Книга Убийство в Тауэре - Виктория Холт

– Тогда, милорд, в первый раз в жизни я буду молиться за то, чтобы графиня преуспела в своих стараниях.

* * *

Король вызвал архиепископа Кентерберийского – человека, перед которым испытывал огромное восхищение.

Джордж Эббот благодаря неординарным способностям достиг высшего поста в церкви, и именно это вызывало к нему королевскую симпатию. Его происхождение было весьма скромным – он был сыном суконщика из Гилдфорда и родился в маленьком коттедже. Хотя в этой семье таланты не были в диковинку – два брата Джорджа отличались незаурядным умом и были решительно настроены завоевать себе место в этом мире, – он смог выделиться даже в таком окружении.

Джордж отправился в Оксфорд, принял духовный сан, очень скоро проявил свои необычайные дарования и, несмотря на отсутствие знатного происхождения, с годами начал неуклонно расти в званиях, пока не стал епископом Лондонским.

Воспитанный в строгой пуританской манере, Эббот всегда твердо придерживался своих принципов. Яков ценил его честность, а также его способность к богословским дискуссиям, всегда вызывавшим интерес короля.

Когда место ахриепископа Кентерберийского стало вакантным, Эббот был не меньше других удивлен, что король даровал его именно ему, хотя он и пользовался поддержкой Солсбери, который тогда занимал пост лорда-казначея, и лорда-канцлера Эллсмора, а также приобретающего вес государственного деятеля сэра Ральфа Уинвуда. Естественно, он должен был иметь и врагов – к ним принадлежали те, кто тайно искал дружбы с Испанией, во главе с графом Нортгемптоном.

Как только архиепископ прибыл в Уайтхолл, Яков объяснил ему, зачем его вызвал.

– Милорд архиепископ, – сказал он, – графиня Эссекс хочет развестись со своим мужем.

Эббот поджал губы. Как пуританин, он не одобрял разводов.

– Это особый случай, – продолжал Яков. – Похоже на то, что граф импотент.

– Ваше высочество, я считаю своим долгом выразить свое неодобрение разводам.

Яков махнул рукой.

– Мы все их не одобряем, – поспешно сказал он. – Но бывают случаи, когда просто необходимо выполнять неприятные миссии. Я желаю, чтобы вы рассмотрели это дело и помогли графине освободиться от союза, который не может найти одобрения в глазах Господа нашего, повелевшего нам плодиться и размножаться.

– Ваше величество…

– Повторяю: граф – импотент. Как графиня может повиноваться божественному повелению, если ее муж на это не способен?

– Ваше величество приказывает мне…

– Рассмотреть дело и дать ей развод.

– Ваше величество, если я должен быть судьей в этом деле, то прошу вызвать других епископов мне в помощь.

Яков мысленно взвесил эту просьбу.

Это означало некоторую задержку в исполнении желания Робби, но было любопытно посмотреть, как епископы будут пререкаться друг с другом. Он даст им понять, какой вердикт они должны вынести, поскольку Робби не должен быть разочарован, но это требование достаточно справедливо, а король всегда должен быть справедлив.

– Ну и кого вы предлагаете? Эббот быстро прикинул в уме.

– Думаю, епископов Лондона, Или, Личфилда и, возможно, некоторых других.

Яков кивнул. Да, будет забавно услышать, как они спорят. Эббот станет сопротивляться, потому что, несмотря на то, что король явно выразил свое желание, он не пойдет против собственных убеждений. Такой уж он человек. Один из предшественников Якова, Генрих VIII, мог бы отправить его в Тауэр, но Яков питал уважение к принципам – особенно если человек обладал способностью их выражать.

Король усмехнулся. Похоже, он с нетерпением будет ждать разбирательства. Но одновременно Яков решительно был против того, чтобы Робби обманулся в своих надеждах.

– Действуйте, – сказал он. – Создавайте вашу комиссию. И незамедлительно, потому что я хочу, чтобы это неприятное дело было решено как можно скорее.

* * *

Франсис мучили ночные кошмары. Но это были не просто сны – иногда она просыпалась, понимая, что зловещие видения, увы, соответствуют действительности.

Однажды утром Франсис проснулась вся в поту от страха. Овербери в Тауэре, но это человек, который живет за счет своего пера, и он все еще может им воспользоваться. Ей приснилось, что Овербери уже это сделал с губительными для нее последствиями.

Нельзя допустить, чтобы Овербери остался жив, но его смерть не должна вызывать подозрений. Он не должен умереть внезапно – пусть все заметят, что его здоровье постепенно ухудшается. А тем временем нужно не позволить ему писать письма тем, кто мог бы использовать их против нее. Франсис уже знала, что архиепископ Кентерберийский стоит во главе комиссии, рассматривающей дело о разводе, и была прекрасно осведомлена о взглядах старого пуританина.

Им нельзя давать ни единого шанса.

Она тут же отправилась к своему двоюродному дедушке, с которым теперь проводила времени гораздо больше, чем раньше. В деле о разводе они стали сообщниками.

– Дедушка, – сказала Франсис, – мы должны быть уверены, что ни одно письмо Овербери не достигнет того, кому оно предназначено, не пройдя сначала через наши руки.

Нортгемптон сразу же ухватил суть вопроса. Он не знал, как далеко может зайти его внучатая племянница в попытках избавиться от графа Эссекса, и не пытался узнать, потому что предпочитал пребывать в неведении. В то же время он, как и она, стремился, чтобы ее прошлые приключения оставались в тайне.

– Как мы можем устроить, чтобы его корреспонденция попадала к нам? – спросила Франсис.

– Только через коменданта Тауэра.

– Вы можете переговорить с ним?

– Посмотрю, что можно сделать. Мы должны знать, что пишет Овербери. Предоставь это мне.

* * *

Комендант Тауэра принял графа Нортгемптона в своем кабинете.

Сэр Уильям Уэйд, мужчина лет шестидесяти, который часто выполнял дипломатические миссии и был членом парламента от Тетфорда, Престона и Уэст-Лу, был не из тех, кого можно было запугать, и быстро сообразил, что кроется за просьбой графа Нортгемптона.

– Милорд, – сказал он со спокойной улыбкой, – я превышу свои полномочия, если стану передавать вам корреспонденцию своих заключенных.

– Но это случай особый.

– Тогда, возможно, король даст мне свой приказ. Я не могу повиноваться никому, кроме его величества.

Нортгемптон пришел в ярость. Этот дурак собирается устроить ему неприятности. Как он может пойти к Якову и сообщить ему, что желает изучать письма Томаса Овербери, прежде чем они достигнут адресата? Ясно, что Яков пожелает узнать причину. Овербери посадили в Тауэр не за измену. Он всего лишь выказал презрение к королевским приказам и пробудет там некоторое время, чтобы остыть. Яков удивится, что его корреспонденция столь важна для лорда – хранителя печати, и, будучи любопытным по натуре, захочет узнать почему.