Книга Леший - Николай Старинщиков

Минут сорок ушло на возвращение к дому тетки Матрены. Напарница осталась на улице, у ворот, а я, перебравшись через забор, поднялся вначале на сарай, потом опустился по лестнице во двор и лишь после этого открыл изнутри ворота.

«UAZ Hunter» стоял на месте. Темнота сгущалась с каждой минутой, горизонт теперь не был виден. Казалось, что темноту можно пощупать руками.

Закрыв ворота, мы сели в машину. Не успели мы опустить спинки сидений, как с неба упали первые капли дождя и раздался оглушительный гром. Наконец-то! Жара спадет, и природе станет легче. А еще говорят, что бога нет. Плюньте тому в глаза, кто это придумал: я молил о дожде, и он уже набирал силу. Слава богу, следы будут смыты.

Я снял с себя трико и, открыв огородную дверь, отправился прежним путем в баню. Она у матери с теткой была одна на двоих. Сунул одежду в печь, облил керосином из лампы и поджег. Пусть горит. На помощнице следов быть не должно, она бралась руками лишь за ноги трупов.

Дождавшись, когда сгорит одежда, я пошел назад. Дождь хлестал как из ведра. Я подставлял лицо невидимому небу и наслаждался. Едва ли после подобного натиска влаги что-нибудь останется. Всё уйдет в землю.

Возвратившись, я надел на себя форменные брюки и рубаху. Напарница поджидала, сидя в машине и выставив из салона руки. Кажется, она тоже их умывала. Мы расстелили теткино ватное одеяло и улеглись, не снимая одежды.

Глава 14

– Кто-то у нас все-таки появился! Кто-то завелся! – орал, мотаясь по кабинету, Безгодов. – Не может такого быть, чтобы в одном месте пукнули, а в другом просто так отдалось. Стучит где-то дятел… Обстрогать ему клюв!.. И на кого! На меня! На губернатора области, где Европа с Англией умещаются!

Губернатор, конечно, по привычке прибавил. Упомянутые территории едва ли уместились бы на вверенной ему территории, но вот Франция с Люксембургом – точно.

– Все равно найду гада! Тогда ему несдобровать! Распну!

Губернатор не стеснялся в выражениях – рядом сидели дорогие его сердцу «скоморохи». Их недавно так окрестил Рябоконь. «Скоморохи» супились, было не до смеха. Система в одночасье грозила рухнуть. Взять хотя бы газетное сообщение, прочитав которое, принялся бегать и не может остановиться глава кабинета – уши навострил, искры мечет, глазами до нутра пробирает. Готов каждого заподозрить, даже партнеров по бизнесу, друзей. Будешь носиться, когда о тебе пишут пес знает что.

Написали чуть не во всех газетах одно и то же: «К губернаторской теще повадился лазать в огород леший. Выйдет лесной житель из кедрача и – прыг через забор на дачу. Все банки ржавые собрал по округе и губернатору в огород притащил. Это он намеки дает, чтобы порядок в лесу навели и впредь не пакостили. Очень может быть, что кто-то из «зеленых» шибанулся на почве охраны природы и теперь не может остановиться – в лес двинул…»

И так далее, и всё в том же духе. Когда такое было, чтобы о первых лицах губернии писали гадости? Да никогда! Даже эта, «Плесень» называется, и та! Писала бы себе о тусовках молодежных и тихо радовалась… Остальные тоже отметились, включая «Предместье». Эти господа поместили аналитическую записку. Один ученый из Академгородка, профессор на закате лет, пришел вдруг к выводу, что особи, наподобие леших, русалок, водяных и прочей живности, в наших лесах водились всегда – в них надо только верить, и они явятся людям. Вот гад! Дачу после этого хоть продавай: в деревню наряжается отряд «зеленых» студентов-экологов из местного университета – для изучения феномена и, если потребуется, для очистки прилегающей территории. Об этом бизнесмены только и мечтали: все их планы будут нарушены. Надо бы «зеленых» опередить, послать туда бригаду каких-нибудь дураков. Бродяг, например, из приемника-распределителя. Пусть там приберутся до приезда студентов, дабы те, не мешкая, убирались восвояси. На долгое время ученых людей все равно не хватит: гнус лесной обычно не располагает к философии…

– Звони своему менту. Пусть дает бродяг – и вперед с песней, – проговорил Рябоконь, оскалив лошадиные зубы.

Безгодов покосился в его сторону и ничего не сказал, хватаясь за телефонную трубку.

– Алло! Я чо хотел тебе сказать, – не здороваясь, начал губернатор, – давай своих бродяг – и прямиком в Иштан. Нечего им государственный хлеб зря лопать! Надо пользу обществу приносить! Пусть там в лесу, за огородами, приберутся… Проверяете? Знаю! Никуда не разбегутся! Рецидивисты… Убийцы… Скрываются от правосудия… Все равно вы их через месяц всех выпустите… А ты бы как хотел! Мне самому туда, что ли, отправляться?! Ну, ясно! Этих-то ты не бери! Зачем! Не мне тебя учить! Отправляйся… Чтобы прямо сегодня до стеклышка вдоль заборов подобрали. Пару автобусов тебе Рябоконь подгонит – на Опытное поле, к приемнику… И термоса с пищей. Действительно, кормить-то чем-то надо прощелыг…

Рябоконь больше не улыбался. У него отвисла челюсть, с какой стати он должен кормить бродяг? И где он выкопает автобусы, у него же не автопарк?!

– А ты бы как хотел! – повторил Безгодов любимую фразу. – Найми, но транспорт предоставь. Учить тебя, что ли? Давай, шевелись. Каждый должен лить воду на общее колесо.

Рябоконь нехотя вынул из кармана мобильный телефон и, глядя уничтожающим взглядом на кнопки, принялся тыкать в них толстым пальцем.

– Телефон же есть, – двинул к нему по столу настольный аппарат Безгодов, но тот лишь отвернулся.

– Серый, это я. Ну. Выручай. Потом рассчитаемся, брат. – Он покосился желтым глазом в сторону губернатора. – Тут у нас засвербело у одного – транспорт срочно нужен… Да… Пару автобусов… Сними с линии и на Опытное поле их, к бродяжьему приемнику. В распоряжение начальника УВД. Не то у нас может случиться непредвиденное… Что? В штаны наделают! И попутно пусть заедут к Смаковскому в главный ресторан… Где у него контора… Жратвы пусть возьмут человек на сто… Скажи, я велел…

Политик продолжил рассуждение:

– Таким образом, если бродяги успеют опередить студентов, то делать там будет нечего. «Зеленые», само собой, уберутся. Не станут же они, в самом деле, рыскать по лесу в поисках этого… реликтового гуманоида…

– Смотря по тому, как порядок наведут. Не верю я этим бродягам. Они тяжелее хрена не поднимают, – вновь заспорил Рябоконь.

– Дубинкой отходят поперек хребтины – сразу поднимешь, – хохотнул Мальковский.

– Кто? Я?! – удивился Рябоконь.

– А ты бы как хотел, – тихо вставил Политик.

– Ну, вы даете… У меня ажно шкура вспотела… садисты…

Губернатор поднял ладонь, словно первоклассник за первой партой:

– Тихо, братцы. Порядок там наведут. Не зря я туда Тюменцева занарядил. Пусть тоже хлеб отрабатывает. Платим жеребцу не за красивые, между прочим, глазки. Пусть пашет. Меня вот еще что беспокоит…

Ребята напряглись.

– Меня интересует «Предместье». Кто у нас там сейчас? Серебров? Это не из ФСБ ли который?