Книга Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Ага.

Остолбенев, Йонатан все еще сидел, не вынимая штопор из пробки. Он растерялся и не знал, куда деть руки и куда – бутылку.

– Пожалуйста, не обращай на меня внимания, – произнес Леопольд. – Налей себе бокальчик, мне это не помешает.

– Точно?

– Абсолютно! – улыбнулся он. – Если бы я не мог переносить, когда люди пьют в моем присутствии, то пришлось бы мне отправиться на необитаемый остров. И даже там на меня может наткнуться человек с потерпевшего крушение корабля с плоской походной фляжкой на поясе. Поэтому валяй!

Пробка вылетела из горлышка бутылки с громким «чпок». Йонатан налил немного вина в бокал, поболтал его и наконец поднес к губам. Он воздержался от хвалебных гимнов и чувствовал себя чуть ли не преступником из-за того, что пил в присутствии бывшего алкоголика.

Знай Йонатан о таком прошлом Леопольда, он наверняка остановил бы свой выбор на воде, которой он и наполнил сначала их стаканы.

– Со мной это случилось не так уж давно, – сообщил Леопольд и откинулся на спинку стула.

– Ты о чем?

– О том, как я бросил пить.

– Вот как?

Он кивнул.

– Шесть недель назад я снова оказался в клинике. Полиция соскребла меня с пола в «Репербане», я там ночью лежал у входа в игорный зал. Стрелка показала 3,2 промилле, когда я очнулся в учреждении, где выводят из запоя.

– 3,2 промилле? – Йонатан хотел произнести «уважаю!», но сдержался.

– Да.

Леопольд, с одной стороны, выглядел подавленным, с другой – вел себя по-боевому.

– Спустя неделю у меня в голове настолько прояснилось, что я поклялся себе: я последний раз оказался в таком заведении и снова беру управление своей жизнью на себя.

– Но ты все еще живешь на улице?

– Что значит «все еще»? Так быстро ничего не происходит, – сказал Леопольд. – Я же только начал.

– Разве не каждому полагается «Hartz IV»[36]?

Йонатан не разбирался в системе социальной помощи, да и с чего бы ему это знать? Но он был уверен: если человек в этой стране не хочет жить на улице, он там не живет.

– Раз уж мы затронули эту тему, я бы с удовольствием глотнул вина, – сказал Леопольд, но тут же поднял руки, давая понять, что это была шутка. – Сложный вопрос. Бездомность – это порочный круг, который не так просто разорвать, на это нужно время. Время и стойкость.

– Могу ли я… – Йонатан запнулся, не желая закончить фразу глаголом «помочь», и неуклюже продолжил: – …узнать больше о тебе?

Было очень приятно общаться с Леопольдом, но Йонатан не хотел бы поддаваться спонтанному эмоциональному порыву и брать на работу этого человека.

– Ах, не стоит, – ответил Леопольд и отмахнулся. – История моя не так уж увлекательна. Расскажи лучше что-нибудь о себе. Я ведь о тебе пока вообще ничего не знаю. Кроме того, что у тебя крутой дом с классной кухней, которой ты не пользуешься. И что ты выбрасываешь важные документы.

– Так мне о себе больше и нечего рассказать.

– Тут я тебе не поверю.

– Но это так.

– Докажи!

– Ну хорошо. – Йонатан отпил еще вина. – Я единственный отпрыск гамбургской династии издателей. То есть большую часть своего состояния я не заработал, а унаследовал. Мой отец был человеком очень авторитарным, но сейчас он страдает слабоумием в легкой форме. Мать я последний раз видел тридцать лет назад. Я в разводе, у меня нет детей, большую часть времени провожу за чтением, а еще гуляю и занимаюсь спортом. Вот и все.

– Какое-нибудь хобби?

– Бегаю каждый день и много читаю.

– А что еще?

– А что еще нужно?

– Что ты делаешь в свободное время, которого у тебя, очевидно, уйма?

– Ну а что мне делать?

– Не знаешь, чем можно заниматься, если у тебя столько возможностей? – сказал Леопольд. – Можно путешествовать, например. Заниматься какими-то благотворительными проектами. Ходить под парусом, играть в поло, гольф – так обычно ведут себя такие люди, как ты.

– Есть фонд издательства, который поощряет молодых авторов, но этим занимаются служащие. Лошадей я боюсь, парусный спорт нахожу скучным, гольф тоже, а с тех пор, как от меня ушла жена, путешествия меня больше не привлекают. Поэтому я предпочитаю оставаться дома.

Леопольд с постной миной уставился на него. А потом второй раз за вечер произнес:

– Ух ты!

Только теперь в его голосе отчетливо слышались иронические нотки.

– Я же говорил, что мне особо нечего рассказывать, – пытался защититься Йонатан.

– Это точно, – согласился с ним Леопольд. – Но чтобы так мало?!

– Жизнь большинства людей не похожа на приключения Индианы Джонса.

– Но между приключениями и бессмысленным существованием должно быть что-то среднее.

– А насколько осмысленно существование в мусорном контейнере? – уколол Леопольда Йонатан в ответ.

Глаза Леопольда превратились в щелочки, атмосфера расслабленности внезапно сменилась враждебностью, и Йонатану показалось, что его новый знакомый за считаные секунды превратится в бывшего знакомого. Что Леопольд просто сейчас встанет и уйдет. А может и такое случиться, что он еще и оплеуху Йонатану отвесит.

Но ничего подобного не произошло.

Вместо этого Леопольд поднял стакан с водой, улыбнулся и произнес:

– Туше!

– Твое здоровье! – отозвался Йонатан, поднял бокал с вином, и они чокнулись.

– Вернемся к моменту нашего знакомства, – продолжил Леопольд после того, как они выпили. – Мне, конечно, было бы чертовски интересно узнать, что же ты так усердно искал в контейнере с макулатурой. Ведь это точно не любовные письма, – подмигнул он.

– Ах, это…

Йонатан колебался, но все же решил рассказать. Леопольд признался ему, что был алкоголиком, и было бы нечестно не ответить доверием на доверие. Кроме того, едва ли у них найдутся общие знакомые, так что вряд ли Леопольд сможет как-то воспользоваться этой информацией. А даже если и найдутся, интуиция подсказывала Йонатану, что человек, сидящий с ним за столом, – хороший парень. Возможно, побитый жизнью, но надежный.

– Это были последние отчеты по моему издательству, и картина, вероятно, складывается неважная. Я испугался, что кто-то может их найти и как-то этим воспользоваться.

– Вероятно? – повторил Леопольд. – Картина вероятно складывается неважная?

– Детально я их не изучал.

– Но это ведь твои документы, разве нет?