Книга Девиантность, преступность, социальный контроль в обществе постмодерна - Яков Гилинский

Взгляд на девиантность и ее различные проявления как определенные конструкты, «изготовленные» в процессе реагирования общества на нежелательные виды поведения, преобладает в современной социологии девиантности и является, с моей точки зрения, весьма продуктивным. Процесс конструирования девиаций (с помощью политических решений, статистики, средств массовой информации – СМИ и др.) подробно описан во многих трудах[298]. Роли СМИ в процессе конструирования девиаций посвящен раздел «Медиа и конструкция преступлений и девиантности» в сборнике статей «Социология преступности и девиантности»[299]. По мнению известных немецких криминологов Н. Hess и S. Scheerer, преступность не онтологическое явление, а мыслительная конструкция, имеющая исторический и изменчивый характер. Преступность почти полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают нормы и приписывают поступкам определенные значения. Преступность – социальный и языковый конструкт[300]. Как происходит конструирование одной из современных разновидностей преступности – «преступлений ненависти» («Hate Crimes»), т. е. преступных посягательств против «ненавистных» меньшинств (афро-, испано-, арабо– и азиатоамериканцев, евреев, геев, лесбиянок и т. п.), исследовано в книге американских криминологов[301]. В этом конструировании («„Hate Crime“ is a social construct») принимают участие СМИ и политики, ученые и ФБР. Процесс конструирования «коррупции» показан в диссертационном исследовании И. Кузнецова[302].

Сторонники понимания девиантности как «реагирующей конструкции» исходят из того, что общество и государство, считая необходимым реагировать на те или иные социально значимые поведенческие формы, конструируют вид очередного «козла отпущения»: «мафия», «наркотизм», «гомосексуализм», «коррупция», «терроризм» и т. п.

Конечно, за этими «этикетками» скрываются некие объективные реалии, формы человеческой жизнедеятельности и их носители, субъекты действий[303]. Но общественная или государственная оценка этих проявлений девиантности, само отнесение определенных форм деятельности к девиантным – результат сознательной работы властных, идеологических институтов, формирующих общественное сознание. Огромная роль в такой «конструкторской» деятельности принадлежит политическому режиму[304].

Если девиантное поведение – предмет, прежде всего, психологии, то девиантность, как социальное явление, – объект социологии девиант-ности (девиантологии).

С нашей точки зрения, можно определить социальные девиации, девиантность (deviance) как социальное явление, выражающееся в относительно массовых, статистически устойчивых формах (видах) человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе (культуре, группе) нормам и ожиданиям.

Разумеется, предлагаемые нами определения (и девиантного поведения, и девиантности) – лишь одни из возможных. Они страдают всеми грехами определений, но могут служить своеобразным посохом в дальнейших странствиях в мире социальных отклонений.

Встречающиеся в литературе термины «асоциальное» и «антисоциальное поведение» не точны хотя бы потому, что девиантное поведение так же социально, как и «нормальное». Термин «патология» («социальная патология») также неудачен. Слово «патология» происходит от греческих πατοσ – страдание и λογοσ – слово, учение, и в буквальном смысле означает науку о болезненных процессах в организме живых существ (человека и животного). В переносном, этимологически неточном смысле, патология это – болезненные нарушения строения, функционирования или развития каких-либо органов или проявлений живых организмов (патология сердца, патология желудка, патология умственного развития). Перенос медицинского (анатомического, физиологического) термина в социальную сферу двусмыслен и несет «биологическую» нагрузку, «биологизирует» социальную проблему. Наконец, как мы увидим ниже, девиации могут быть полезны, прогрессивны, тогда как термин «патология» воспринимается как нечто отрицательное, нежелательное.

Исходным для понимания отклонений является понятие нормы. В теории организации сложилось наиболее общее – для естественных и общественных наук – понимание нормы как пределов, меры допустимого. Это такие характеристики, «границы» свойств, параметров системы, при которых она сохраняется (не разрушается) и может развиваться. Для физических и биологических систем это допустимые пределы структурных и функциональных изменений, при которых обеспечивается сохранность и развитие системы. Это – естественная, адаптивная норма, отражающая закономерности существования системы. Так, биологическая система существует при определенных «нормативах» температуры тела (для человека от +36° до +37°С), артериального давления (для человека в среднем 80/120 мм ртутного столба), водного баланса и т. п.

Социальная норма выражает исторически сложившиеся в конкретном обществе пределы, меру, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) поведения, деятельности индивидов, социальных групп, социальных организаций. В отличие от естественных норм протекания физических и биологических процессов, социальные нормы складываются (конструируются как результат отражения (адекватного или искаженного) в сознании и поступках людей закономерностей функционирования общества. Поэтому социальная норма может либо соответствовать законам общественного развития (и тогда она является «естественной»), либо отражать их неполно, неадекватно, являясь продуктом искаженного (идеологизированного, политизированного, мифологизированного, религиозного) отражения объективных закономерностей. И тогда оказывается анормальной сама «норма», «нормальны» же (адаптивны) отклонения от нее.