Книга Ящик Пандоры - Фрэнк Герберт

Томас настоял, чтобы они получили новые костюмы на складах. Он заказал теплозащитные, чтобы капсулу не пришлось обогревать в холодной морской воде. Плазмаглас отлично отводил тепло, если только не наваривать его в несколько слоев. Это решение помогло им выгадать несколько лишних сантиметров внутреннего поперечника капсулы.

Когда пришло время переоблачаться в гермокостюмы, Ваэле удалось смутить Томаса. Раздевалок здесь, как и на борту, не было. Ваэла снимала комбинезон рядом с Раджой, которого подобная непринужденность все еще беспокоила немного. Раздеваясь или одеваясь рядом с женщиной, он постоянно отворачивался. Ваэла же была весьма непосредственна.

– Радж, ты знаешь, что у тебя на заднице потешная родинка?

Он машинально обернулся, чтобы увидеть, как она заползает в расстегнутый гермокостюм, – нагие груди, чресла. Ваэла продолжала одеваться, лишь на миг смутившись, словно говорила: «Ну да, я женщина. Ты что, не знал?»

То, что она – женщина, он ощущал постоянно и не мог отрицать, что испытывает к ней магнетическое влечение. А она это, без сомнения, замечала и беззлобно веселилась за его счет. Возможно, поэтому она так разозлилась, когда он попросил ее повлиять на третьего члена команды с помощью секса.

И она была права – это нечестно.

«Но что, если и Корабль нас обманывает?»

Сомнения… вечные сомнения. Про себя он соглашался со многими высказываниями Оукса. Но, с другой стороны, как выражалась Ваэла, «соседа обманешь – себе не поможешь».

Ее открытость и прямота привлекали Томаса не меньше, чем физическая притягательность.

«Но я – ваше стрекало, я – адвокат дьявола, я – конь среди пешек».

И время его на исходе. В любой момент Корабль может назначить ему неисполнимый срок. Или Оукс со товарищи – исполнить невысказанную угрозу и срезать финансирование проекта, когда наберутся на это смелости.

Было видно, что Ваэла злится, хоть и старается не подавать виду. Это было заметно по тому, как она шла – слишком широко шагая, – по тому, как вглядывалась в Томаса, думая, что он не замечает. Но она пойдет к Панилю и получит ответы на все вопросы. Это – главное.

Томас все еще чувствовал на себе ее гневный взгляд, когда они вступили в лучи прожекторов на скат, где покоилась новая субмарина. Девушка деловито осматривала творение, порожденное фантазией Томаса.

Субмарина походила на каплю. Вдоль нее поверху шел двойной гребень, напоминающий хребет допотопного чудовища, увенчанный рядами скоб для крепления газовых мешков. Принцип был прост: субмарина представляла собою всего лишь носитель для круглой плазовой гондолы. Поэтому давление воды должны были выдерживать только двигатели и топливные баки. Была у нее и еще одна функция, ясная даже при беглом осмотре. По бокам ее тянулись ряды прикрытых плазовыми колпаками фонарей, каждый три пальца в поперечнике. Программа обратной связи, соединявшая фонари с оптическими сенсорами через центральный компьютер, позволяла воспроизводить любые комбинации огней, повторяя узоры вспышек келпа, его ритм.

Распорядитель стройки, Хапат Лаву, встретил их на краю площадки – худощавый, совершенно лысый мужчина, заводившийся с пол-оборота. Его серые глаза ничего не упускали, и, несмотря на желчный, вздорный нрав и склонность к приступам тихой ярости, Лаву пользовался в колонии всеобщей любовью. По общему мнению, «на Хапа можно положиться». Надежность почиталась на нижстороне самым ценным качеством, и Хапат Лаву поддерживал свою репутацию. Из всех аппаратов, вышедших из его мастерских, только субмарины не справились с брошенным Пандорой вызовом. Шестнадцать лодок сгинули без следа, остатки еще трех нашли на дне, и с четырех удалось спастись хотя бы по одному человеку. Во всех случаях лодки оказывались раздавлены или затянуты в глубины плетями келпа. Оценка, данная Лаву, выражала мнение многих колонистов: «Эта штука мыслит. И убивает».

За время недолгого знакомства Хапат Лаву проникся к Томасу чувством восхищения. Томас создал из проверенных деталей совершенно новую конструкцию. Единственной деталью его плана, вызывавшей у Лаву сомнения, была система связи и возвращения лодки. Об этом он и заговорил, поприветствовав Томаса.

– Все же вам бы стоило поставить что-то поосновательней ракет-зондов. Они, знаете, ненадежные.

– Оставим, – ответил Томас.

Он знал, что заставляет распорядителя нервничать. Вездесущий электрокелп не только заполонил моря, но и забивал все каналы связи – от радио до сонара – своим излучением. Португальские дирижаблики давали тот же эффект. Родство? Никакой системы в этих сигналах не находилось – простой белый шум. Приходилось ограничиваться релейными передатчиками на расстоянии прямой видимости друг от друга и повышать мощность несущей волны – но и тогда стая поднявшихся из моря дирижабликов могла серьезно нарушить связь.

– Вам придется всплывать, чтобы наладить связь, – настаивал Лаву. – Если бы вы позволили приспособить якорный канат…

– Слишком много кабелей, – ответил Томас. – Боюсь, запутаемся.

– Тогда молитесь, чтобы вы смогли подняться выше уровня помех и релейные не заклинило.

Томас кивнул. По плану им предстояло заякорить цеппелин в лагуне, опустить субмарину по якорному канату и ни в коем случае не приближаться к стене водорослей. «Только наблюдаем, повторяем узоры огней келпа и смотрим, какую реакцию это вызовет», – говорил он. План был вполне осуществим. Нескольким субмаринам уже удавалось совершить погружение и вернуться, но они не приближались к келповым зарослям. Катастрофы случались только тогда, когда лодки пытались взять образцы.

«Осуществим… но с неизбежными оговорками».

Их цеппелину придется висеть над лагуной на якорном канате, ожидая всплытия лодки. Идею держать поблизости еще один цеппелин, на случай аварии, пришлось отбросить. Ветры на Пандоре были непредсказуемы, а два дирижабля, висящих на привязи над одной лагуной, едва ли смогут разойтись. Сам их размер делал затруднительным любые маневры. Чтобы завести цеппелин в эллинг, с него обычно сбрасывали стальной трос, цепляли и затягивали дирижабль лебедкой. В конце концов ограничились тем, что поставили упрочненные многокамерные газовые мешки.

Томас вспомнил тот спор, изучая контуры новой подводной лодки.

Стоило ли дело риска? Ему казалось, что он бросает вызов Кораблю – но ставки были слишком высоки.

«Ты позволишь мне погибнуть там, Корабль?»

Нет ответа. Но Корабль сказал, что теперь судьба Раджи в его собственных руках. Таковы правила.

Если келп разумен и с ним удастся вступить в контакт, награда будет огромна. Мыслящее растение! Способно ли оно богоТворить? Может, в этом ответ на требования Корабля?

Но это Корабль назвал келп разумным. А вдруг это лишь очередной раунд игры? Стоит ли усомниться и в этом?

Томасу пришло в голову, что, если Корабль не солгал ему, келп должен быть фактически бессмертен. Никто еще не видел мертвых участков леса, за исключением уничтоженных вмешательством человека.