ее среди мастеров детективного жанра, является ее непредсказуемость. Читатели заранее знают, героя какого типа встретят в романах, к примеру, Дика Фрэнсиса; различия между его ведущими персонажами ничтожны; публика ничего иного от него не ждет и не желает. Точно так же в книгах разных мастеров «крутого» стиля можно заранее предсказать пол и характер главного героя (или главной героини), они будут неизменны. В классическом же стиле авторы ограничиваются одним-двумя переходящими расследователями, встречи с которыми и ожидают их поклонники. Характер повествования (от первого или третьего лица) также предсказуем у огромного большинства авторов. И даже выбор кандидатов в преступники у многих создателей детективов ограничен полом, возрастом или определенным типом личности. Все это создает стабильность, привычность мира, в который читатели желают погрузиться при помощи того или иного автора, и они осудят разрушение характерной для него манеры творчества, — но это же ограничивает круг поклонников данного автора.

Агата Кристи писала для всех. Никто из писателей не придерживался столь твердо принципа равноправия полов и возрастов, как она! Роль расследователей она предоставляла и пожилым мужчинам (Пуаро, Рейс, Баттл и прочие инспекторы), и пожилым женщинам (мисс Марпл, миссис Оливер, Таппенс, Каролина Шеппард), и многочисленным молодым людям и девушкам, иногда выступавшим в одиночестве, иногда в паре. Причем роль лидера в паре отдавалась одинаково охотно и мужчине, и девушке, и они даже не обязательно в конце влюблялись друг в друга! Вдобавок она вела повествование и от третьего лица, и от первого, равно от имени женщин и мужчин, сыщиков и преступников, соратников гениальных детективов и случайных сторонних наблюдателей, людей образованных и малограмотных. Немногие авторы способны на такое разнообразие точек зрения! Преступники же у нее принадлежали к обоим полам, буквально ко всем возрастным группам (от детей до дряхлых стариков), имели какие угодно характеры и степень привлекательности для читателей.

Такое же редкостное равновесие наблюдается при характеристиках национальной принадлежности персонажей. Русские бандиты и женщины легкого поведения «со скуластыми лицами и раскосыми глазами» уравновешиваются фигурой благороднейшей княгини Драгомировой («Убийство в Восточном экспрессе») и поэтическим образом дочери ленинградского шофера из «Эрифманской лани» («Подвиги Геракла»). Пародийный «герцесловак» сосуществует в «Замке Чимниз» со своим привлекательным соотечественником абсолютно английского типа. Желтым и неприглядным евреям противопоставлены достойнейшие отец и дочь из «Тайны Голубого поезда», а несимпатичный «гражданин мира» мистер Робинсон из «Кошки на голубятне» оказывается способен отдать алмазы, которые имеет возможность присвоить, на воспитание осиротевшего мальчика. И даже немецкий шпион в «Н. или М.?» осуждается как пруссак и фашист, а не как собственно шпион — ведь в «Таинственном происшествии в Стайлс» деятельность человека в тылу врага, хотя это немец в Англии, превозносится! И все это удивительное равновесие объясняется не равнодушной готовностью говорить одновременно «за» и «против». Нет, Агата Кристи просто понимает, что почти любое явление в мире людей имеет и положительные, и отрицательные стороны. Недаром преступники у нее часто очень симпатичны, а несправедливо осужденные, наоборот, крайне неприятны. Читатели готовы сочувствовать первым, а до судьбы последних им дела нет, — но автор категорически отказывается отступать от служения Справедливости по каким бы то ни было сентиментальным соображениям!

А вот социальная и профессиональная принадлежность ее героев не столь уравновешена: кроме прислуги, они все принадлежат к среднему классу. Это неслучайно, а то, что это ее собственный прекрасно известный ей класс, не служит достаточным объяснением. Много ли, например, знала ее современница Дороти Сейерс о мире герцогов, откуда вышел ее лорд Питер Уимзи, и о сельских батраках и прочем рабочем люде, среди которых он нередко расследует преступления? вероятно, немного, что не мешало ей выпускать роман за романом. Агата Кристи руководствовалась иным принципом, который настойчиво советовала и начинающим авторам: ориентироваться на рынке, куда они выбрасывают свою продукцию! «Большинство-то из нас — ремесленники. Мы делаем то, что умеем и от чего получаем удовольствие, и мы хотим выгодно продать свое изделие. А коли так, ему следует придать ту форму и тот размер, которые пользуются спросом». Герцоги, как бы довольны они ни были образом лорда Питера (что, кстати, не факт), слишком малочисленны; низшие классы малоперспективны как покупатели книг. Основа читательской массы Великобритании — средний класс, писатель пишет для него, а потому разумнее писать о нем. Но читали Агату Кристи не только англичане.

Она быстро поняла, что доходы идут прежде всего за счет продажи прав на публикацию в Америке, «к тому же тогда этот доход не облагался налогом, он рассматривался как основной капитал». Привлечет ли американскую публику изображение простой, обычно сельской, английской жизни средних слоев? Об этом она прямо сказала в «Отеле „Бертрам“»; «Это вопрос атмосферы… Скажем, американцы; деньги-то главным образом у них… В их воображении наша страна… Они читали Диккенса, Генри Джеймса, и им совсем не кажется привлекательной мысль, что Англия становится похожей на их отечество! Настоящая старая Англия! А какие блюда старой английской кухни, всякие там пудинги, не говоря уж о традиционном английском чаепитии!» Читали ли американцы Диккенса, вопрос спорный, но они читали Агату Кристи. И изображаемая ею среда, притом что она была действительно типична и реальна, в то же время отражала ту Англию, какая существовала в воображении представителей других стран, — а ныне и других эпох. Это был очень привлекательный и комфортный мир, населенный милыми людьми, ведущими приятный размеренный образ жизни на лоне природы или в недрах добропорядочного Лондона. Оборотной стороной надежности их бытия была скука, которую без жестокости рассеивали всякие трупы в библиотеках, ничуть не разрушая ощущения уюта и праздности. Именно этот фактор сыграл немалую роль в том, что тиражи книг Агаты Кристи несравнимы с тиражами любых ее коллег по жанру.

Но созданный ею прекрасный образ «доброй старой Англии» все-таки не объясняет весь ее успех. Ведь в одном из самых популярных и любимых читателями «Убийстве в Восточном экспрессе» действие не связано ни с какой страной, а персонажи принадлежат ко множеству национальностей. В основе сюжета — страшная тема киднеппинга и организованной преступности, и при всем том атмосфера уюта и покоя непоколебима! Похожая ситуация изолированности многонациональной туристической группы в «Смерти на Ниле», опять-таки почти умиротворяющем романе. Умиротворение — да, но не сентиментальность и уж никак не слащавость стиля.

И никаких сантиментов нет в основе сюжетов ее романов. Писаные и неписаные табу детективного жанра для Агаты Кристи не существовали! Со времен «Убийства Роджера Экройда» она пренебрегала ожиданиями и привычками читателей. Она первой еще в 1939 году описала практически запретное для криминального жанра кровнородственное убийство. Не раз делала убийцами сумасшедших. С легкостью убивала достойнейших и полезных людей по совершенно не оправдывающим убийц причинам. И не колеблясь вывела убийцей привлекательного и смелого героя только что миновавшей войны (представьте фронтовика-убийцу в советском романе 1948 года!). А потом похожего героя-летчика сделала жертвой. Она даже разрушала математически обязательные схемы детективов, согласно которым девицы должны быть выданы замуж и, следовательно, равное число молодых людей обоего пола находится вне подозрений. У нее подозреваются все. И любой может оказаться преступником. И любой им оказывается.