Книга Слезы печали - Виктория Холт

Я возненавидела его за то, что он представил Харриет в таком свете. Я понимала, что Эверсли неприятно поражены, а моя мать несколько встревожена услышанным, хотя потом она и призналась мне, что ожидала чего-то подобного.

Как позже выяснилось, Карлтон рассчитывал именно на такой эффект. Если вокруг царила мирная атмосфера, ему обязательно хотелось нарушить ее.

— Так значит, вы остались с младенцами? — рассмеялся он. — Ну что ж, они вырастут вместе. Дайте-ка я взгляну на этого малыша. Симпатичный мальчишка!

Он протянул палец, за который Эдвин ухватился с ловкостью, показавшейся мне необычайной.

— Кажется, я понравился ему.

Мне хотелось вырвать у него моего ребенка. Я была уверена: Карлтон понимает, что существование Эдвина лишает его наследства, в правах на которое он был уже уверен.

Карлтон привез с собой повозку и лошадей, чтобы мы могли добраться до дома, находящегося милях в трех от побережья. Пока мы катили по проселку, все восхищались красотой окружающей природы.

— Ах, эти зеленые-зеленые поля! — восклицала Матильда. — Мне их так не хватало! Вы только взгляните на цветущие каштаны! Ах, Арабелла, дорогая, посмотри туда — яблони в розовом цвету! А вон там — белые вишни!

Нам, конечно, приходилось видеть и зеленую траву, и цветущие деревья в те годы, что мы провели в изгнании. Но ведь теперь мы были дома, и это придавало пейзажу особое очарование.

К тому же стояла лучшая пора года. Трудно было подобрать более удачное время для восстановления монархии. Мы все обращали внимание на прелесть пробуждающейся природы — бронзовые купы платанов, нежные краски сирени, заросли золотого дождя.

Англия! И мы больше не беженцы!

Наконец, мы прибыли в Эверсли-корт. Мои мысли неизбежно вернулись к событиям более чем годичной давности, когда я приехала сюда с Эдвином и Харриет. Как ни странно, мне вспомнился не Эдвин, а Карлтон, произносящий: «Господи храни тебя, друг!»

Карлтон, конечно, здорово проделал это. Да, он был великолепным актером. Ни единым жестом он не проявил своего дурного отношения к моему ребенку, хотя должен был чувствовать, по крайней мере, разочарование, — ведь самим фактом своего рождения малыш лишал его состояния и титула.

— Мы постепенно наводим здесь порядок, — сказал Карлтон. — Я надеялся, дядя, что успею сделать несколько больше. Сейчас вы увидите, что мне удалось спасти. Это действительно крупное достижение.

— Ты всегда был умницей, Карлтон, — сказал лорд Эверсли.

— Бог свидетель, мне понадобилась вся моя хитрость в течение этого последнего года. Я не раз был на грани провала. Мне досталась не самая легкая актерская роль — роль пуританина.

— Я ручаюсь, что это верно, — рассмеялся лорд Эверсли. — Но ты, племянник, молодец. Как все-таки приятно оказаться дома! Единственное, что омрачает…

— Я знаю, — сказал Карлтон. — Это просто трагедия. — Он насмешливо посмотрел на меня, и я вновь почувствовала к нему неприязнь. — Но у вас появился мальчуган.

— Господь одной рукой отнимает, а другой дает, — сказала Матильда. — Я потеряла любимого сына, но обрела новую дочь, которая принесла мне счастье. Я переполнена к ней благодарностью, которую не в силах выразить.

Она протянула мне руку, и я нежно пожала ее.

— Господь благослови тебя, Арабелла! — сказала она.

— Арабелла подарила вам внука, — вмешался Карлтон. — Несомненно, это большая радость. А теперь давайте пройдем в дом и посмотрим, как он вам понравится.

Он шел рядом со мной, и мне показалось, что он украдкой посматривает на меня, желая убедиться в том, какое впечатление на меня производит возвращение к месту трагедии.

Во время своего первого визита я не сознавала, как красив Эверсли-корт. Я хорошо помнила высокую стену, окружающую замок, и коньки крыши, торчащие над ней. Ворота были широко открыты, и мы въехали во двор. Дух аскетизма еще не выветрился здесь, на бывших цветочных клумбах все еще росли овощи. Но зато уже бил фонтан, а тисы были причудливо подстрижены. Они красовались во дворе, проявляя открытое неповиновение старому режиму.

— Это, конечно, потрясение для вас, тетя Матильда, — сказал Карлтон, — но не расстраивайтесь. Вскоре здесь снова будут расти ваши цветы. Играя роль пуританина, я был вынужден избавиться от них. Они были слишком красивыми. Пряная зелень и овощи приносят пользу, и это делало их приемлемыми для наших господ и хозяев. Впрочем, некоторые из овощей не лишены своеобразного очарования, не так ли?

— Ах, Карлтон, как ты все это выдержал?! воскликнула Матильда.

— Иногда это даже доставляло мне удовольствие. Очень любопытно охотиться вместе с гончими за лисой, которой ты сам и являешься.

— Немногим это удалось бы, — пробормотала его тетушка.

Мы вошли в холл. Он очень изменился. Длинный обеденный стол был уставлен богатой посудой. Над галереей менестрелей, на которую я не обратила внимания во время первого посещения замка, висел бархатный занавес. На стенах разместились гобелены, явно только что принесенные из тайника.

— Дом, — произнесла леди Эверсли. — Что еще можно сказать?

Муж обнял ее и прижал к себе.

Мы поднялись по главной лестнице. На стене висели картины — портреты предков Эверсли.

— Так ты спас и их! — воскликнул лорд Эверсли.

— И кое-что еще, — гордо ответил Карлтон. — Скоро увидите. Но теперь позвольте проводить вас в комнаты. Я уверен, что вам нужно отдохнуть. К сожалению, я не знал, что с вами прибудут и дети. У нас нет детской комнаты. Долгие годы она была здесь не нужна.

Он улыбнулся мне, словно извиняясь.

Карлотта сказала:

— У нас есть старая детская.

— Осмелюсь предположить, что моя кузина Арабелла захочет в первое время быть рядом со своим ребенком.

— Конечно.

— А детские находятся на самом верхнем этаже. Там еще ничего не готово. Я сказала:

— Я займу ту же комнату, что и прежде. Рядом с ней была еще одна…

Я запнулась. Там, в этой комнате, оживут воспоминания о ночах, проведенных с Эдвином. Соседнюю комнату тогда занимала Харриет.

Мне хотелось, чтобы она оказалась здесь. Она сумела бы посмеяться над Карлтоном, она заставила бы меня взглянуть на все по-иному. Я знала, что Харриет авантюристка. Разве она сама не признавалась мне в этом? Она отняла у Карлотты любимого; она завела ребенка и бросила его; она лгала, причем настолько умело, что нельзя было отделить правду от лжи. Но я ее любила, и мне ее не хватало.

Разумеется, ее пребывание здесь было невозможным. Карлотта не перенесла бы этого. Бежав, Харриет поступила правильно, решила я.

Я позабочусь о Ли. Он будет жить в детской вместе с Эдвином. Но как бы мне хотелось, чтобы здесь была и Харриет!