Книга Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин

— Черт, а подарок!

— Пообещай подарить ей мерседес, когда станешь богатеем.

— Ты не хочешь видеть меня богатеем?

— Можно и видеть, но лучше иметь… мысль нарочно не заканчиваю.

Вовремя вспомним: жили приятели в соседних подъездах — это пойдет, чтоб осветить нужные изгибы повести. Егор, говоря иначе, продвинулся до своего подъезда и в нем скрылся.

Таки осень шла, и девятнадцать часов одного осеннего четверга состоялось. Егор не пошел вовремя, отлично зная предварительную маяту таких посиделок — разглядывания, натужные, поскольку трезвые, фразы и прочее. Однако полчаса не были проведены безмятежно: совершались воспоминания о постоянных в последнее время неудачах в подобных мероприятиях, состоялось обещание держать себя по возможности сдержанней. Словом, вот что было сказано открывшей на звонок имениннице:

— Я сейчас размышлял и пришел к выводу, что твое рождение суть очень замечательное событие. В общем, если начинать сопоставлять значимость его с прочими происшествиями, то строительство Братской ГЭС вполне умещается в равновеликой папке. Но если частно…

— Ты мне скажи прямо, — сбила Наталья, глядя с претензией, — будешь целовать или нет?

— Скорей да чем быстрей нет, — угрюмо атаковал Егор.

— Тогда проходи.

Чмокнув в печально подставленную щеку, Егор прошел, попутно бурчал:

— Подарок, однако, ты фиг от меня получишь.

— Зато я тебя ненавижу, — обрадовалась Наташа.

Словом, 21–26 порядочно объясняет мотивационную подоплеку событий.

В комнате за столом присутствовали: Виталий, пара невзрачных и конечно неконкурентоспособных сверстников Наташки мужского пола (отбираем несущественное), и шесть особей (виновница сопровождала Егора) имеющих свойство. Приблизительный взгляд — которому Егор по опыту не особенно доверял — вычленил двух представительниц претендующих.

— Пожелаю тебе, единственно, долгих лет, — произносил Егор как вновь прибывший. — Вот представь, кончилась ты — придется добрые слова говорить: традиция. А чего про тебя доброго скажешь? Так что — живи.

— Спасибо, гад, — поблагодарила Наташка и пояснила присутствующим: — Вы не обращайте внимание, у нас в околотке так принято.

Парни явно пояснением не прониклись, смотрели хмуро и сосредоточенным приемом дозы изъявили неявно выраженный протест. Девицы выпили осторожно, олицетворяя позицию «посмотрим, что будет дальше». Егор, сев, подумал: началось — глупость с самого начала сморозил, стало быть, вечер мимо. Отсюда принялся досматривать женский контингент.

Две самые примечательные девушки являли полную противоположность. Вторая (очередность не случайна) была удивительно похожа на Софи Марсо и имела приметное свойство. Этим произошли губы, которые совершенно не умели делать неподвижность и находились в постоянном поползновении сотворить улыбку, чему с равным упорством мешали некие мышцы лица. Губы, впрочем, часто одерживали верх и тотчас глаза лопались дивными короткими морщинками, которые озаряли физиономию многими фигурами, начиная от лукавства до мины озорного света. Она не особенно претендовала на живчика, но существовала постоянным предъявлением того обстоятельства, что с ней нечто происходит. Номер первый обсудим позже.

— Значит, вы и есть тот знаменитый Егор, — выразилась тем временем оказавшаяся соседкой. В число отобранных начальным взглядом она не входила, и Егор улыбчиво повернулся, надеясь на ошибку. Однако тот его не обманул: прыщеватые щеки, назойливый макияж.

— Выгодно иметь редкое имя: ответив утвердительно, уменьшается риск попасть впросак.

— Вас посадили рядом со мной — вы обратили внимание?

— Я обращу… но сперва поем, — нелюбезно ответил Егор.

— Рекомендую салат.

— Горошек присутствует? Знаешь, меня от горошка невыносимо пучит. — Он азартно повернулся к девице, напялил эмоциональную физиономию. — Такое странное свойство желудка: совершенно не переносит бобовые и кефиры. Моментальные газообразования, колиты, вплоть до диареи. Такой привередливый! У тебя как с этим?

— У меня желудочно-кишечного тракта, кажется, вообще нет, — попыталась неуклюже пошутить девушка, однако тарелку невольно отодвинула. Соорудив дикую улыбку, доложила: — Я — Роза.

— Надеюсь, ты не ошиблась, — кивнул Егор и коротко улыбнулся, вероятно, извиняясь за тон.

Балагурил Виталий, ему хохотливо внимали. Егор смурно поглядывал и ел. Виталий запустил что-то о половых отношениях, применил слово любовь, Егор, невелико рыгнув, бесцеремонно перебил:

— Любовь — это попса. Физиологична и проста: она не требует затрат.

— Сексуальной женщина стала, — продолжил прежнюю мысль Виталий, — добившись звания эректус, то есть встав на две конечности: во-первых, появилась подъягодичная складка — на четвереньках такого не было. И отсюда же ей пришлось переместить бюст из области паха, как у большинства животных, в область груди — для равновесия.

— Относительно груди — ерунда, — взял пас Егор. — Женщина богом создана ущербной — таковая есть всем известная выемка. Чтоб компенсироваться и соответствовать мужику она и придумала грудь. Одна половинка возмещает выемку, вторая — известный мужской нарост. Но относительно секса как удовольствия где-то верно. В положении на двух конечностях совокупление стало не очень удобным. Пришлось заниматься этим внесезонно, дабы подготовить позы — именно это и составило привлекательность занятия.

Все кисло — кто-то с морщинками подле губ — молча косились. Егор развил:

— Все-таки мужской агрегат выглядит симипатишней, чем женская… э-э… сотрудница. Собственно, и дыбится от сопротивления, чуя, куда его науськивают.

— Фу, как грубо, — не вытерпела одна из девушек.

— Мужчины примитивны, — велеречиво добавила иная, — у них на уме одно.

— Да, но не с одной, — поправил Егор, — а это уже творчество.

Знойно вмешалась Наталья:

— Господи, да не слушайте вы их — они только и знают, что прикалываться! Прикидываются аморальными.

— А потому что мораль — суррогат души, — ернически пояснил Егор.

— Совсем наоборот, любовь — философия половых органов, — вторил Виталий.

— Зато еда — поэзия кишечно-желудочного тракта, — возразил Егор.

— Уроды, — подвела итог Наталья.

Расслабился Егор нескоро, шутки, наконец, пошли безобидные, девушки, во всяком случае, отзывались. Случились танцы, здесь Егор хорошо разогрелся и затем по просьбе Натальи отменно попел. В один из спадов веселья удалился на кухню, курил, глядел, спокойно улыбаясь, в окно. В помещение вошла Роза, манерно отставив — так в давних фильмах дамы держали мундштуки — сигарету.

— Тебя потеряли, — поделилась, глядя сощурившись и откинув голову, — ты задал тон.